— Твой брат совсем обнаглел! — Настя швырнула телефон на диван так, что подушки подпрыгнули. — Только что звонил, требует ключи от дачи на выходные! Представляешь наглость?
Саша даже бровью не повел. Сидел за кухонным столом, ковырял вилкой макароны с тушенкой. В сорок два года научился пропускать истерики жены мимо ушей.
— А я и не собираюсь дарить дачу твоему брату! — продолжала Настя, расхаживая по комнате как тигрица в клетке. — Видите ли, ему шашлык негде жарить! Не дождётесь!
Теперь Саша поднял голову. В глазах жены плескался такой огонь, что впору было вызывать пожарных.
— Настя, при чем здесь "дарить"? Антон просто просил дачу на выходные взять...
— Просил?! — Она остановилась, уперла руки в бока. — Саша, ты что, не слышал, как он разговаривал? "Саня, ключи давай, на дачу поедем". Не "можно", не "пожалуйста" — "давай"! Как хозяин!
В прихожей заскрипела дверь. Неля Викторовна возвращалась из магазина. Шестьдесят восемь лет, но спина прямая, взгляд острый. Вдова полковника, привыкшая к порядку во всем.
— Что за крики? — она вошла в кухню, поставила сумку на пол. — До подъезда слышно.
— Мама, объясни своему сыну, — Настя развернулась к свекрови, — что дача — это не проходной двор! Антон считает, что может приезжать когда захочет!
Неля Викторовна сняла платок, аккуратно повесила на спинку стула.
— А что случилось?
— Случилось то, что твой младшенький опять за свое взялся! — Настя села напротив свекрови. — Звонит, требует дачу на выходные. У него, видите ли, друзья из Питера приезжают. Шашлык хочет жарить!
— Ну и что тут плохого? — спокойно спросила Неля Викторовна. — Дача большая, места хватит.
Настя подскочила со стула:
— Плохого?! Мам, вы серьезно? Мы всю весну там горбатились! Саша забор красил, я грядки полола, цветы сажала! А теперь ваш Антоша хочет со своими дружками там отрываться?
— Антон — хозяин наравне с вами, — твердо сказала свекровь. — Дача досталась от моего мужа. Двум сыновьям поровну.
— Поровну?! — Настя захохотала, но смех вышел злой. — А кто туда каждые выходные ездит? Кто сорняки выпалывает? Кто за водой к колонке бегает? Антон за весь прошлый год три раза был!
Саша отложил вилку, посмотрел на жену:
— Настя, ну хватит уже. Дача и правда общая...
— Общая, говоришь? — Она наклонилась к нему, глаза сузились. — А кто крышу латал после зимы? Кто печку чинил? Ты что, забыл, как мы там пахали?
— Не забыл, но...
— Но что? Но Антону можно просто приехать и все готовенькое получить? А мы — дураки, пусть обслуживаем его величество?
Зазвонил домофон. Неля Викторовна пошла открывать.
— Это тетя Лена, — сказала она, вернувшись. — Поднимается.
Настя застонала:
— Только ее не хватало! Она же всегда на стороне Антона!
— Хватит, — резко сказал Саша. — Тетя Лена — мамина сестра, имеет право приходить.
Через пять минут в квартире появилась женщина лет шестидесяти, полная, в ярком платье и с хитрыми глазками.
— Привет, семейка! — она чмокнула всех в щеки. — Что тут у вас за переполох? Антоша звонил, расстроенный весь.
— Ага, — фыркнула Настя, — расстроенный. Потому что дачу не получил.
— Настенька, милая, — тетя Лена села рядом с ней, взяла за руку, — ну что ты злишься? Дача же семейная. Антон тоже имеет право.
— Имеет право, — согласилась Настя, высвобождая руку. — Но пусть тогда и обязанности несет наравне. А то получается — мы работаем, а он отдыхает.
— Так он же занят! — заступилась тетя Лена. — У него бизнес, клиенты...
— Бизнес! — Настя вскочила. — Какой бизнес? Он перекупщик подержанных машин! Втюхивает людям барахло!
— Настя! — одернул ее Саша.
— Что "Настя"? Правду говорю! Твой братец думает, что мир крутится вокруг него!
Тетя Лена вздохнула:
— Настенька, да что ты так завелась? Ну приедет Антоша на выходные, ну пожарят шашлычок...
— Пожарят! — Настя замахала руками. — А кто убирать будет? Кто мусор будет вывозить? Он со своими друзьями нажрется, наблюет, а мы потом прибираем!
— Откуда ты знаешь, что наблюет? — встрял Саша.
— А помнишь прошлый год? День рождения справлял? Я три дня отмывала!
Неля Викторовна встала, подошла к окну.
— Знаете что, — сказала она, не оборачиваясь, — а давайте честно поговорим. Настя, ты против того, чтобы Антон дачу использовал?
— Я против того, чтобы он считал ее своей собственностью! — четко произнесла Настя. — Хочет пользоваться — пусть участвует в содержании. Деньги на ремонт вносит, на саженцы, на инструменты. А то удобно — мы вкладываемся, а он приезжает как барин!
Тетя Лена покачала головой:
— Ох, Настенька, жадная ты. Семья же...
— Жадная?! — Настя повернулась к ней. — Тетя Лена, а вы сколько вложили в эту дачу? Сколько денег дали на материалы? А я могу посчитать — за три года мы потратили двести тысяч!
— Двести тысяч? — удивилась свекровь.
— Двести! У меня все чеки есть! Кровля, сайдинг, инструменты, семена, удобрения — все записано!
Саша помолчал, потом тихо сказал:
— Настя права. Мы действительно много тратим.
— Вот видишь! — обрадовалась жена. — Хоть кто-то меня понимает!
— Но Антон тоже мой брат, — добавил Саша. — И дача папина была...
— Была папина, — кивнула Настя. — А теперь что? Теперь или мы все делим поровну — и расходы, и обязанности, или каждый сам за себя!
В кармане у Саши завибрировал телефон. Антон.
— Не смей брать! — прошипела жена.
Но он уже нажал "ответить".
— Алло, Тоха?
— Саня, ну как там дела? Ключи дашь? Друзья уже билеты купили...
Настя смотрела на мужа в упор. Глаза горели, руки сжаты в кулаки.
— Тоха, тут вопрос сложный, — осторожно начал Саша.
— Какой сложный? — голос брата стал жестче. — Дача же наша общая!
— Общая, но...
— Никаких "но"! — взорвался Антон. — Сашка, ты что, под каблуком совсем? Настька тебе мозги промыла?
Настя услышала. Лицо побагровело.
— Дай мне трубку! — она протянула руку.
— Не надо...
— Дай, я сказала!
Саша нехотя передал телефон.
— Антон, это Настя, — голос ледяной. — Слушай внимательно. Дачи тебе не видать. Ни в эти выходные, ни в следующие. Хочешь шашлык жарить — найди другое место.
В трубке повисла тишина. Потом:
— Ты что, совсем ополоумела? Кто ты такая, чтобы мне запрещать?
— Я та, кто эту дачу содержит! — рявкнула Настя. — А ты кто? Принц какой-то?
— Настька, я тебе сейчас такое скажу...
— Ничего ты мне не скажешь! — она нажала "отбой", швырнула телефон на стол.
В комнате наступила гнетущая тишина. Тетя Лена качала головой. Неля Викторовна стояла у окна, не оборачиваясь. Саша смотрел в пол.
Телефон зазвонил снова. Антон.
— Не подходи! — предупредила Настя.
Но звонки не прекращались. Раз, второй, третий...
— Так, все, — Настя взяла телефон, выключила его. — Хватит цирка.
Неля Викторовна наконец обернулась:
— Настя, ты понимаешь, что наделала? Ты поссорила братьев.
— Я никого не ссорила! — отрезала та. — Я просто поставила вопрос ребром. Или справедливость, или каждый сам по себе.
— А если Антон больше никогда не заговорит с Сашей?
Настя пожала плечами:
— Значит, покажет свое истинное лицо. Семья — это не только права, но и обязанности.
Тетя Лена встала:
— Ну, раз такие дела, я пойду. Только скажу одно — зря ты так, Настя. Семью рушишь собственными руками.
— До свидания, тетя Лена, — холодно попрощалась Настя.
Когда гостья ушла, Саша наконец поднял голову:
— Настя, а что теперь будет?
— А теперь будет честно, — ответила жена. — Или все поровну, или ничего. Я больше не намерена быть прислугой для твоего братца.
За окном садилось солнце. Где-то в другом конце города Антон бесился, названивая друзьям и отменяя шашлыки. А здесь, в этой кухне, решалась судьба семьи — быть ей или не быть.
И пока никто не знал правильного ответа.
Воскресным утром Настя проснулась от звонка. Часы показывали семь утра. Кто, черт возьми, звонит в такую рань?
— Алло? — сонно пробормотала она.
— Настя, это баба Маша, — голос соседки по даче дрожал от возмущения. — Ты где?
— Дома. А что случилось?
— Что случилось?! Твои там всю ночь орали! Музыка до утра, крики, мат! Я полицию хотела вызывать!
Настя села в кровати, окончательно проснувшись.
— Баба Маша, о чем вы? Мы на дачу не ездили.
— Как не ездили? А кто тогда там веселился? Машин штук пять было! И все орут, как резаные!
— Подождите... — В голове у Насти что-то щелкнуло. — Баба Маша, а вы видели, кто там был?
— Видела! Твой деверь, Антон. И еще куча народу с ним. Девки полуголые, мужики пьяные...
Настя сбросила звонок, растолкала мужа.
— Саша! Вставай! Твой брат на даче!
— Что? — Саша сел, протирая глаза. — Какой брат? Какая дача?
— Антон на нашей даче! Устроил там пьянку!
— Но как? У него же нет ключей...
Настя вскочила с кровати, побежала в прихожую. Открыла ключницу. Пусто.
— Сволочь! — закричала она. — Украл ключи!
Саша подошел, посмотрел в пустую ключницу.
— Когда он мог их взять?
— Вчера! Когда тетя Лена приходила! Он же с ней договорился!
Они быстро оделись, сели в машину. Дорога до дачи заняла час. Настя всю дорогу молчала, сжав зубы. Саша нервно крутил руль.
Когда подъехали к участку, картина превзошла самые страшные ожидания.
На крыльце валялись пустые бутылки. Калитка болталась на одной петле. В палисаднике, где Настя растила розы, торчали пластиковые стаканчики и окурки.
— Я его убью, — прошептала Настя. — Своими руками убью.
Они вошли во двор. На террасе кто-то блевал в кусты смородины. От мангала остались только обугленные железки — его разломали и использовали как дрова для костра.
— Антон! — рыкнул Саша. — Выходи!
Из дома вывалилась компания. Человек восемь. Растрепанные, пьяные, в чем мать родила или почти в чем. Девчонки лет двадцати в нижнем белье, парни в трусах.
— О, Санек приехал! — Антон появился в дверях, шатаясь. Рубашка расстегнута, волосы торчат в разные стороны. — Настька, не злись! Мы тут культурно отдыхаем!
Настя молча прошла в дом. То, что она увидела, заставило ее схватиться за дверной косяк.
Пол усыпан битым стеклом. Занавески порваны. На новой мебели — следы грязных ботинок. Холодильник распахнут настежь, все содержимое валяется по полу. На стенах — следы от брошенных окурков и бутылок.
— Что вы наделали?! — закричала она, разворачиваясь к Антону. — Животные! Что вы наделали?!
— Да ладно тебе, — отмахнулся тот. — Уберется все. Главное — хорошо провели время.
— Хорошо?! — Настя показала на разгром. — Это ты называешь хорошо?!
— Расслабься, Настюха. Это же семейное гнездышко. Тут все свои.
Одна из девчонок захихикала:
— Антош, а твоя невестка всегда такая злая?
— Не невестка она мне, — буркнул Антон. — Просто жена брата. И очень жадная.
Саша вошел в дом, осмотрелся. Лицо стало белым.
— Антон, ты совсем обнаглел?
— А что такого? — брат пожал плечами. — Дача же общая. Я имею право ее использовать.
— Использовать?! — Настя подскочила к нему. — Ты ее разгромил!
— Мелочи. Все починится.
— За чьи деньги починится? — тихо спросил Саша.
— За общие, — бесстыдно ответил Антон. — Дача же пополам.
— Тогда и ущерб пополам, — сказала Настя. — Будешь компенсировать половину.
Антон расхохотался:
— Да пошла ты! Нашла дурака!
В этот момент из кустов вылез сосед — дядя Петя. Мужик под семьдесят, ветеран, не любящий шума.
— Антон! — рявкнул он. — Ты что творишь?! Всю деревню разбудил!
— А тебе что? — огрызнулся тот. — На своем участке что хочу, то и делаю!
— Не на своем! — вступилась Настя. — Дача записана на Сашу!
— На Сашу? — Антон удивился. — С каких пор?
Саша опустил голову.
— С прошлого года. Мама переписала.
— Как переписала?! — Антон протрезвел мгновенно. — Без меня? За моей спиной?
— Ты тогда в запое был, — тихо сказал Саша. — Два месяца не трезвел. Мама решила...
— Решила?! — Антон схватил брата за рубашку. — А со мной кто советоваться собирался?
— Отпусти его! — Настя попыталась оттащить деверя, но тот оттолкнул ее.
— Заткнись, стерва! Это семейные дела!
— Какие семейные? — Настя подскочила к нему. — Ты дом разгромил! Украл ключи! Какая ты семья?
Антон замахнулся на нее, но Саша успел перехватить его руку.
— Тоха, хватит! Она права!
— Права? — Антон вырвался. — Она меня из семьи выжила! Мать против меня настроила!
— Никто тебя не выживал, — устало сказал Саша. — Ты сам все разрушил.
— Я разрушил? А кто тут каждый день яд капает? Кто мамину голову дурит?
Он ткнул пальцем в Настю.
— Твоя драгоценная жена! Она мне жить не дает!
— Тебе жить не дает? — Настя вскипела. — А кто мне жить не дает? Кто каждые выходные портит? Кто деньги наши тратит?
— Я не твои деньги трачу!
— А чьи? Кто за этот разгром платить будет? Домовые?
Компания Антона начала потихоньку расходиться. Девчонки натягивали одежду, парни собирали бутылки. Всем стало неудобно.
— Антош, мы пойдем, — сказала одна из них. — Как-то напряженно тут...
— Идите, идите, — отмахнулся тот. — Я сам разберусь.
Когда гости ушли, остались только трое. И дядя Петя, который стоял у забора и смотрел на развалины.
— Антон, — сказал Саша, — ты должен все восстановить.
— Должен? — брат усмехнулся. — А если не буду?
— Тогда я подам на тебя в суд, — спокойно ответила Настя. — За порчу имущества.
— Попробуй. Докажи, что это я.
— А свидетели? — Настя кивнула на дядю Петю. — Соседи видели.
Антон помолчал, потом вдруг заплакал. По-пьяному, громко, некрасиво.
— Вы меня из семьи выгнали... Дачу отняли... Мать настроили...
— Сам виноват, — сказал дядя Петя. — Сколько раз предупреждали — бросай пить. Не слушал.
— Дядь Петь, а вы что, тоже против меня?
— Не против. Но и не за. Антоша, ты хороший парень, но безответственный. В сорок лет пора бы поумнеть.
Настя смотрела на разгром и думала: а может, это и к лучшему? Теперь всем видно, кто есть кто. Антон показал свое истинное лицо.
— Саш, поехали домой, — сказала она. — Здесь делать нечего.
— А как же...
— Пусть сам убирает. Раз устроил, значит, и отвечать будет.
Они сели в машину, поехали обратно. Антон остался один среди разгрома, который устроил собственными руками.
А дядя Петя покачал головой и пошел к себе. Звонить Неле Викторовне. Пора старушке узнать правду о младшем сыне.
Неля Викторовна приехала через два часа. Такси остановилось у калитки, и из него вышла пожилая женщина с каменным лицом. Дядя Петя встретил ее у забора.
— Петр Семенович, покажите, что натворил мой сын.
Они обошли участок молча. Неля Викторовна смотрела на поломанный забор, растоптанные клумбы, разбитое стекло в доме. Лицо становилось все строже.
Антон сидел на крыльце, держался за голову. Опохмелялся водой из колонки.
— Встань, — сказала мать.
Он поднял голову, увидел ее — попытался улыбнуться:
— Мам, привет... Я тут убираюсь потихоньку...
— Встань, сказала.
Антон встал. Пошатывался.
— Объясни мне, как ты посмел украсть ключи из дома брата.
— Мам, да я не крал... Тетя Лена дала...
— Тетя Лена не имела права давать чужие ключи. А ты не имел права их брать.
— Но дача же наша общая была...
— Была. Теперь Саши. Я год назад переписала.
Антон опустил голову.
— Почему без меня? Я же тоже сын...
— Потому что ты пил. Два месяца не просыхал. Думаешь, я не помню? Ты тогда машину разбил, драку устроил в магазине, соседей распугал. Я решила — хватит.
— Но я же исправился...
— Исправился? — Неля Викторовна обвела рукой разгром. — Это ты называешь исправился?
Антон замолчал.
— Мать, я понимаю, ты злишься...
— Я не злюсь, Антон. Я разочарована. Сорок лет тебе. Сорок! А ведешь себя как пятнадцатилетний дурак.
— Мам, ну все можно исправить...
— Исправить? За чьи деньги? За мои? За Сашины? Ты хоть раз в жизни за свои ошибки сам отвечал?
Дядя Петя кашлянул:
— Неля Викторовна, может, пойдемте ко мне? Чай попьем, поговорим спокойно.
— Спасибо, Петр Семенович. А этот пусть здесь остается. Пусть думает.
Они ушли к соседу. Антон остался один.
Дома Настя не находила себе места. Ходила по квартире, периодически всхлипывая. Саша сидел на кухне, курил одну сигарету за другой.
— Двадцать лет, — сказала вдруг Настя. — Двадцать лет я терплю твою семейку. И вот результат.
— Настя, не надо...
— Надо! Саш, надо! Твоя мать всегда покрывала Антона. Всегда! Что бы он ни натворил — она находила ему оправдание.
— Она его любит...
— Любит? Это не любовь, это потворство! — Настя села напротив мужа. — А теперь что? Теперь мы должны за него расхлебывать?
Зазвонил телефон. Неля Викторовна.
— Саша, это мама.
— Алло?
— Сынок, я на даче. Видела все. Приезжай, пожалуйста.
— Мам, а Антон...
— Антон здесь. Нам нужно поговорить. Всем вместе.
Саша посмотрел на жену. Та кивнула.
— Хорошо, мам. Едем.
На даче их ждала странная картина. Антон сидел на крыльце с веником в руках, медленно подметал осколки. Неля Викторовна стояла рядом, наблюдала.
— Приехали, — сказала она. — Садитесь.
Они расположились на скамейке под яблоней. Единственное место, которое не пострадало от погрома.
— Так, — начала Неля Викторовна. — Будем решать, что делать дальше. Антон, закончишь подметать — подойдешь.
Настя молчала. Саша крутил в руках сигарету.
— Мам, — сказал он, — а что тетя Лена? Она же помогла ключи украсть.
— С Леной я разберусь отдельно. Сейчас речь об Антоне.
Тот подошел, сел на траву перед ними. Голова опущена, руки дрожат.
— Антон, — сказала мать, — сколько денег у тебя есть?
— Зачем?
— Отвечай.
— Тысяч пятнадцать... может, двадцать...
— На ремонт нужно минимум сто тысяч. Откуда возьмешь остальное?
Антон поднял голову:
— Не знаю... Займу где-нибудь...
— У кого займешь? Кто тебе даст в долг?
Молчание.
— То-то и оно, — сказала Неля Викторовна. — Антон, я принимаю решение. Ты лишаешься всех прав на дачу. Окончательно и бесповоротно.
— Мам!
— Молчать! — рявкнула она. — Двадцать лет я терплю твои выходки! Двадцать лет прикрываю, оправдываю, выгораживаю! Хватит!
Антон заплакал:
— Мам, ну не лишай меня всего...
— А что ты мне оставил? — В голосе старушки звучала боль. — Стыд? Позор? Разгромленный дом?
— Я исправлюсь...
— Сколько раз ты это говорил? Сколько раз давал слово?
Настя смотрела на свекровь с удивлением. Впервые за двадцать лет та не защищала младшего сына.
— Неля Викторовна, — осторожно сказала она, — а как же ремонт? Кто будет платить?
— Антон. Из своих денег. А остальное... — старушка помолчала. — Остальное я дам.
— Мам, не надо, — сказал Саша. — Мы сами справимся.
— Справитесь. Но не сейчас. У вас своих расходов хватает. А это моя вина — я слишком долго потворствовала Антону.
— Мам, дай мне еще один шанс, — взмолился Антон.
— Последний шанс, — твердо сказала она. — Бросаешь пить. Совсем. Находишь нормальную работу. Не перекупка машин, а честную работу. Съезжаешь от меня — пора жить самостоятельно.
— А если я не справлюсь?
— Тогда ты мне больше не сын.
Слова прозвучали как приговор. Даже Настя вздрогнула.
Антон сидел на траве и плакал. Тихо, по-детски. Мать смотрела на него без жалости.
— Петр Семенович прав, — сказала она. — Тебе сорок лет. Пора взрослеть.
— Хорошо, — прошептал Антон. — Я попробую...
— Не попробуешь. Сделаешь. Или не сделаешь. Третьего не дано.
Саша положил руку на плечо брата:
— Тоха, все получится. Главное — захотеть.
— А ты меня простишь? — спросил Антон, глядя на Настю.
Та долго молчала.
— Увижу дела — прощу, — сказала наконец. — Слова больше ничего не значат.
Солнце клонилось к закату. На участке медленно наводился порядок. И казалось — впервые за долгие годы в этой семье появилась надежда на настоящие перемены.
Но покажет время — хватит ли у Антона силы воли изменить всю свою жизнь. Или это просто очередные обещания, которые завтра будут забыты.
А пока старая яблоня шумела листвой над головами троих людей, которые, возможно, впервые за долгие годы поняли друг друга.
Прошло полгода
Антон исчез из их жизни так же внезапно, как когда-то появился в ней со своими скандалами. Неля Викторовна иногда получала от него короткие эсэмски: "Живой. Работаю". Больше ничего.
Дачу восстановили к осени. Саша сам перекрыл крышу, Настя разбила новые клумбы. Получилось даже лучше, чем было.
— Знаешь, — сказала она мужу, сажая под окном кусты жасмина, — а может, оно и к лучшему все обернулось?
— В каком смысле?
— Да в прямом. Мы наконец-то остались одни. Никто не мешает, не приезжает без приглашения, не устраивает разгромы.
Саша кивнул, вколачивая гвозди в новый забор:
— Тишина какая-то непривычная.
И правда — тишина была удивительной. Впервые за двадцать лет никто не звонил с воплями, не просил денег, не устраивал семейных разборок.
В октябре умерла тетя Лена. Инфаркт. Неля Викторовна на похороны не пошла — так и не простила сестре предательства с ключами.
— Жестоко, — сказал Саша.
— Справедливо, — возразила мать.
А в ноябре случилось то, чего никто не ждал.
Настя стояла на кухне, готовила ужин, когда в дверь позвонили. Саша был в командировке, свекровь у врача. Кто мог прийти в такое время?
Она открыла дверь и ахнула.
На пороге стояла молодая женщина с ребенком на руках. Худая, бледная, в дешевой куртке. А рядом с ней — Антон. Но не тот пьяный хулиган, каким она его помнила. Чистый, трезвый, с короткой стрижкой и серьезными глазами.
— Привет, Настя, — сказал он тихо.
— Привет, — ответила она, не зная, что чувствовать. — А это...?
— Это Марина, — Антон положил руку на плечо женщины. — Моя жена. А это наш сын, Артем. Ему три месяца.
Настя смотрела на них, не веря глазам.
— Можно войти? — спросила Марина. — Холодно на лестнице.
— Конечно, проходите.
Они сели за кухонный стол. Марина кормила ребенка, Антон молчал, крутил в руках шапку.
— Саши дома нет? — спросил он.
— В командировке. А твоя мать у врача. Скоро придет.
— Понятно.
Пауза затянулась. Настя не знала, о чем говорить. Антон выглядел так, будто прошел через ад и выбрался оттуда другим человеком.
— Антон, — осторожно начала она, — а где вы жили все это время?
— В Туле. У Марининых родителей. Я там на заводе работал. Слесарем.
— Слесарем? — Настя не могла скрыть удивления. — Ты же машинами торговал...
— Торговал, — кивнул он. — А потом понял — это не жизнь. Обманывать людей, втюхивать им барахло... Марина меня образумила.
Девушка подняла голову:
— Мы в церкви познакомились. Антон туда ходил каждый день. Говорил, что хочет измениться.
— В церкви? — Настя едва не поперхнулась чаем.
— В церкви, — подтвердил Антон. — Батюшка сказал — если хочешь новую жизнь, начни с покаяния. Я и начал.
— Не пьешь совсем?
— Совсем. Уже год.
В это время вернулась Неля Викторовна. Услышала голоса на кухне, вошла — и замерла.
— Мама, — встал Антон. — Привет.
Старушка смотрела на него долго, внимательно. Потом перевела взгляд на Марину с ребенком.
— Это кто?
— Моя семья, — сказал Антон. — Жена Марина, сын Артем.
— Когда женился?
— Месяц назад. В Туле. Хотел позвать, но... боялся, что не придешь.
Неля Викторовна сняла платок, села за стол.
— А зачем приехали?
— Хочу познакомить вас с внуком, — тихо сказал Антон. — И... извиниться. Перед всеми.
— Извиниться?
— За все. За дачу, за скандалы, за то, что был плохим сыном и братом.
Марина качала на руках малыша, тот тихо сопел. Неля Викторовна смотрела на них и не говорила ни слова.
— Мам, — продолжал Антон, — я знаю, что не имею права просить прощения. Слишком много натворил. Но я изменился. Правда. У меня теперь семья, работа... Я хочу быть нормальным человеком.
— Покажи руки, — вдруг сказала Неля Викторовна.
Антон протянул ладони. Они были в мозолях, черные от машинного масла.
— Работаешь, значит, — констатировала мать.
— Работаю. Честно работаю.
Настя смотрела на эту сцену и не понимала, что чувствовать. Злость? Недоверие? Или что-то другое?
— А на дачу вы не претендуете? — спросила она.
Антон покачал головой:
— Нет. Дача Сашина. Я потерял право на нее. И знаю это.
— Хорошо, — кивнула Настя.
Неля Викторовна встала, подошла к Марине.
— Дай подержать, — сказала она.
Девушка осторожно передала ей ребенка. Старушка взяла внука на руки, посмотрела в маленькое личико.
— Похож на Сашу в детстве, — сказала она. — Нос такой же.
Антон улыбнулся — впервые за весь вечер.
— Мам, а можно... можно иногда приезжать? В гости? Чтобы Артем бабушку знал?
Неля Викторовна долго молчала. Потом кивнула:
— Можно. Но при одном условии.
— Каком?
— Если сорвешься — исчезнешь навсегда. Понял?
— Понял, мам.
Когда они уехали, Настя долго сидела на кухне, переваривая увиденное.
Неожиданно позвонил Саша из командировки.
— Как дела? — спросил он.
— Твой брат приезжал, — сказала она.
— Антон? Что ему было нужно?
— Познакомить нас с женой и ребенком.
В трубке повисла тишина.
— У него ребенок?
— Сын. Артем. Три месяца. И жена — Марина. Очень хорошая девочка.
— Ты шутишь?
— Не шучу. Саш, он изменился. Правда изменился. Работает слесарем, не пьет, женился. Даже внешне другой.
Саша помолчал.
— А ты ему веришь?
Настя подумала.
— Знаешь... да. Верю. Впервые в жизни верю твоему брату.
После разговора она вышла на балкон, посмотрела на звезды. Жизнь — странная штука. Никогда не знаешь, какой поворот она готовит.
Кто бы мог подумать, что Антон, этот безнадежный алкаш и дебошир, станет отцом семейства? А главное — захочет им стать.
Может, люди действительно способны меняться? Даже те, в кого уже никто не верит?
А где-то в ночном поезде, возвращаясь в Тулу, Антон держал на руках сына и думал о том же самом. О том, что жизнь дает второй шанс. Но только тем, кто по-настоящему этого хочет.
И о том, что самые неожиданные повороты судьбы часто оказываются самыми правильными.