Платон Игоревич стоял перед знакомой дверью, рассматривая новенький замок — блестящий, неприступный, словно последний рубеж между прошлым и настоящим.
— Замки поменяла, говоришь? — он криво усмехнулся, проводя пальцем по холодному металлу. — Думаешь, это поможет?
— Поможет избавиться от тебя, — Римма Андреевна появилась в дверном проёме, её силуэт чётко обрисовался на фоне освещённой прихожей. Женщина преграждала путь в квартиру, как страж, охраняющий священные врата. — Вещи твои в коридоре. Забирай.
— Тридцать два года прожили, — Платон покачал головой, и в его голосе прозвучала горечь смешанная с недоверием, — и вот так просто? Римка, да мы столько всего пережили вместе...
— Просто? — голос женщины дрогнул, но не от слабости, а от сдержанной злости. — Ты считаешь, это просто? Разрушить то, что строили годами? Опозорить семью? Предать доверие сына?
Платон открыл было рот, чтобы возразить, но Римма подняла руку:
— Нет. Хватит. Говорить больше не о чём. За дверь.
За три месяца до этого разговора в той же самой квартире происходили совсем другие события. Фёдор нервно поправлял воротник рубашки, стоя у входной двери.
— Не волнуйся так, — Алиса мягко сжала его руку. — Всё будет хорошо.
Девушка выглядела элегантно в простом синем платье, светлые волосы аккуратно убраны, а в глазах читалось волнение, которое она старалась скрыть за улыбкой.
— Мам, пап, это Алиса, — Фёдор переступил порог, ведя за собой невесту. — Мы решили пожениться.
Платон Игоревич медленно поднялся с дивана — высокий, грузный мужчина. Он окинул девушку долгим, оценивающим взглядом, задержавшись на её фигуре дольше, чем следовало.
— Быстро вы, — протянул он. — Сколько знакомы-то? Не рано ли такие решения принимать?
— Год, — Алиса улыбнулась, стараясь говорить уверенно. — Мы встретились на выставке керамики. У нас много общих интересов.
— Керамики? — Платон хмыкнул, и в его усмешке прочитывалось что-то нехорошее. — Интересное увлечение для молодой девушки. Обычно в вашем возрасте предпочитают клубы и развлечения.
— Алиса — реставратор в музее, — гордо сообщил Фёдор, обнимая невесту за талию. — Она работает с древними артефактами, восстанавливает историю буквально по кусочкам.
— Ах, вот как, — Платон кивнул с видом знатока. — Значит, руки умелые. Это хорошо. Женщина должна быть мастерица.
В этих словах Алиса уловила какой-то двусмысленный подтекст.
Римма Андреевна вышла из кухни, вытирая руки о фартук. Полная женщина с добрым лицом и мягкими чертами сразу же озарилась радостной улыбкой.
— Милая девочка! — она крепко обняла Алису, и та сразу ощутила материнское тепло. — Добро пожаловать в семью! Фёдор, почему не предупредил заранее? Я бы что-нибудь особенное приготовила, стол накрыла как следует.
— Мам, мы просто хотели сообщить новость, — сын улыбнулся. — Не хотели лишних хлопот.
— А где жить будете? — Платон не сводил глаз с Алисы, изучая её с откровенным любопытством. — Квартиру покупать планируете или снимать пока?
— Снимать пока, — Фёдор пожал плечами. — На собственную ещё копим.
— Зачем деньги тратить? — Римма всплеснула руками. — У тебя же комната есть, большая, светлая. Живите, пока на ноги не встанете. Сейчас квартиры такие дорогие, а молодым и так тяжело.
— Мам, мы не хотим вас стеснять, — Фёдор засомневался. — Вы привыкли к тишине...
— Какое стеснять! — Римма махнула рукой. — Наоборот, веселее будет! Платон, скажи им, что мы будем только рады!
Платон медленно кивнул, продолжая разглядывать Алису с тем же пристальным вниманием.
— Конечно, живите. Места хватит всем. Дом большой, комнаты просторные. И мне будет приятно видеть каждый день такую красавицу за завтраком.
Алиса опустила глаза — комплимент прозвучал как-то неуместно.
***
Первые недели совместной жизни текли размеренно и спокойно. Алиса искренне старалась быть полезной: помогала Римме Андреевне по хозяйству, готовила ужины, поддерживала порядок. Фёдор уходил рано утром в архитектурное бюро, где работал над проектом жилого комплекса, и возвращался поздним вечером. Платон Игоревич, работающий в транспортной компании, тоже много времени проводил на работе — по крайней мере, так он говорил.
Однажды утром, когда Алиса готовила завтрак, на кухню вошёл Платон. Фёдор уже ушёл на работу, Римма Андреевна ещё спала — она любила поваляться в постели по утрам.
— Рано встаёшь, — он подошёл ближе, чем нужно, заглядывая в сковородку через её плечо. Алиса ощутила запах его одеколона, смешанный с табачным духом. — Хозяйственная какая.
— Привыкла, — Алиса отодвинулась к окну, делая вид, что проверяет что-то в холодильнике. — В музее рабочий день с восьми утра начинается.
— Красивые руки, — он внезапно коснулся её запястья, его пальцы были тёплыми и влажными. — Нежные. Видно, что тяжёлой работы не знали.
Алиса резко убрала руку, делая шаг назад.
— Фёдору омлет оставила в холодильнике, — она постаралась, чтобы голос звучал ровно. — Вам тоже приготовить что-нибудь?
— Мне? — Платон усмехнулся, облизнув губы. — Ты же не служанка здесь. И вообще, можешь звать меня просто Платон. Без всяких церемоний.
— Спасибо, но я привыкла к отчеству, — Алиса отвернулась к плите. — Так правильнее.
— Зря, — он придвинулся ещё ближе, так что она оказалась зажата между ним и кухонной стойкой. — Мы же теперь семья. Близкие люди. Должны лучше узнать друг друга.
В коридоре послышались шаги. Платон мгновенно отступил, как ни в чём не бывало взял газету со стола. Вошла Римма в халате, зевая.
— Доброе утро! — она с улыбкой посмотрела на них. — Алисочка, что готовишь? Как вкусно пахнет!
— Омлет с зеленью, Римма Андреевна. Вам тоже сделать?
— Спасибо, милая. Ты такая заботливая! Платон, ты что так рано встал? Обычно до девяти спишь.
— Дела, — он взял куртку с вешалки. — На базу поеду, с водителями разговаривать надо.
После его ухода Алиса ощутила облегчение, но неприятный осадок остался.
***
С каждым днём поведение свёкра становилось всё более навязчивым и неуместным. Он комментировал внешность Алисы, находил повод «случайно» коснуться её руки или плеча, заходил в комнату без стука под разными предлогами.
— Алиса, красивая кофточка, — говорил он за ужином, откровенно разглядывая её декольте. — Фёдор имеет хороший вкус.
— Что-то ты сегодня особенно хороша, — замечал он, встречая её утром. — Наверное, семейная жизнь идёт на пользу.
Алиса старалась не оставаться с ним наедине, но в квартире это было сложно.
— Фёдор, — решилась она поговорить с мужем вечером, когда они остались в своей комнате. — Твой отец... он странно себя ведёт.
— В смысле странно? — Фёдор поднял голову от ноутбука, где просматривал рабочие чертежи.
— Он... слишком внимательный ко мне. Говорит комплименты, которые звучат двусмысленно.
— Пап всегда такой общительный, — Фёдор пожал плечами. — Он привык быть галантным с женщинами. Он же не со зла.
— Фёдор, он вчера зашёл в нашу комнату, когда я переодевалась! Я была в одном белье!
— Наверное, не знал, что ты там, — Фёдор вернулся к работе. — Кстати, мама хочет нас на дачу свозить в выходные. Говорит, там яблони поспели.
Алиса поняла — муж не хочет видеть очевидного, не готов поверить в то, что его отец может вести себя неподобающе.
Через неделю случилось то, чего она боялась. Римма Андреевна уехала к сестре — та попала в больницу после падения. Муж задерживался на работе из-за срочного проекта. Алиса осталась дома одна с Платоном.
Она сидела в своей комнате, проверяла документы из музея. Дверь открылась без стука — вошёл Платон. От него явно пахло алкоголем, глаза блестели нездоровым блеском.
— Одна сидишь? — он прислонился к косяку, загораживая выход. — Скучно небось без мужа.
— Работаю, — Алиса закрыла папку с документами. — Платон Игоревич, выйдите, пожалуйста. Мне нужно поработать.
— Чего такая недотрога? — он шагнул в комнату, закрыв за собой дверь. — Фёдор молодой, неопытный. Не умеет с женщинами обращаться. А тебе нужен настоящий мужчина, который знает, чего хочет.
— Выйдите немедленно! — Алиса вскочила, отступая к окну.
— А если нет? — он загородил дорогу к двери. — Давно хотел поговорить с тобой по душам. Без свидетелей.
— Я закричу!
— Кому? — он засмеялся. — Соседи у себя сидят, до них не докричишься. Римка у сестры. Фёдор на совещании до ночи торчит.
Алиса схватила телефон.
— Отойдите, или я вызову полицию!
— И что им скажешь? — он подошёл ближе. — Что свёкор хотел поговорить с невесткой? Что плохого-то сделал?
В этот момент внизу хлопнула дверь.
— Я дома! — раздался голос Риммы Андреевны. — Тамара лучше себя ощущает, передавала всем привет!
Платон мгновенно отступил, выскользнул из комнаты. Алиса упала на кровать, дрожа от пережитого страха и унижения.
***
На следующее утро Алиса молча складывала вещи в дорожную сумку. Каждое движение давалось ей с трудом — руки дрожали, словно она готовилась к побегу.
— Мам, я к маме поеду на несколько дней, — произнесла она, не оборачиваясь к свекрови.
— Что случилось, милая? — Римма Андреевна села рядом на край кровати, внимательно наблюдая за невесткой.
— Всё хорошо. Просто соскучилась по дому.
— Алиса, — Римма осторожно взяла её за руку. — Я не слепая. Вижу, как ты вздрагиваешь, когда Платон входит в комнату. Как избегаешь оставаться с ним наедине.
Алиса замерла, сжимая в руках блузку.
— Он что-то сделал? Сказал что-то неподобающее?
— Римма Андреевна, я... Не хочу создавать проблем в семье.
— Говори прямо. Я всё вижу. Как он следит за тобой взглядом. Как ты избегаешь выходить из комнаты, когда он дома. Что произошло?
— Он... пристаёт ко мне, — Алиса наконец заплакала. — Говорит непристойности. Вчера в комнату зашёл, когда вас не было. Сказал, что Фёдор на работе задерживается часто, а молодой женщине нужен мужчина...
Римма Андреевна побледнела, её лицо стало каменным.
— Подлец, — прошептала она. — Опять за старое взялся.
— Опять? Это уже было?
— Было, милая. Ещё когда Фёдор в институте учился. Думала, с возрастом образумится, остепенится. Прости меня, девочка. Прости старую дуру.
— Вам не за что извиняться! Вы тут совершенно ни при чём!
— Есть за что. Я вас сюда пригласила. Думала, при молодой семье в доме он одумается, будет вести себя прилично. Поезжай к маме, отдохни. А Фёдору скажу, что у твоей мамы проблемы со здоровьем, помощь нужна.
— А если он узнает правду?
— Узнает. Но от меня. И в подходящий момент.
***
Егор встретил Фёдора в их любимом кафе через два дня. Они заказали обычное — капучино и сэндвичи.
— Как жизнь молодожёна? Где твоя красавица?
— У тёщи сейчас. Нина Павловна заболела, помощь нужна.
— Серьёзно что-то?
— Вроде бы нет, простуда. Но мама говорит, Алиса сильно переволновалась, решила поехать и помочь, и проведать.
— А сам почему не поехал? Тёща ведь тебя любит.
— Да тут аврал на работе, сорваться не могу. На выходных собираюсь.
И разговор потёк по обычному руслу.
***
Вечером Фёдор вернулся домой на два часа раньше обычного. Родители сидели на кухне в полном молчании — Платон Игоревич читал газету, Римма Андреевна механически перебирала какие-то счета.
— Мам, пап, доброго вечера. Что-то вы сегодня мрачные какие-то.
— Ничего особенного, — мать не подняла взгляд от бумаг.
— Она весь день психует, — Платон Игоревич отложил газету и налил себе вина из бутылки, стоявшей на столе. — Женские капризы, сам знаешь.
— Причём тут Алиса? — Римма резко подняла голову и впилась взглядом в мужа.
— А я разве про Алису что-то сказал? Ты мне про свои нервы говоришь, я отвечаю.
— А я говорю про Алису! Фёдор, немедленно езжай к жене!
— Мам, что происходит? Объясните наконец!
— Езжай, говорю тебе! И заберите оттуда все свои вещи.
— Римма, не неси околесицу, — муж встал из-за стола. — Что за театр?
— Околесицу? Я прекрасно знаю, что ты к ней приставал! К жене нашего сына!
— Откуда такие фантазии? — Платон побагровел. — Нажаловалась тебе, значит, твоя драгоценная невесточка?
— Не твоё дело, откуда я знаю! Фёдор, твой отец домогался Алисы!
— Что?! — Фёдор резко обернулся к отцу. — Папа, это правда?
— Твоя жена истеричка и выдумщица! Я просто хотел по-дружески поговорить с ней!
— Поговорить? — Римма поднялась со стула. — В её комнате? В нетрезвом виде? Когда дома никого нет?
— Мам, Алиса что-то конкретное говорила?
— Она боится его! Замирает как оплёванная, когда он появляется! А я, старая дура, думала — просто к новой семье привыкает тяжело!
— Пап, ответь мне прямо!
— Да ничего я такого не делал! Пару раз пошутил, может быть! А она сразу в крик, как потерпевшая!
— Пошутил? — Римма схватила со стола тарелку. — Как ты с секретаршей Леной «шутил»? Как с Тамарой из соседнего отдела?
— Это было много лет назад!
— А теперь решил с невесткой «пошутить»! С женой собственного сына!
Тарелка со звоном разбилась о стену.
***
В этот же день у двери тёщи.
— Фёдор? — Алиса открыла дверь квартиры матери. — Ты почему так поздно? Что-то случилось?
— Мама всё рассказала. Про отца.
Они сидели на небольшой кухне у Нины Павловны. Тёща тактично удалилась в свою комнату, оставив молодых наедине.
— Прости меня, — Алиса опустила голову. — Я не хотела разрушать твою семью, создавать скандалы.
— Это ты меня прости. Должен был сразу поверить тебе, защитить.
— Но он же твой отец. Родной человек.
— Был родным. Теперь для меня его не существует.
— Фёдор, не говори таких страшных вещей!
— Алиса, он домогался тебя! В доме, где мы живём! Мама сказала — подобное уже случалось раньше, не раз.
— Римма Андреевна удивительная женщина. Я не понимаю, как она столько лет с ним прожила.
— Я тоже не понимаю. Кстати, мама сказала — подаёт на развод.
— Из-за меня? Господи, что же я натворила...
— Не из-за тебя, а благодаря тебе. Ты стала той последней каплей, которая переполнила чашу её терпения.
***
Тамара Игоревна, сестра Платона, примчалась через три дня.
— Римма, ты окончательно свихнулась? — она ворвалась в квартиру, не поздоровавшись. — Платон мне всю душу выплакал по телефону!
— И что сказал тебе твой дорогой братец?
— Что ты его из дома выгоняешь! И всё из-за какой-то капризной девчонки, которая небось сама на него вешалась!
— «Какой-то девчонки»? Тамара, это жена моего сына! Моя невестка!
— Ну и что? Мало ли что она себе надумала! Может, ей внимания не хватает, вот и фантазирует!
— Она ничего не фантазировала. Я собственными глазами видела, как он на неё смотрит. Как следит за каждым её движением.
— Римма, ну мужчины все такие. Посмотрел на красивую девушку — и забыл через минуту.
— Твой брат не просто смотрел. Он к ней в комнату входил! Непристойные предложения делал!
— Да ты всё преувеличиваешь!
— Тамара, забирай его к себе. Или пусть жильё себе снимает. Квартира оформлена на меня, никаких прав на неё он не имеет.
— Ты же его разоришь полностью!
— Он сам себя разорил. И давно. На работе вечные проблемы. Я больше не буду покрывать его долги и терпеть его выходки.
— Римма, опомнись! Вы же столько лет прожили вместе!
— Именно поэтому и хватит. Больше не могу.
Тамара хлопнула дверью так.
***
Спустя день Платон Игоревич поднимался по знакомым ступеням на четвёртый этаж. В руках у него болтался букет хризантем — последняя попытка умилостивить судьбу. Ключ, как он и ожидал, не подошёл к замку.
Он нажал на звонок. Один раз. Второй. Наконец послышались шаги.
— Замки поменяла, говоришь? — Платон стоял у двери, разглядывая новую бронзовую накладку.
Римма Андреевна открыла дверь лишь на ширину цепочки. Её лицо было спокойным.
— Поможет избавиться от тебя, — она не пустила его дальше порога. — Вещи твои в коридоре. Забирай.
Платон попытался заглянуть в прихожую. Действительно, там стояли три дорожные сумки и коробка с его книгами.
— Тридцать два года прожили, и вот так просто? — он отступил на шаг, пытаясь найти в глазах жены хотя бы тень сомнения.
— Просто? — Римма приоткрыла дверь шире, но по-прежнему не приглашала войти. — Ты считаешь, это просто? Думаешь, мне легко рушить то, что строила десятилетиями?
— Из-за этой мымры? Из-за жены нашего сына ты готова разрушить брак?
— Не смей так о ней! — голос Риммы стал жёстче. — Алиса — прекрасная девушка! Умная, добрая, трудолюбивая. А ты — старый похотливый козёл!
— Римка, да я просто... Я же ничего такого не делал! Просто разговаривал с ней!
— Что просто? — она наклонилась вперёд, и Платон увидел в её глазах злобу. — Комплименты делал? В ванную к ней вламывался? По дому ходил в одних трусах, когда я и сын уходили из дома?
— Она сама виновата! — Платон понизил голос, надеясь, что соседи не услышат. — Ходит тут, крутит задом! Провоцирует!
— В моём доме? В трусах? — Римма покачала головой. — Платон, ты совсем больной? Она живёт здесь потому, что я их пригласила. Живёт как дочь в семье!
— Это мой дом тоже! — он попытался протолкнуться мимо неё, но Римма твёрдо стояла на пороге.
— Нет, — её голос стал тише. — Квартира оформлена на меня. Фирма где работаешь при банкротстве — сам вчера говорил, что кредиторы дышат в затылок. Машина в кредите, который я плачу. Дача записана на мою сестру. Что у тебя есть, Платон Игоревич?
Он растерялся. Действительно, формально почти всё имущество было не на нём.
— У меня есть права! Права мужа! Отца семейства!
— Какие права? — Римма усмехнулась. — Лапать мою невестку? Позорить семью? Напиваться и орать на весь дом?
— Да пошла ты! — Платон махнул рукой. — Все бабы одинаковые! Придерёшься к каждой мелочи!
— Сам иди. Вон отсюда. И не возвращайся.
Римма начала закрывать дверь, но он подставил ногу.
— Римка, давай поговорим спокойно. Без эмоций. Я понимаю, ты расстроена...
— Поздно, — она даже не повысила голос. — Документы на развод уже у юриста. Подпишешь без скандалов — получишь свою долю от продажи дачи. Не подпишешь — не получишь ничего.
— Ты меня шантажируешь? — он не мог поверить в происходящее. Его Римка, тихая, покорная, которая тридцать с лишним лет сносила все его выходки...
— Я тебя выгоняю. Вещи забирай. И цветы свои забери тоже — они уже завяли, как и наш брак.
Платон швырнул букет на пол и схватил сумки. Коробку с книгами пришлось нести отдельно — она оказалась тяжелее, чем он помнил. Всё это добро он бросил в багажник своей старенькой «Тойоты» и хлопнул крышкой с такой силой, что сигнализация у других машин завыли на весь двор.
***
Она села на табуретку в прихожей, спиной к входной двери, и заплакала. Не от жалости к себе или к разрушенному браку. Слёзы были странными — освобождение и боль смешались в один тугой узел где-то в груди. Она плакала от облегчения, от страха перед неизвестностью, от гордости за то, что наконец нашла в себе силы.
Зазвонил телефон. Римма вытерла глаза и взяла трубку.
— Мам? — голос сына звучал встревоженно. — Ты как? Алиса сказала, что вы разговаривали...
— Нормально, сынок. Он уехал.
— Что значит — уехал? Насовсем?
— Да. Я его выгнала.
На том конце провода повисла пауза.
— Мы сейчас приедем! — наконец произнёс Фёдор.
— Не надо. Мне нужно побыть одной. Осмыслить всё.
— Мам, может, вы ещё помиритесь? Может, он одумается?
— Сын, — она говорила мягко, но твёрдо, — я сорок лет ждала, что он одумается. Хватит.
— Мам...
— Всё хорошо, Фёдор. Правда. Приезжайте завтра, поговорим спокойно. Алисе привет. И скажи ей, что она ни в чём не виновата.
***
Утром Фёдор с Алисой приехали с пакетом свежей выпечки и цветами. Римма встретила их на пороге с улыбкой — первой искренней за много месяцев.
— Заходите! Чай поставила. И кофе есть — знаю, что ты, Алиса, предпочитаешь кофе по утрам.
— Римма Андреевна, — Алиса протянула ей букет тюльпанов и неловко обняла свекровь. — Простите меня. Из-за меня всё это случилось...
— Глупости! — Римма крепко обняла её в ответ. — Не из-за тебя, а благодаря тебе. Ты помогла мне понять, что я наконец должна решиться на то, о чём думала много лет.
Они прошли на кухню. Фёдор молча разглядывал родные стены, пытаясь понять, изменилось ли что-то за одну ночь.
— Мам, — осторожно начал он, — может, ещё не всё потеряно? Может, отец поймёт свои ошибки?
— Нет, Фёдор. Хватит. — Римма налила кофе в три чашки. — Я слишком долго терпела. Его выходки, измены, хамство. Думала — ради семьи, ради тебя. А какая это семья, скажи мне? Где любовь? Где уважение?
— Но он же не всегда был таким...
— Был, сынок. Просто ты не замечал, потому что был ребёнком. А потом студентом, у тебя была своя жизнь. Я не хотела тебя расстраивать.
Алиса тихо пила кофе, не решаясь встревать в семейный разговор.
— Где он сейчас? — спросил Фёдор.
— У твоей тёти Тамары, наверное. Или снял номер в гостинице. Не важно.
— А его работа? В
— Обанкротится. Давно к этому шло.
Фёдор отставил чашку и посмотрел на мать с беспокойством.
— Мам, а ты как? Как жить будешь? На что?
— Прекрасно! — в голосе Риммы зазвенели новые, незнакомые сыну нотки. — Пенсия есть, хоть и небольшая. Квартира трёхкомнатная. Может, работу какую-нибудь найду. Мне всего пятьдесят восемь, это не возраст для того, чтобы ставить на себе крест.
— Римма Андреевна, — Алиса наконец решилась заговорить. Она взяла свекровь за руку. — Мы вас не бросим. Вы для нас не чужая.
— Знаю, милая. Но я справлюсь сама. А вы живите своей жизнью и не спешите съезжать.
***
Через месяц развод был оформлен. Платон подписал все документы без скандалов — Тамара, поначалу приютившая брата, быстро устала от его жалоб и пьянок. Выгнала через две недели.
Фирма закрылась окончательно. Кредиторы описали остатки имущества, но долгов было больше, чем активов. Платон устроился водителем в транспортную компанию и через некоторое время уехал в Новосибирск — там знакомый обещал работу дальнобойщиком.
А Римма словно расцвела. Она нашла работу в районной библиотеке — заведующей читальным залом. Зарплата была скромной, но работа нравилась: книги, тишина, вежливые читатели. Записалась на курсы китайского языка при университете, а на деньги от продажи дачи съездила в Европу — впервые в жизни без мужа, с группой таких же путешественниц-ровесниц.
— Знаешь, — рассказывала она Фёдору и Алисе по возвращении, — я стояла в Сикстинской капелле и плакала. Не от красоты фресок — хотя они потрясающие. Я плакала от того, что наконец живу так, как хочу я, а не кто-то другой.
Фёдор с Алисой сняли однокомнатную квартиру в соседнем районе. По выходным они приезжали к Римме — пить чай, играть в «Скрабл», просто разговаривать обо всём на свете. Алиса научила свекровь готовить японские суши, а Римма показала невестке, как выращивать фиалки на подоконнике.
— Знаешь, — сказала как-то вечером Алиса, помогая Римме мыть посуду, — вы для меня стали как вторая мама. Моя родная живёт далеко, а с вами я могу поговорить о чём угодно.
— А ты для меня — дочь, которой у меня никогда не было, — Римма обняла её мокрыми от воды руками. — Спасибо тебе.
— За что?
— За то, что показала мне — я достойна лучшего. В пятьдесят восемь это очень важное открытие.
Они крепко обнялись.
***
А Платон так и остался один. Водителем в чужом городе, где никто не знал о его прошлом и не интересовался им. Комната в общежитии, банка тушёнки на ужин, телевизор с плохим изображением.
Иногда он звонил Тамаре, жаловался на жизнь, на Римму, на то, что мир стал жестоким и несправедливым.
— Сам виноват, — отвечала сестра коротко. — Римка тебя тридцать лет терпела. Святая женщина попалась. А ты что делал? Гулял, пил, хамил, да ещё к невестке стал приставать. Козёл! Теперь расхлёбывай.
И клала трубку.
Он так и не понял, что потерял. И что мог бы обрести, если бы научился ценить то, что имел.
А Римма однажды, разбирая старые фотографии, наткнулась на снимок их серебряной свадьбы. Молодая ещё женщина в нарядном платье рядом с мужчиной в костюме.
Автор: Елена Стриж © Канал «Рассказы для души от Елены Стриж»