Тьма, опустившаяся на Мертвый город, была не похожа на обычную степную ночь. Она была плотной, вязкой, будто пропитанной пылью тысячелетий и безмолвным отчаянием тех, кто сгинул в этих стенах.
Айдар скользил вдоль полуразрушенной стены, и каждый шорох под его сапогами казался ему оглушительным. Ветер, гулявший по пустым улицам, выл в провалах окон, и этот звук был похож не то на плач, не то на зловещий шепот.
Он был один. Впервые за всю свою жизнь он чувствовал себя настолько одиноким.
Его чувства обострились до предела. Он видел в темноте малейшее движение, слышал, как вдалеке осыпался камень, улавливал запах дыма от вражеского костра, который те наверняка развели в самом центре руин. Его план был дерзким до безумия: превратить идеальную ловушку врага в его же могилу.
Тазрак ждал, что они, как загнанные звери, будут метаться по лабиринту, а его «Змеи» будут методично их отстреливать. Но Айдар решил сам стать охотником.
Он двигался не к точке сбора, а вглубь города, к тому месту, где, по его расчетам, должен был находиться центр вражеского расположения. Он должен был понять, сколько их и где они. Он читал следы на пыльной земле, как страницы книги. Вот здесь прошли трое. А здесь, у разрушенного колодца, стоял дозорный. Он видел отпечаток приклада тяжелого хазарского арбалета.
Внезапно он замер. Впереди, в узком проходе между двумя оплывшими стенами, он увидел тень. Человек стоял к нему спиной, вглядываясь в темноту противоположной улицы. Дозорный. Он был слишком уверен в себе, в том, что никто не посмеет подобраться к нему со спины.
Айдар вытащил из-за пояса свой длинный нож. Сабля была бы слишком громкой. Он двинулся вперед, ступая бесшумно, как барс. Шаг. Еще один. Ветер донес до него запах чужого пота и кожи. Десять шагов. Пять. Хазарин что-то почувствовал. Он начал медленно поворачиваться. Но было поздно.
Айдар прыгнул. Одной рукой он зажал врагу рот, другой — нанес короткий, точный удар под ребра, прямо в сердце. Воин захрипел, его тело обмякло. Айдар осторожно опустил его на землю.
Это была не битва. Это была работа. Грязная, тихая работа войны. Он не чувствовал ни удовлетворения, ни жалости. Лишь холодную пустоту.
Но просто убить врага было мало. Нужно было посеять в них страх. Он оттащил тело в тень, прислонил к стене и воткнул в его грудь стрелу из своего колчана. Булгарскую стрелу, с оперением из перьев серого гуся. Это было послание. Послание для Тазрака. «Я не прячусь. Я здесь. И я охочусь».
Он снова растворился в тенях. Через некоторое время по руинам пронеслись тихие свисты — хазары подавали друг другу знаки. Они обнаружили тело. Их уверенность пошатнулась. Теперь они знали, что в этом мертвом городе, кроме них, есть еще кто-то. Призрак, который убивает бесшумно.
Айдар продолжал свой путь, собирая информацию. Он насчитал не меньше дюжины врагов. Они были разбиты на пары, патрулировавшие ключевые точки. Значит, его отряду из четырех человек противостояла тройная сила, причем сила элитных воинов.
Внезапно тишину разорвал короткий, яростный лязг стали, донесшийся из квартала к востоку от него. Потом — глухой вскрик, и снова тишина. Сердце Айдара сжалось. Ташбулат. Это был его квадрат. Горячий, нетерпеливый Ташбулат не выдержал, ввязался в бой. Жив ли он? Победил?
Или лежит сейчас с перерезанным горлом на пыльных камнях? Айдар стиснул зубы. Он не мог ему помочь. Нарушить план сейчас — значило погубить всех. Он мог лишь верить в своих людей.
Ночь тянулась, как смола. Айдар чувствовал, как уходит сила. Он не спал уже почти двое суток. Но он гнал себя вперед, к точке сбора. Путь к одинокому менгиру на южной окраине города был самым опасным. Он понимал, что Тазрак, разгадав его замысел, наверняка устроит засаду именно там.
Он не пошел по прямой. Он пробирался по подвалам разрушенных домов, через заваленные проходы, рискуя быть погребенным заживо. Он двигался медленно, проверяя каждый шаг. Наконец, в сером предрассветном свете он увидел его. Высокий, черный камень, похожий на палец, указующий в небо.
Он залег в развалинах напротив, не решаясь выйти. Место казалось пустым. Слишком пустым. Он ждал. Десять минут. Двадцать. Сердце стучало так громко, что, казалось, его услышат на том свете.
И тут из тени соседнего разрушенного дома вышла фигура. Айдар вскинул лук. Но это был свой. Старый Ильмар. Он двигался, прихрамывая, но был цел. Через несколько минут с другой стороны, из высохшего русла ручья, появился Ташбулат. Его рука была перевязана грязной тряпкой, но на лице играла злая, хищная ухмылка. Он молча показал Айдару два пальца. Двоих. Он уложил двоих врагов.
Они были втроем. Но где же Тимур? Самый молодой и тихий из них. Они ждали, всматриваясь в утренний туман, до последнего. Но он так и не появился.
— Мы должны уходить, сотник, — прошептал Ильмар. — Скоро совсем рассветет.
Айдар с тяжелым сердцем кивнул. Он поднялся. И в этот момент он понял свою ошибку. Тазрак был умнее, чем он думал. Он не стал устраивать засаду у менгира. Он устроил ее за ним.
Из-за камня, со стороны спасительной степи, вышли они. Тазрак и восемь его оставшихся «Змеев». Они стояли молча, отрезая им путь к отступлению. Они не прятались. Они просто ждали.
— Хватит прятаться, сокольник, — голос Тазрака был спокоен, но в нем вибрировала сдерживаемая ярость. — Ваша ночь закончилась. Пришло время платить.
Трое изможденных булгарских воинов стояли против девяти свежих элитных бойцов кагана. Перед ними была стена из стали. Позади — Мертвый город, который уже забрал одного из них. Вокруг — тишина и холодный рассвет. Шансов не было.
