— Да пошла твоя мама куда подальше со своими кредитами! И новой машины ей не видать! — заявила Лариса, швыряя на стол пачку документов.
Вадим замер у холодильника с банкой пива в руке. Капли конденсата стекали по алюминию, как его надежды на спокойный вечер.
— Ларочка, ты что... — начал он, но жена уже развернулась к нему всем корпусом. В синем домашней платье, с растрепанными волосами, она напоминала разъяренную наседку.
— Что я?! Что я, говоришь?! — Лариса ткнула пальцем в бумаги. — Твоя мамочка опять влезла в долги! На сто тысяч! Представляешь? И теперь они звонят мне на работу!
Вадим поставил пиво на столешницу. Сорок два года, инженер на заводе, привык решать технические проблемы, а тут... Тут была Анна Викторовна. Его мать. Которая умудрялась создавать проблемы быстрее, чем он их решал.
— Слушай, может, разберемся спокойно? — попробовал он дипломатично.
— Спокойно?! — Лариса взвилась. — Двадцать лет я терплю твою мамашу! Двадцать лет она считает мои деньги, указывает, как воспитывать детей, а теперь еще и кредиты на меня вешает!
В прихожей послышались шаги. Тяжелые, размеренные. Анна Викторовна возвращалась из магазина.
— О, говори тише, — прошептал Вадим. — Она услышит.
— Пусть слышит! — Лариса повысила голос еще больше. — Пора бы ей знать правду!
Дверь скрипнула. В кухню вошла Анна Викторовна — женщина шестидесяти лет, с седыми волосами, уложенными в тугую волну, в строгом сером кардигане. Сумку с продуктами она поставила на пол и окинула взглядом сцену: покрасневшую невестку, растерянного сына.
— Что тут происходит? — спросила она ровным голосом.
Лариса шагнула вперед, размахивая документами:
— Вот что происходит, Анна Викторовна! Вы взяли кредит и указали мой телефон! Мой! Теперь коллекторы названивают мне на работу!
Свекровь невозмутимо развязала платок.
— Ах, это... Я думала, ты не будешь против помочь семье.
— Помочь семье?! — Лариса чуть не задохнулась от возмущения. — Вы покупали шубу за сто тысяч! Шубу! В ваши-то годы!
— В мои годы? — Анна Викторовна выпрямилась. — Мне еще рано в могилу, милочка. И между прочим, это норковая шуба. Качественная вещь.
Вадим потер виски. Вот и началось. Как всегда, когда эти две встречались.
— Мам, но почему Ларин номер? — спросил он устало.
— А потому что у меня плохая кредитная история, — честно призналась Анна Викторовна. — После того кредита на ремонт. Помнишь, Вадик? Когда мы кухню делали.
— Который вы не отдали! — вставила Лариса. — И который мы с Вадимом погашали полтора года!
— Мы договорились не вспоминать об этом, — холодно отрезала свекровь.
— Договорились? — Лариса распахнула глаза. — Кто с кем договорился? Вы мне просто сказали: "Ларочка, это семейное дело". И все!
Анна Викторовна достала из сумки упаковку творога, внимательно изучила срок годности.
— Семья должна поддерживать друг друга, — произнесла она философски. — Я всю жизнь работала, растила сына одна. Имею право на небольшие радости.
— Небольшие?! — Лариса потрясла документами. — Сто тысяч — это небольшие радости?
— Для хорошей шубы — вполне, — невозмутимо ответила Анна Викторовна.
В этот момент в кухню заглянула бабушка Кира — мать Анны, худенькая женщина восьмидесяти пяти лет, с живыми карими глазами.
— Девочки, что у вас тут? Во всем доме слышно.
— Мама, не вмешивайся, — быстро сказала Анна.
Но Кира уже оценила обстановку: красное лицо дочери, напряженную позу Вадима, демонстративное спокойствие Анны Викторовны.
— Опять деньги? — догадливо спросила она.
— Не опять, а снова! — взорвалась Лариса. — Ваша дочка взяла кредит на мое имя!
— Не на твое имя, — поправила Анна Викторовна. — Я указала твой номер как контактное лицо. Разные вещи.
— Какая разница?! — Лариса всплеснула руками. — Мне звонят! Мне угрожают! На работе думают, что я должница!
Кира подошла к плите, включила чайник.
— Аня, — сказала она мирно, — а зачем тебе шуба? У тебя же есть.
— Есть, но старая. Десять лет уже, — ответила Анна Викторовна. — Я же не нищенка какая-то.
— Нищенка?! — Лариса аж подпрыгнула. — А кто вас содержит? Кто коммунальные платит? Кто продуктами обеспечивает?
— Я плачу за свою комнату, — холодно отозвалась свекровь.
— Три тысячи в месяц! — Лариса показала три пальца. — При том, что коммунальные — восемь! А еда? А интернет? А кабельное?
Вадим наконец решился вмешаться:
— Мам, может, правда не стоило...
— Не стоило что? — резко повернулась к нему Анна Викторовна. — Радоваться жизни? Или спрашивать разрешения у невестки на каждый шаг?
— Не невестки, а жены вашего сына! — выпалила Лариса. — Которая работает на двух работах, чтобы содержать эту семью!
— На двух работах? — скептически переспросила Анна Викторовна. — Ты работаешь бухгалтером и подрабатываешь репетиторством. Много чести — называть это двумя работами.
Чайник закипел, но никто не обратил на это внимания.
— Знаете что, — произнесла Лариса опасно тихим голосом, — хватит. Я устала. Устала от ваших претензий, от ваших долгов, от ваших указаний.
— И что ты предлагаешь? — поинтересовалась Анна Викторовна.
— Съезжайте.
Слово упало, как камень в воду. Кира замерла у плиты. Вадим побледнел. Анна Викторовна даже бровью не повела.
— Повтори, — попросила она.
— Съезжайте, — четко проговорила Лариса. — Найдите себе жилье. Живите отдельно. И свои кредиты гасите сами.
— Лариса! — ахнула Кира.
— Лар, ты что несешь? — растерянно спросил Вадим.
Анна Викторовна медленно повесила кардиган на спинку стула.
— Понятно, — сказала она. — Значит, так. Двадцать лет я помогала тебе с детьми, готовила, убирала, а теперь стала не нужна.
— Вы не помогали! — взорвалась Лариса. — Вы указывали! Каждый день! Как кормить, как одевать, с кем дружить!
— Потому что у тебя не было опыта!
— Был! У меня есть мозги! И интуция! И я прекрасно справлялась бы без ваших советов!
В кухню заглянул дядя Юра — брат Анны Викторовны, мужчина лет шестидесяти, с аккуратной бородкой и добродушными глазами. Он зашел в гости ненадолго и теперь стал невольным свидетелем семейной драмы.
— Что тут у вас? — осторожно спросил он. — Соседи жалуются.
— Юра, кстати, вовремя! — обрадовалась Анна Викторовна. — Невестка выгоняет меня из дома.
— Не выгоняю, а прошу съехать! — поправила Лариса. — Это разные вещи!
Юра почесал бородку.
— А что случилось-то?
— Ваша сестрица взяла кредит и указала мой телефон, — коротко объяснила Лариса. — Теперь коллекторы мне звонят.
— На шубу, — добавила Анна Викторовна. — Очень красивую.
— Аня, — мягко сказал Юра, — а зачем чужой номер указывать?
— Потому что у меня плохая кредитная история! — раздраженно ответила сестра. — Я же объяснила!
— Но тогда и кредит не нужно было брать, — резонно заметил он.
Анна Викторовна уставилась на брата, словно он сказал что-то неприличное.
— Ты на чьей стороне?
— Я ни на чьей стороне, — миролюбиво ответил Юра. — Просто логику включаю.
— Вот именно! — поддержала его Лариса. — Логику! Если нет денег — не тратьте! Если есть долги — гасите! Если живете в чужом доме — уважайте хозяев!
— В чужом доме? — переспросила Анна Викторовна опасным тоном.
— Да, в чужом! — не отступала Лариса. — Квартира оформлена на Вадима! Кредит за нее платим мы с ним! А вы только живете!
— Я растила этого ребенка! — Анна Викторовна ткнула пальцем в сторону Вадима. — Одна! Без отца! И теперь имею право на заботу!
— Имеете! — согласилась Лариса. — Но не за мой счет!
Вадим опустился на стул. Голова трещала. С одной стороны — мать, которая действительно растила его одна, работала на двух работах, отказывала себе во всем ради его образования. С другой стороны — жена, которая последние годы тянула на себе всю семью, работала, как проклятая, терпела мамины выходки.
— Мам, — тихо сказал он, — может, правда стоит найти свою квартиру? Небольшую однушку...
Анна Викторовна посмотрела на сына так, словно он предал ее.
— Ты тоже против меня?
— Я не против. Я просто думаю, что всем будет лучше...
— Мне будет лучше на старости лет скитаться по съемным углам?
— Не скитаться, а жить самостоятельно, — вмешалась Кира. — Анечка, ты еще молодая, здоровая. Найдешь работу, снимешь квартирку...
— Работу? В шестьдесят лет?
— Почему бы нет? — пожала плечами Кира. — Я в восемьдесят пять подрабатываю няней. И ничего, справляюсь.
Анна Викторовна окинула присутствующих презрительным взглядом.
— Понятно. Все против меня. Даже сын.
— Мам, не драматизируй, — устало попросил Вадим.
— Не драматизируй? — Анна Викторовна встала во весь рост. — Меня выгоняют на улицу, а я не должна драматизировать?
— Никто вас не выгоняет! — воскликнула Лариса. — Просто пора жить отдельно! Вы взрослая женщина!
— Ага, взрослая. А когда внуков воспитывать надо было, я была очень даже нужная.
— Внуков воспитывать? — Лариса даже рассмеялась. — Вы их критиковали! Постоянно! Что не так одеты, не так говорят, не тех друзей выбирают!
— Я хотела, чтобы они выросли хорошими людьми!
— По вашим меркам! Только по вашим!
Юра деликатно кашлянул.
— Девочки, может, успокоимся? А то соседи полицию вызовут.
— Пусть вызывают! — отмахнулась Лариса. — Я все равно сказала что хотела!
Анна Викторовна направилась к выходу из кухни.
— Хорошо, — произнесла она на пороге. — Я поняла, где мое место. Но учтите — назад дороги не будет.
— И не надо! — крикнула ей вслед Лариса.
Дверь хлопнула. В кухне повисла напряженная тишина.
— Лар, — наконец подал голос Вадим, — может, ты переборщила?
— Переборщила? — Лариса повернулась к мужу. — Я двадцать лет терплю! Двадцать лет ваша мама делает что хочет! А теперь еще кредиты берет!
— Но она же мать...
— А я что? Я жена! Мать твоих детей! И имею право на спокойную жизнь!
Кира погладила Ларису по руке.
— Ларочка, успокойся. Что сделано, то сделано.
— Правильно сделано! — упрямо сказала Лариса. — Пусть живет отдельно. Научится ценить то, что имела.
Юра задумчиво покачал головой.
— Аня, конечно, перегнула палку с этим кредитом. Но семья есть семья...
— Семья должна уважать друг друга! — отрезала Лариса. — А не пользоваться!
Из коридора донеслись звуки — Анна Викторовна собирала вещи. Хлопали дверцы шкафа, шуршали пакеты.
— Может, поговорить с ней? — неуверенно предложил Вадим.
— Поговори, — кивнула Лариса. — Только учти — условия не изменятся. Или живет отдельно, или продолжаем воевать.
Вадим тяжело поднялся со стула. Двадцать лет он разрывался между женой и матерью. Двадцать лет пытался сохранить мир в семье. Но сегодня что-то сломалось окончательно.
В коридоре он столкнулся с матерью. Она тащила большую сумку.
— Мам, куда ты?
— К Юре, — коротко ответила она. — Переночую, а завтра поищу квартиру.
— Мам, давай спокойно поговорим...
— О чем говорить, Вадик? — Анна Викторовна остановилась. — Твоя жена все ясно сказала. Я здесь лишняя.
— Не лишняя. Просто... сложно всем вместе.
— Сложно? — в голосе матери зазвучала обида. — Мне всю жизнь было сложно. Одной растить тебя, работать, учить. А теперь, когда мне нужна поддержка, я стала обузой.
— Мам, ты не обуза. Но кредит... зачем ты Ларин номер указала?
Анна Викторовна вздохнула.
— Потому что думала, она поймет. Семья же. А оказалось...
— Оказалось, что у семьи есть правила, — закончил за нее Вадим. — И их нужно соблюдать.
Мать внимательно посмотрела на сына.
— Значит, ты на ее стороне?
— Я не на чьей стороне, мам. Я просто устал от войны. Хочу, чтобы все жили спокойно.
— Спокойно... — повторила Анна Викторовна. — Хорошо, Вадик. Будет тебе спокойно.
Она направилась к двери. Юра, который молча наблюдал за разговором, взял вторую сумку.
— Аня, может, не стоит так резко? — попытался он урезонить сестру.
— Стоит, — твердо ответила она. — Пора мне понять свое место в этой семье.
Дверь закрылась. Вадим остался стоять в коридоре, глядя на пустое место, где только что стояла мать.
Из кухни донесся голос Ларисы:
— Вадик, иди сюда! Нам нужно поговорить!
Вадим вернулся в кухню. Лариса сидела за столом, перебирая документы по кредиту. Кира заваривала чай.
— Ну что? — спросила жена, не поднимая головы.
— Уехала к Юре. Завтра будет квартиру искать.
— И правильно, — твердо сказала Лариса.
— Лар, а вдруг она не найдет? В ее возрасте сложно...
— Найдет. Ваша мама очень находчивая женщина. Особенно когда дело касается денег.
Кира поставила на стол чашки.
— Ой, дети мои, зачем так резко? Аня, конечно, перегнула с кредитом, но старый человек...
— Бабушка, не защищайте ее, — устало попросила Лариса. — Она не старый человек. Она эгоистка, которая привыкла жить за чужой счет.
Вадим сел напротив жены.
— Ты так говоришь, будто она нас обворовывала.
— А разве нет? — Лариса подняла глаза. — Кто платил за тот кредит на кухню? Кто каждый месяц доплачивает за коммунальные? Кто покупает ей лекарства, одежду?
— Мы. Но она же мать...
— А я что? Я прислуга? — Лариса стукнула ладонью по столу. — Двадцать лет я работаю на эту семью! И имею право сказать "хватит"!
Телефон Ларисы зазвонил. Незнакомый номер.
— Алло? — ответила она настороженно.
— Здравствуйте, это банк "Альфа-Кредит". Анна Викторовна Петрова указала ваш номер...
— Стоп! — перебила Лариса. — Анна Викторовна Петрова — не я! Я к ее кредиту никакого отношения не имею!
— Но вы указаны как контактное лицо...
— Без моего согласия! — почти кричала Лариса. — Уберите мой номер из базы немедленно!
Она сбросила вызов и посмотрела на мужа.
— Видишь? Уже началось. И это только первый день.
Вадим потер лицо руками.
— Ладно, завтра поеду к маме. Поговорю серьезно.
— Поговори. Только учти — либо она решает проблему с кредитом сама, либо...
— Либо что?
— Либо я подаю заявление в полицию. За мошенничество.
— Лариса! — ахнула Кира.
— Что "Лариса"? — повернулась она к бабушке. — Она использовала мои данные без разрешения! Это статья!
Вадим побледнел.
— Ты серьезно?
— Абсолютно. Я устала быть дойной коровой для вашей семейки.
В квартире стало тихо. Только тикали часы на стене и гудел холодильник.
— Знаешь что, — наконец сказал Вадим, — может, ты права. Может, пора мне повзрослеть и поставить маму на место.
Лариса удивленно посмотрела на мужа.
— Серьезно?
— Серьезно. Мне сорок два года. Пора самому решать, как жить.
На следующий день Вадим поехал к дяде Юре. Анна Викторовна встретила его в прихожей с каменным лицом.
— Приехал извиняться за жену? — холодно спросила она.
— Приехал говорить с матерью, — ответил Вадим. — Серьезно говорить.
Они прошли на кухню. Юра деликатно удалился в комнату.
— Мам, расскажи честно про кредит, — попросил Вадим.
— А что рассказывать? Взяла кредит, купила шубу.
— Зачем Ларин номер указала?
Анна Викторовна помолчала.
— Потому что знала — ты не разрешишь.
— Правильно не разрешил бы. У нас своих трат хватает.
— Вадик, я всю жизнь в старье ходила! — вспыхнула мать. — После развода с твоим отцом денег не было ни на что! А теперь хочу хоть немного для себя!
— Хочешь — заработай. Или проси у меня, а не обманывай.
— Попросила бы — отказал. Как всегда.
— Мам, я тебе никогда не отказывал в необходимом.
— В необходимом! — передразнила Анна Викторовна. — А шуба не необходимое? А красота не необходимое?
— Мам, тебе шестьдесят лет...
— И что? Я должна в мешке ходить?
Вадим вздохнул. Разговор шел по знакомому кругу.
— Слушай, мам. Давай так. Ты гасишь кредит сама. Убираешь Ларин номер из банка. И мы забываем эту историю.
— А жить где буду?
— Можешь вернуться. Но на определенных условиях.
— Каких?
— Никаких кредитов без разрешения. Никаких чужих номеров. И уважение к Ларисе.
Анна Викторовна поджала губы.
— То есть, она теперь главная в доме?
— Мам, она моя жена. И мать твоих внуков. Пора это понять.
— Понять? — голос матери стал опасным. — Я понимаю, что сын выбрал жену вместо матери.
— Не вместо. Рядом. Но жена — приоритет.
Анна Викторовна встала из-за стола.
— Хорошо, Вадик. Я все поняла. Живи со своей Ларисой. А я найду себе другую жизнь.
— Мам, не устраивай театр...
— Не устраиваю. Просто наконец поняла, что детей растят для других людей.
Она вышла из кухни. Вадим остался сидеть, чувствуя себя полным дураком.
Вечером он рассказал Ларисе о разговоре.
— И что она решила? — спросила жена, укладывая документы в папку.
— Обиделась. Сказала, что найдет себе другую жизнь.
— Найдет, — спокойно ответила Лариса. — Твоя мама очень живучая.
— Лар, а может, я неправ? Может, надо было мягче?
Лариса подошла к мужу, обняла за плечи.
— Вадик, ты первый раз в жизни поставил четкие границы. Это правильно.
— А если она больше не вернется?
— Вернется. Но уже на других условиях. Условиях взаимного уважения.
Прошла неделя
Анна Викторовна не звонила. Юра рассказал, что она сняла небольшую комнату в коммуналке, устроилась консьержкой в офисное здание.
— Работает посменно, — сообщил он Вадиму. — Говорит, что наконец поняла вкус свободы.
— Как она там?
— Грустит, конечно. Но не сдается. Даже кредит потихоньку гасит.
Еще через две недели Анна Викторовна позвонила сама.
— Вадик, можно в гости прийти? — спросила она необычно тихим голосом.
— Конечно, мам.
Она пришла в воскресенье. Похудевшая, в простой куртке вместо шубы. Но глаза светились по-новому.
— Лариса, — обратилась она к невестке, — можно поговорить?
Они вышли на балкон.
— Я хотела извиниться, — сказала Анна Викторовна. — За кредит. За номер. За все.
Лариса молчала, изучая лицо свекрови.
— Ты знаешь, — продолжила Анна Викторовна, — первый раз в жизни я плачу за квартиру сама. Сама зарабатываю на еду. И знаешь что? Это страшно. Но это... честно.
— И как? — осторожно спросила Лариса.
— Тяжело. Но я чувствую себя... настоящей. Не обузой. Не нахлебницей. Самостоятельной женщиной.
Они помолчали, глядя на двор.
— Анна Викторовна, — наконец сказала Лариса, — я не хотела вас обидеть. Просто устала от постоянных конфликтов.
— Я поняла. И ты была права. Я вела себя как эгоистка.
— Не как эгоистка. Как испуганная женщина, которая боится остаться одна.
Анна Викторовна посмотрела на невестку с удивлением.
— Ты это понимаешь?
— Конечно понимаю. Я тоже женщина. Тоже боюсь старости.
— Тогда почему...
— Потому что страх не оправдывает хамство. И использование других людей.
Анна Викторовна кивнула.
— Можно я иногда буду приходить? В гости. Не жить, а именно приходить.
— Можно, — улыбнулась Лариса. — Даже нужно. Внуки скучают.
Через полгода Анна Викторовна устроилась в детский сад няней. Работа ей нравилась, зарплата позволяла снимать нормальную однушку.
Кредит она выплатила за восемь месяцев, продав шубу и взяв подработку по выходным.
— Знаешь, — призналась она как-то Ларисе за чаем, — я впервые в жизни горжусь собой. Не достижениями сына, не внуками. Собой.
— И правильно, — ответила Лариса. — В любом возрасте можно начать новую жизнь.
— Можно. Если не бояться перемен.
Они сидели на кухне, пили чай с тортом, который принесла Анна Викторовна. Вадим читал в гостиной газету. Кира вязала в своем кресле.
Обычный семейный вечер. Только теперь каждый знал свое место. И свою ценность.
— Лариса, — вдруг сказала Анна Викторовна, — спасибо.
— За что?
— За то, что не дала мне стать совсем никчемной. За то, что заставила повзрослеть в шестьдесят лет.
Лариса улыбнулась.
— Анна Викторовна, мы же семья. Семья должна помогать друг другу расти. А не деградировать.
— Теперь я это понимаю.
За окном шел снег. Первый снег зимы. Анна Викторовна смотрела на него и думала о новой шубе. Которую купит сама. На свои деньги. Когда накопит.
И эта мысль грела лучше любого меха.