Телефон зазвонил в три утра.
— Чёрт, да возьми уже трубку! — Таня швырнула подушку в сторону мужа, но Кирилл даже не шевельнулся. Спал как убитый после очередной пьянки с дружками. Или не с дружками вовсе.
Она потянулась к прикроватной тумбочке, щуря глаза на яркий экран. Неизвестный номер. Но что-то подсказывало — надо брать.
— Алло?
— Танечка? — сладкий голосок в трубке заставил её мгновенно проснуться. — Это Яна. Мы знакомы заочно, так сказать.
Танино сердце ухнуло куда-то в пятки. Она знала это имя. Слышала его слишком часто последние месяцы — то Кирилл проговаривался, то общие знакомые осторожно намекали.
— Что тебе нужно?
— Поговорить. По-женски. Думаю, тебе будет интересно узнать некоторые детали о своем муженьке.
Таня села на кровати, натягивая одеяло на плечи. Кирилл всё так же храпел рядом, раскинув руки и источая запах перегара и чужих духов.
— Говори.
— Не по телефону. Завтра в два часа, кафе "Мечта" на Тверской. Приходи одна.
Гудки в трубке. Таня смотрела в темноту, а в голове крутилось одно: всё. Приехали.
Утром Кирилл проснулся в привычно хорошем настроении — значит, совесть не мучила. Напевая что-то под нос, брился в ванной, а Таня сидела на кухне и тупо смотрела на остывшую кашу Димы.
— Мам, а почему папа такой весёлый? — десятилетний сын недоумённо косился на отца. — У него что, день рождения?
— Не знаю, сынок. Ешь быстрее, опоздаешь в школу.
Оля, шестилетняя копия Тани, сосредоточенно размазывала по тарелке творог:
— А почему ты грустная? У тебя болит животик?
— Всё хорошо, солнышко.
Ничего не было хорошо. И животик болел — от тошноты и предчувствия катастрофы.
Кирилл влетел на кухню, уже одетый в свой дорогой костюм, который Таня покупала ему на прошлый день рождения. Тогда она ещё верила, что семья важнее всего.
— Сегодня поздно буду. Совещание затянется.
— Ага. Совещание, — пробормотала Таня в чашку.
— Что ты сказала?
— Ничего. Удачного дня.
Он чмокнул её в макушку — привычный жест, который раньше согревал, а теперь только раздражал. Дети побежали собираться, а Таня осталась наедине со своими мыслями.
Что скажет эта Яна? Что такого знает, чего не знает Таня? Измены и так были очевидны — запах чужих духов, странные звонки, внезапные командировки. Но Таня делала вид, что не замечает. Берегла семью. Детей. Себя берегла от правды.
А теперь правда сама идёт к ней навстречу.
Кафе "Мечта" оказалось тем ещё местечком — розовые занавесочки, искусственные цветы и запах дешёвых духов пополам с кофе. Таня села за столик у окна и стала ждать.
Яну она узнала сразу. Высокая, стройная, в дорогом пальто и с причёской, на которую явно потратили не одну тысячу. Красивая, надо признать. И молодая — лет на десять моложе Тани.
— Спасибо, что пришла, — Яна села напротив, не снимая тёмных очков. — Закажешь что-нибудь?
— Давай сразу к делу. Что ты хотела сказать?
Яна улыбнулась — такой улыбкой улыбаются кошки, поймавшие мышь:
— Кирилл собирается с тобой разводиться.
— Это он тебе сказал?
— Мы многое обсуждаем. Планы на будущее, например. Он говорит, что устал от семейной жизни. От обязательств. От того, что ты превратилась в домохозяйку и стала неинтересной.
Каждое слово било как пощёчина. Таня сжала руки в замок, чтобы не дрожали.
— И что дальше?
— А дальше мы хотим жить в вашем доме. Он всё равно записан на Кирилла. Детей можешь забрать — нам они ни к чему.
Воздуха стало не хватать. Таня смотрела на эту холёную сволочь и не могла поверить в происходящее. Дом, который они строили вместе. В который она вложила свои деньги, силы, мечты. Дети, которых Кирилл когда-то носил на руках и клялся любить до конца жизни.
— Ты серьёзно думаешь, что я просто так всё отдам?
— А что ты можешь сделать? — Яна пожала плечами. — Кирилл решил. Он мужчина, он имеет право на счастье. А ты... ты можешь найти себе какого-нибудь дядечку на сайте знакомств. С детьми, правда, сложнее будет, но нет ничего невозможного.
Таня встала, шатаясь. В голове всё плыло, а в ушах стоял звон.
— Я подумаю над твоими словами.
— Долго не думай. У нас планы на весну. Свадьба, знаешь ли.
Домой Таня добралась на автопилоте. Дети ещё не вернулись из школы, в квартире стояла обычная тишина. Она прошла по комнатам — детская с разбросанными игрушками, спальня с семейными фотографиями на комоде, гостиная с большим диваном, на котором они когда-то обнимались по вечерам.
Всё это хотят отнять. Всё, что она строила пятнадцать лет.
Таня села на этот самый диван и впервые за долгое время заплакала. Не тихо, как обычно, а в голос, как плачут от безысходности и боли.
А потом вытерла слёзы и взяла телефон.
— Мама? Это я. Можешь завтра посидеть с детьми? Мне нужно кое-куда съездить.
— Конечно, доченька. А что случилось? Голос какой-то странный.
— Потом расскажу. Завтра всё расскажу.
У неё был план. Пока ещё туманный, но план. Они думают, что она сдастся без боя? Что тихо уйдёт в закат с детьми под мышкой?
Ошибаются.
Вечером Кирилл вернулся домой в полночь.
— Как дела? — сухо спросил он у Тани. Раньше это её расстраивало. Теперь было всё равно.
— Нормально. Поужинаешь?
— Уже поужинал. В ресторане. С клиентами.
Конечно. С клиентами. Таня мысленно усмехнулась — интересно, как Яна изображает клиента? Наверное, очень убедительно.
— Кирилл, мне нужно с тобой поговорить.
Он насторожился. За пятнадцать лет брака он научился различать её интонации.
— О чём?
— О нас. О семье. О том, что происходит.
— Ничего не происходит. Работаю, зарабатываю деньги, обеспечиваю вас. Проблемы какие-то?
Таня отложила книгу и посмотрела на него внимательно. Когда-то она влюбилась в этого мужчину — красивого и целеустремленного. Только вот цели у него поменялись.
— Я знаю про Яну.
Кирилл замер. Секунду, другую. Потом расслабился и даже улыбнулся:
— Про какую Яну?
— Не валяй дурака. Про твою любовницу. Которая звонила мне вчера ночью.
— Что? — он вскочил с кресла. — Она тебе звонила? Этого не может быть!
— Ещё как может. И не только звонила. Мы даже встретились. Очень содержательная беседа получилась.
Кирилл заметался по комнате, как зверь в клетке. Таня наблюдала за ним с каким-то отстранённым интересом — вот так выглядит человек, который понял, что попал.
— Таня, я могу всё объяснить...
— Не надо. Я уже всё поняла. Ты собираешься со мной разводиться, выгонять меня с детьми из дома, а сам будешь тут жить со своей молоденькой пассией. Так?
— Нет! То есть... не совсем так...
— А как тогда? — голос Тани стал ледяным. — Просвети меня.
Кирилл остановился перед ней, и она увидела в его глазах что-то новое. Злость. Раздражение. Как будто она мешала ему жить.
— Хорошо, — он выпрямился. — Да, я хочу развестись. Да, у меня есть другая женщина. И знаешь что? Я имею на это право! Мне сорок лет, я в расцвете сил, а что у меня? Скучная жена, которая только и умеет, что варить борщи да стирать носки!
— А дети? — Таня встала, и он почувствовал, что она стала выше ростом. — Дети тоже тебе надоели?
— Детей я никогда не брошу. Но они могут жить с тобой. Алименты буду платить исправно.
— Какой щедрый. А дом?
Тут Кирилл смутился. Отвёл глаза, потёр затылок:
— Дом... дом оформлен на меня. Понимаешь, так сложились обстоятельства...
— Понимаю. И то, что я вложила в него свои сбережения от продажи маминой квартиры — это тоже обстоятельства?
— Таня, я найду тебе жильё. Небольшое, но приличное. На первое время.
— На первое время, — повторила она. — А потом что? Я буду жить на твои подачки и радоваться, что великий Кирилл не забыл покормить детей?
Он махнул рукой:
— Не драматизируй. Люди разводятся, это нормально. Мы просто не подошли друг другу.
— Пятнадцать лет не подходили?
— Люди меняются, Таня. Я изменился. Хочу жить по-другому.
Она смотрела на него и думала: а когда он успел стать таким чужим? Когда из любящего мужа превратился в этого холодного незнакомца, который спокойно обсуждает, как выкинуть её из собственной жизни?
— Знаешь что, Кирилл? — она подошла к нему вплотную. — Иди спи в гостиной. С завтрашнего дня мы живём раздельно.
— Это ещё почему?
— А потому что я тоже имею право. Право не делить постель с человеком, который меня предаёт.
На следующий день Таня поехала к адвокату. Валентина Петровна принимала в небольшом офисе на окраине, но была известна как специалист по семейным делам. Жёсткая, принципиальная, не терпящая фальши.
— Рассказывайте, — она внимательно выслушала всю историю, изредка кивая. — Документы на дом есть?
— Вот, — Таня выложила на стол папку. — Но там указан только Кирилл как собственник.
— А расписки о том, что вы вкладывали деньги?
— Нет... Я же не думала, что понадобится...
Валентина Петровна нахмурилась:
— Плохо. Очень плохо. Но не безнадёжно. У вас есть свидетели того, что вы участвовали в строительстве?
— Мои родители. Они помогали. И соседи видели.
— Банковские выписки о снятии денег сохранились?
— Кажется, да. Дома поищу.
— Ищите. И ещё — нужны доказательства измены мужа. Фотографии, переписка, свидетели.
Таня вспомнила про телефон Кирилла, который он часто забывал дома. Сколько раз она видела на экране сообщения от "Янчик", "Солнышко", "Киска". Но никогда не читала — считала это низостью.
Теперь низость стала необходимостью.
— А что насчёт детей? — спросила она.
— С детьми проще. Мать имеет преимущества, особенно если отец ведёт аморальный образ жизни. Но готовьтесь к борьбе. Такие мужчины просто так не сдаются.
Дома Таню ждал сюрприз. Кирилл сидел на кухне с мрачным лицом, а рядом стояла Яна. В их доме. В её кухне.
— Мама! — Оля прибежала из детской. — А тётя Яна говорит, что она будет жить с нами! Правда здорово?
Таня почувствовала, как внутри всё сжимается от ярости. Привести любовницу в дом, где живут дети? Познакомить их, как будто это нормально?
— Оля, иди к себе. Немедленно.
— Но мама...
— Немедленно! — голос звучал так, что девочка испуганно убежала.
Таня обернулась к Кириллу:
— Ты совсем обнаглел?
— Таня, не при ребёнке...
— Не при ребёнке?! — она схватила со стола солонку и швырнула её в стену. — Ты привёл свою шлюху в мой дом, познакомил с моими детьми, и говоришь "не при ребёнке"?!
Яна поднялась с места, улыбаясь своей кошачьей улыбкой:
— Тань, остынь. Рано или поздно дети должны были узнать правду.
— Заткнись! — Таня развернулась к ней. — В моём доме я буду говорить что хочу! А ты убирайся отсюда! Сейчас же!
— Это не твой дом, — спокойно ответила Яна. — Он принадлежит Кириллу. А Кирилл пригласил меня.
— Вот как? — Таня медленно сняла с себя фартук. — Тогда идите оба к чертям собачьим! Но детей я отсюда забираю!
Она пошла к детской, но Кирилл загородил ей дорогу:
— Стой. Никуда ты их не заберёшь.
— Ещё как заберу.
— На каком основании? Я их отец, дом мой, средства к существованию у меня. А у тебя что? Где ты с ними жить будешь?
Таня остановилась. Он был прав — у неё не было ни денег, ни жилья, ни постоянной работы. Последние десять лет она занималась домом и детьми, а теперь это обращалось против неё.
— Временно, — пробормотала она. — Пока не решу вопрос с жильём...
— Никуда они не пойдут, — твёрдо сказал Кирилл. — Останутся здесь. А ты можешь собирать вещи.
В детской послышался плач — Оля, видимо, всё слышала. Дима молчал, но Таня знала: он тоже понимает, что происходит что-то страшное.
— Ладно, — она выпрямилась. — Хорошо. Я пока останусь. Ради детей. Но ты, — она ткнула пальцем в Яну, — убирайся. И больше здесь не появляйся.
— Яна остаётся, — сказал Кирилл. — Мы приняли решение.
— Тогда я тоже принимаю решение, — Таня достала телефон. — Алло, полиция? Хочу заявить о краже...
— Ты что делаешь? — Кирилл рванулся к ней, но было поздно.
— Правду говорю! Что ты пытаешься выгнать меня на улицу вместе с детьми!
Через полчаса в дом постучался участковый Петров. Солидный мужчина предпенсионного возраста, который знал каждую семью в округе.
— Что тут происходит? — он окинул взглядом растерянного Кирилла, бледную Яну и решительную Таню.
— Владимир Иванович, — Таня подошла к нему, — мой муж пытается незаконно выгнать меня из дома, который строился на мои деньги. А эта женщина, — она кивнула на Яну, — его любовница, уже обустраивается здесь.
Участковый достал блокнот:
— Документы на дом предъявите.
Кирилл нервно протянул бумаги. Петров внимательно изучил их, покачал головой:
— Собственник вы, это факт. Но если супруга вкладывала средства в строительство, имеет право на долю. Это решает суд.
— А пока что? — спросила Таня.
— А пока никого выгонять нельзя. Семья должна проживать совместно до решения вопроса. И вам, гражданочка, — он повернулся к Яне, — лучше найти другое место для проживания. Семейные конфликты — дело тонкое.
Яна вскинула подбородок:
— У меня есть право находиться в гостях!
— В гостях — да. Жить — нет. Особенно если это создаёт конфликтную ситуацию. Могу составить протокол о нарушении общественного порядка.
Кирилл и Яна переглянулись. Было видно, что такого поворота событий они не ожидали.
— Кирилл, я поеду домой, — прошипела Яна. — Но это ещё не конец.
— Конечно, не конец, — спокойно ответила Таня. — Мы только начинаем.
После ухода участкового и Яны в доме воцарилась напряжённая тишина. Дети сидели в детской, делая вид, что играют, но Таня знала — они всё слышали.
— Папа, — Дима вышел в коридор, — а тётя Яна больше не будет приходить?
Кирилл растерянно посмотрел на сына. Раньше он легко врал, изворачивался, находил объяснения. Но сейчас понял — дети больше не верят в его сказки.
— Не знаю, сынок. Всё сложно.
— А почему вы с мамой ругаетесь?
— Взрослые иногда ругаются. Это не значит, что мы вас не любим.
Дима серьёзно кивнул — умный мальчик, понимал больше, чем казалось:
— Я не хочу, чтобы мама уходила. И Оля не хочет.
Таня подошла, обняла сына:
— Никуда я не уйду. Обещаю.
Вечером, когда дети легли спать, Кирилл попытался поговорить:
— Таня, давай решим всё мирно. Зачем нам суды, скандалы?
— А как ты предлагаешь решить мирно? — она сидела за кухонным столом, разбирая документы. — Я молча исчезну, а ты будешь счастлив с молоденькой?
— Я найду тебе квартиру. Буду помогать с детьми.
— Находи. Только детей я всё равно заберу.
— Таня, ты же понимаешь — мне нужно строить новую жизнь. С Яной мы серьёзно настроены.
Она подняла голову от бумаг:
— А со мной пятнадцать лет назад ты несерьёзно был настроен? Когда клялся в любви до гроба?
— Тогда было тогда...
— А теперь - теперь. Понятно. Только знаешь что, Кирилл? Я тоже теперь настроена серьёзно. На борьбу.
Суд длился полгода. Валентина Петровна оказалась права — бороться пришлось за каждый сантиметр. Кирилл нанял дорогого адвоката, который пытался доказать, что Таня была просто домохозяйкой и ничего не вкладывала в семейный бюджет.
Но Таня тоже не сидела сложа руки. Она нашла свидетелей, банковские выписки, даже старые чеки на стройматериалы. Родители дали показания о том, как помогали молодой семье. Соседи подтвердили, что видели, как Таня сама таскала кирпичи и месила раствор.
А главное — она нашла переписку Кирилла с Яной. Он забыл дома планшет, и Таня скопировала всё. Сообщения были откровенными: "Скоро избавлюсь от этой коровы", "Дом будет наш, не переживай", "Детей сплавлю к тёще".
В суде Кирилл пытался оправдываться, говорил, что это шутки, эмоции. Но судья была женщиной и мамой — такие "шутки" её не впечатлили.
Яна тоже приходила на заседания, сидела в последнем ряду и строила из себя страдалицу. Один раз даже попыталась подойти к Тане:
— Ну сколько можно? Отпусти его, найди себе другого мужика.
— Я уже нашла, — спокойно ответила Таня. — Адвоката. Очень надёжный мужчина.
Решение суда было справедливым: половина дома отходила Тане, дети оставались с ней, а Кирилл должен был выплачивать алименты и компенсацию за моральный ущерб.
— Что теперь будем делать? — спросила Валентина Петровна после оглашения приговора.
— Продавать дом, — твёрдо сказала Таня. — Пополам. И покупать свой, поменьше, но только мой.
Кирилл попытался возражать — не хотел продавать, надеялся, что Таня передумает. Но суд есть суд.
Яна к тому времени уже нашла себе нового спонсора — немолодого бизнесмена, который был богаче Кирилла. Оказалось, что серьёзные отношения у неё были не такими уж серьёзными.
— Она меня бросила, — жаловался Кирилл, когда приезжал забирать детей на выходные. — Сказала, что я неудачник.
— Представь себе, — сухо отвечала Таня. — Может, теперь поймёшь, каково это — быть преданным.
Прошло два года
Таня с детьми жила в небольшой трёхкомнатной квартире в новом районе. Устроилась работать в школе — завучем. Зарплата небольшая, но алименты Кирилл платил исправно, боялся новых судебных разбирательств.
Дима и Оля привыкли к новой жизни быстрее, чем ожидала мама. Дети оказались удивительно мудрыми — они поняли, что папа поступил плохо, но не переставали его любить. Просто теперь любили по-другому — настороженно, не доверяя полностью.
— Мам, а ты больше никогда не выйдешь замуж? — спросила как-то Оля, которой уже исполнилось восемь.
— Не знаю, солнышко. А хочешь, чтобы вышла?
— Хочу, чтобы ты была счастливая. А с папой ты была грустная.
Из уст младенца...
Таня и правда была счастливее. Не радостно-счастливой, как в молодости, а спокойно-счастливой.
Свобода оказалась дороже стабильности.
А Кирилл... Кирилл остался один в съёмной квартире. Яна действительно его бросила, новых серьёзных отношений не складывалось. На работе тоже пошли проблемы — партнёры не любят ненадёжных людей, а история с разводом стала известна всем.
— Может, попробуем ещё раз? — предложил он как-то, когда привозил детей после выходных.
Таня посмотрела на него внимательно. Он постарел, осунулся, в глазах больше не было той самоуверенности, которая когда-то её привлекала.
— Нет, Кирилл. Некоторые вещи нельзя починить. Можно только начать заново.
— А я не могу начать без вас...
— Мог пятнадцать лет жить с нами, но предпочёл чужие юбки. Теперь живи с этим выбором.
Она закрыла дверь, и он остался стоять на лестничной площадке. А Таня прошла в гостиную, где дети делали уроки, и подумала: да, некоторые вещи действительно нельзя починить. Но можно построить новые. Лучше, чем были.
И жизнь только начинается.