Игорь бросил на стол связку ключей так, что они звякнули о керамическую поверхность, словно металлические зубы хищника.
— Чего смотришь на меня? Машину будем продавать, маме нужны деньги на санаторий!
Оля замерла над раковиной, тарелка в руках. Вода из крана била по грязной посуде, разбрызгиваясь мелкими каплями на фартук в цветочек — подарок от той же свекрови три года назад.
— Какую машину? — Голос прозвучал тише, чем хотелось бы.
— Мою машину, твою машину... Какая разница? — Игорь распустил галстук, швырнул его на спинку стула. — Я же сказал — маме нужны деньги.
Двадцать два года брака. Двадцать два года она слышала эти слова: «маме нужно». Маме нужен новый холодильник. Маме нужна путевка в Кисловодск. Маме нужны деньги на зубы. А теперь вот — санаторий.
— Но это же моя машина, Игорь. Я на ней езжу на работу каждый день.
Он обернулся. В глазах мелькнуло что-то хищное, недоброе.
— Твоя? А кто покупал? Кто за кредит платил?
Оля поставила тарелку в сушилку. Руки дрожали — незаметно, но дрожали. Как всегда, когда начинался этот разговор. Разговор о том, что в этом доме ничего не принадлежит ей. Ни машина, ни квартира, ни даже место за обеденным столом.
— Я тоже работаю, — сказала тихо. — И деньги в семью приношу.
— Копейки приносишь! — Игорь хлопнул ладонью по столу. — Твоя зарплата даже продукты не покрывает!
В соседней комнате включился телевизор. Тамара Максимовна, конечно. Шестьдесят восемь лет, но слух у неё отменный. Особенно когда дело касается семейных скандалов.
— Оленька, милая, — донеслось из гостиной, — что там у вас шумит?
Игорь усмехнулся. Злобно так, будто выиграл первый раунд.
— Ничего, мама! Обсуждаем машину.
— А, машину... — В голосе свекрови послышались нотки удовлетворения. — Правильно делаете. Мне врач говорил, что без санатория я до осени не дотяну. Сердце совсем плохое.
Сердце у Тамары Максимовны было плохое уже лет десять. Но каждый год — новые диагнозы, новые врачи, новые потребности. И каждый раз Игорь находил способ их удовлетворить. За счёт Оли, конечно.
— Мама, не волнуйтесь, — Оля вытерла руки полотенцем. — Всё решим.
— Вот и славно. А то я уж думала, что кто-то против маминого лечения...
Оля закрыла глаза. Сосчитала до десяти. Потом ещё раз.
— Игорь, можем поговорить на кухне? Наедине?
— О чём тут говорить? — Он уже расстёгивал рубашку. — Завтра подашь объявление. Машину продаём, точка.
— Нет.
Слово вылетело само собой. Коротко, резко. Как пощёчина.
Игорь замер, рубашка наполовину расстёгнута.
— Что ты сказала?
— Я сказала — нет. — Оля повернулась к нему. — Машину продавать не буду.
В гостиной стихли звуки телевизора. Тамара Максимовна притихла, видимо, прислушиваясь.
— Ты совсем с ума сошла? — Игорь шагнул к ней. — Это моя мать! Она больна!
— А я что, не больна? — Оля выпрямилась. — Двадцать два года я на автобусах ездила, пока эту машину не купили. Думаешь, мне легко каждое утро в битком набитой маршрутке стоять?
— Так работай лучше! Получай больше!
— На двух работах пашу! С утра до ночи! А всё равно — копейки, да? Всё равно — недостойна уважения?
Входная дверь щёлкнула. Кто-то вошёл в квартиру.
— Привет, семья! — раздался молодой голос. — Сергей приехал!
Племянник. Двадцать пять лет, работает в IT, зарабатывает больше их обоих вместе взятых. Но почему-то постоянно занимает деньги. И почему-то всегда у Оли.
— Сергеечка! — Тамара Максимовна ожила. — Иди сюда, родной!
— Бабуль, привет! — Сергей заглянул на кухню. — А вы что тут шумите?
— Да тётя Оля машину продавать не хочет, — буркнул Игорь. — Жадничает.
— Машину? — Сергей присвистнул. — А можно я куплю? У меня как раз деньги появились.
Оля посмотрела на него внимательно. Денег у Сергея не бывало никогда. Откуда вдруг?
— Сколько дашь? — сразу оживившийся Игорь.
— Ну... половину рыночной стоимости. Наличными.
— Половину? — Оля не поверила своим ушам. — Сергей, машина стоит восемьсот тысяч минимум. Ты предлагаешь четыреста?
— Ну, в семье же... — Парень пожал плечами. — Да и состояние не очень.
— Какое состояние? Машине три года!
— Согласен, — отрезал Игорь. — Продаём Серёже.
— Без меня ничего не продаёте! — Оля повысила голос. — Я собственник!
— А документы где лежат? — усмехнулся муж. — В моём сейфе. И подпись на них чья?
Оля почувствовала, как земля уходит из-под ног. Да, формально машина записана на Игоря. Но покупали же вместе! Она тоже деньги давала!
— Ты подонок, — прошептала она.
— А ты — неблагодарная эгоистка, — парировал он. — Мать умирает, а тебе машинка дороже.
В этот момент раздался звонок в дверь. Резкий, настойчивый.
— Я открою! — крикнул Сергей и убежал в прихожую.
Через минуту он вернулся с растерянным лицом.
— Там... там бабушка Лида. Мамина мама. Говорит, что приехала насовсем.
— Что ещё за бабушка Лида? — прошипела Тамара Максимовна, появляясь в дверном проёме кухни. На ней был новый халат — шёлковый, дорогой. Где взяла деньги?
— Твоя мама, между прочим, — сказал Игорь удивлённо. — Которая в деревне живёт.
— Моя мама сейчас должна быть в Краснодарском крае! У тёти Зины!
В прихожей послышалось громкое сопение и стук клюки по полу.
— Тамарочка! — раздался бодрый голос. — А я к тебе в гости! Надолго!
Восемьдесят четыре года, а голос как у молодой. Бабушка Лида появилась в кухне как ураган — маленькая, сухонькая, но с такими глазами, что Игорь невольно отступил.
— Мама! — Тамара Максимовна побледнела. — Что ты тут делаешь? Ты же...
— А что я должна делать? В пустом доме сидеть, пока ты по курортам катаешься?
— По каким курортам? — Игорь нахмурился. — Мама больна, она в санаторий собирается...
Бабушка Лида хохотнула. Звонко так, что даже Сергей вздрогнул.
— В санаторий? Игорёша, милый, твоя мамаша две недели назад на Кипре отдыхала! С подругами! Фотки в одноклассниках выкладывала — загорелая, счастливая!
Повисла такая тишина, что стало слышно, как тикают часы в гостиной.
— Что? — Оля первая нашлась. — В Турции?
— Ага, — бабушка Лида устроилась на стуле, поставив клюку рядом. — Круиз заказывала. На две недели. Говорила соседкам — внук деньги дал, Сергей мой дорогой. А Сергей-то, оказывается, и не в курсе!
Сергей покраснел как рак.
— Бабуль, я... я не давал денег на Кипр...
— А я и не говорю, что давал. Говорю — что Тамарка всем рассказывает.
Оля медленно повернулась к Игорю. Муж стоял с открытым ртом, явно переваривая услышанное.
— Игорь, — проговорила она очень тихо. — Твоя мама две недели на Кипре была?
— Не может быть... Она же больна! Сердце!
— Больна! — фыркнула бабушка Лида. — Здоровее коня! Несколько дней назад на дискотеке плясала с каким-то турком! Видео прислала подруге, а та мне показала!
— Мама... — Тамара Максимовна попыталась что-то сказать, но бабушка её перебила:
— Молчи! Ты думала, я не узнаю? Соседка Валя всё рассказала! Как ты чемодан собирала, как такси вызывала, как хвасталась — дескать, дурачки деньги дают, а я отдыхать буду!
Оля почувствовала, как внутри что-то переворачивается. Не ломается — переворачивается. Как будто мир встал с ног на голову.
— Значит, — сказала она, глядя на Игоря. — Значит, никакого санатория не было? Никакого больного сердца?
— Оль, я сам не понимаю...
— А деньги на машину? Деньги, которые ты хотел получить с продажи моей машины? Куда они должны были пойти?
Игорь молчал. Сергей изучал пол. Тамара Максимовна пыталась незаметно выскользнуть из кухни.
— Стой! — рявкнула бабушка Лида. — Тамарка, стой на месте! Отвечай матери, куда деньги планировала потратить!
— Какие деньги? — пролепетала свекровь.
— Те, что сын собирался с продажи машины получить! На твой якобы санаторий!
— Я... я думала купить путёвку в Турцию... — едва слышно пробормотала Тамара Максимовна.
— В Турцию? — Оля встала так резко, что стул опрокинулся. — То есть ты уже съездила на Кипр за наш счёт, а теперь ещё и в Турцию собралась? За счёт моей машины?
— Оля, ты не понимаешь...
— Я всё понимаю! — Голос у неё сорвался. — Двадцать два года! Двадцать два года я терпела твои "мама больна", "маме нужно", "мама умирает"! А она, оказывается, здоровее меня и живёт лучше!
Бабушка Лида одобрительно кивнула.
— Правильно кричишь, девочка. Давно пора было.
— И ты! — Оля повернулась к Сергею. — Откуда у тебя деньги на машину? Четыреста тысяч наличными! У парня, который два месяца назад у меня в долг просил на коммуналку!
Сергей покраснел ещё больше.
— Я... я думал помочь семье...
— Помочь? Или втридорога купить нормальную машину?
— Да ладно тебе, тёть Оль...
— Не тёть Оль! Я тебе не тётя! Я человек, которого вы все считаете дурой!
На следующий день
Зазвонил телефон Игоря. На экране высветилось: "Мама".
Все замолчали.
— Возьми, — тихо сказала Оля. — Возьми и поговори с мамой. Спроси, как дела в санатории.
Игорь нажал на зелёную кнопку.
— Алло, мама?
— Игорёк! Привет! — из трубки доносился весёлый голос, а на фоне слышалась музыка и смех. — Как дела? Машину уже продали?
Тишина в кухне стала звенящей.
— Мама... где ты?
— А где я должна быть? В отеле, конечно! Такой вид на море! Сейчас на экскурсию поедем, в Каппадокию! А завтра с девчонками в хамам!
— В какой хамам? Ты же в санатории...
— В каком санатории? Игорь, ты чего? Я же тебе говорила, что в Турцию лечу!
Игорь посмотрел на жену. Потом на бабушку Лиду. Потом снова на жену.
— Нет, мама. Ты говорила про санаторий.
— Ай, Игорёк, не путай! Какой санаторий! Я же мечтала съездить к морю! Деньги от Серёжи получила и сразу путёвку купила!
Сергей вдруг стал каким-то зелёным.
— От Серёжи? — переспросил Игорь.
— Ну да! Он же такой молодец, внучек мой дорогой! Двести тысяч дал на путёвку! Говорит — бабуля, отдыхай, ты заслужила!
Все посмотрели на Сергея. Тот попытался улыбнуться, но получилось жалко.
— Серёж, — сказал Игорь медленно. — Ты дал маме двести тысяч на Турцию?
— Ну... помог немножко...
— Откуда у тебя двести тысяч? И ещё четыреста на машину?
Сергей молчал, покусывая губу.
— А я скажу откуда! — встряла бабушка Лида. — Из фирмы стащил! Валя соседская рассказывала — её зять в той же компании работает! Говорит, там недавно ревизия была, деньги с проекта пропали!
Теперь зелёным стал и Игорь.
— Серёжа, — прошептал он. — Ты что наделал?
— Да ничего я не делал! — взвился племянник. — Просто... просто взял в долг у компании! Потом отдам!
— Какой долг? — рявкнула бабушка Лида. — Воровство это называется!
Из телефона по-прежнему доносился весёлый голос Тамары Максимовны:
— Игорёк, ты что молчишь? Я тут с аниматором таким симпатичным познакомилась! Ахмет его зовут! Завтра на рыбалку с ним поеду!
— Мама, — хрипло сказал Игорь. — Приезжай домой. Срочно.
— Зачем? У меня ещё неделя отдыха! Я же говорю — деньги есть!
— Мама!
— Ой, всё, Игорёк, меня девочки зовут! В джакузи идём! Целую!
Гудки.
Оля смотрела на эту картину как на плохое кино. Муж с трубкой в руке, вор-племянник, притихшая до этого свекровь... И бабушка Лида, которая с удовольствием наблюдала за разворачивающейся драмой.
— Знаете что, — сказала Оля тихо. — Мне всё равно, кто из вас что украл и у кого. Мне всё равно, где ваша мама и с каким Ахметом рыбачит. Я ухожу.
— Куда ухожу? — Игорь опустил телефон.
— Из этого дома. Навсегда.
— Оля, давай поговорим...
— О чём? — Она сняла фартук, аккуратно повесила на крючок. — О том, как ты двадцать два года использовал меня? Как твоя мама делает вид, что больна, чтобы выманить деньги? Как твой племянник ворует и планирует купить мою машину за полцены?
— Но семья же...
— Какая семья? — Оля засмеялась. Горько так, что даже бабушка Лида поморщилась. — Семья — это когда тебя любят и уважают. А не когда используют как банкомат.
Она пошла к выходу из кухни, но обернулась:
— И знаешь что самое смешное? Я до сих пор надеялась, что ваша мама хоть раз спросит, как у меня дела. Хоть раз скажет спасибо за то, что я столько лет её кормила, стирала, убирала за ней. Но нет. Она и сейчас там, в Турции, уверена, что имеет право на мои деньги.
— Оля, постой...
— Не останавливай меня, Игорь.
Через час Оля сидела в своей машине — той самой, которую хотели продать, — и смотрела на окна квартиры. Вещи забрала только самые необходимые. Остальное потом как-нибудь.
Телефон завибрировал. Сообщение от Игоря: "Давай всё обсудим спокойно".
Потом ещё одно: "Мама не знала, что мы на санаторий копили".
И ещё: "Она же не специально".
Оля усмехнулась. Конечно, не специально. Просто случайно соврала про болезнь, случайно взяла деньги у внука-вора, случайно планировала потратить деньги с продажи чужой машины.
Завтра позвонит Тамара Максимовна из Турции. Будет плакать, извиняться, клясться, что больше не повторится. Будет рассказывать, какая она несчастная и одинокая. Как ей нужна поддержка семьи.
И Игорь, конечно, поверит. Простит. Скажет: "Ну что ты, мама же старенькая, не понимает, что делает".
А через месяц всё повторится. Может, не санаторий, может, не Кипр. Но что-то обязательно будет. Потому что люди не меняются. Особенно в шестьдесят восемь лет.
Оля завела мотор. В зеркале заднего вида мелькнуло лицо бабушки Лиды в окне — старушка махала рукой и, кажется, улыбалась.
Хоть кто-то порадуется за неё.
Телефон снова завибрировал. На этот раз звонок. "Мама" на экране.
Оля сбросила вызов и заблокировала номер.
Пора было начинать новую жизнь. Без санаториев, без больных сердец и без вранья. Без людей, которые считали её удобной дурочкой.
Машина плавно тронулась с места, увозя Олю от дома, где она провела лучшие годы своей жизни. И где поняла, что лучшие годы ещё впереди.
Только теперь — без них.