— Дрянь ты конченая! — визжала Римма, стуча ладонями по металлической двери. — Это наша квартира! Слышишь?! Наша!
Снежана медленно отпустила ручку новенького замка и прислушалась. За дверью топтались три пары ног, переговариваясь между собой приглушенными злыми голосами. Четвертая пара принадлежала соседке Наде — она явно что-то высматривала в глазок.
— Закрой свой рот, квартира наша и мы наследники! — орал уже мужской голос. Это двоюродный брат Игорь подключился.
Снежана усмехнулась и достала из сумки третий замок. Самый дорогой, финский. Тот, что даже слесари-аварийщики не всегда берутся вскрывать.
— Снежка, открой дверь, поговорим как люди, — теперь заговорила тетя Валя, самая хитрая из всей этой компании. Голос у нее был мягкий, почти ласковый. Змеиный. — Мы же семья, в конце концов...
— Семья, — повторила Снежана и включила дрель.
Визг за дверью стал еще громче. Кто-то начал колотить ногой по косяку. Надя в коридоре ахнула и захлопнула свою дверь — видимо, решила не светиться.
А в памяти Снежаны всплыла картинка двухнедельной давности: бабушка Зина лежит на больничной койке, сжимает ее руку своими тонкими пальцами в синих венах и шепчет едва слышно:
— Снежаночка... ключи от квартиры... в морозилке... за пельменями... Завещание у нотариуса Петровой... на Ленинском... Только тебе все оставляю... ты одна меня не бросила...
И как этот табор узнал о смерти бабушки раньше, чем она успела из морга документы забрать? Кто им сказал? Откуда у них вообще ключи от подъезда появились?
Снежана поставила третий замок и отошла к окну. На улице серый ноябрьский день таял в лужах, а в квартире пахло бабушкиными духами "Красная Москва" и старой мебелью. Все здесь было знакомо с детства: и облезлый паркет, и пожелтевшие фотографии на стенах, и этот старый диван, на котором она читала сказки, когда родители снова ругались и не хотели ее видеть.
— Мы в суд подадим! — кричала за дверью Римма. — Ты же не родная внучка! Приемная! У тебя нет никаких прав!
Вот и добрались до главного. Снежана достала из кармана мятую справку из роддома. Ту самую, которую бабушка хранила в шкатулке рядом с золотыми сережками. "Мать Марина Петровна Курочкина, дочь Снежана..."
Мама умерла, когда Снежане было пять. Официально ее удочерили чужие люди Морозовы, но растила бабушка. Именно к ней она прибегала со всеми бедами, именно здесь чувствовала себя дома.
А эти... Эти появлялись только когда что-то нужно было. Денег занять или готовенькое поесть. Римма — дочка бабушкиной покойной сестры, жила в своем доме под Москвой, детей в город на учебу не отпускала, экономила на всем. Игорь — сын дяди Саши, который спился десять лет назад. С тех пор так и мотался по съемным углам, нигде не работал.
— Снежана! — Теперь голос Вали стал требовательным. — Мы знаем, что ты там! Соседка сказала, слышала тебя сегодня утром!
Вот как. Надя, значит, стучала. А Снежана-то думала, просто любопытство соседское. Надо будет поговорить с ней отдельно.
За окном стемнело. В квартире горела только настольная лампа с зеленым абажуром — такая же, как в детстве. Снежана села в бабушкино кресло и открыла завещание. Читала его уже десятый раз, но все равно не верилось.
"Все мое имущество, включая двухкомнатную квартиру по адресу... а также денежные средства на счетах в банке, завещаю единственной внучке Снежане Викторовне Морозовой..."
За дверью стихло. Видимо, ушли. Но Снежана знала — это ненадолго. Завтра придут снова. И послезавтра. И будут ходить, пока не добьются своего.
Или пока она не докажет им, что с ней шутки плохи.
Телефон завибрировал. Сообщение от неизвестного номера: "Знаем, где работаешь. Знаем, где живешь сейчас. Добром не кончится."
Снежана усмехнулась и набрала номер слесаря.
— Алло, Сергей Иванович? Это Морозова... Да, та самая, что замки ставила... Вы не могли бы завтра утром еще один поставить? На входную дверь в подъезд... Да, я знаю, что это общедомовое имущество... Нет, разрешения управляющей компании у меня нет...
Она помолчала, слушая возражения слесаря.
— Сергей Иванович, а вы детей своих любите?.. Вот и я бабушку любила... Двадцать тысяч за работу устроит?
Положив трубку, Снежана подошла к зеркалу. В отражении смотрела незнакомая женщина — с жесткими чертами лица и холодными глазами. Совсем не та мягкая девочка, которая еще неделю назад верила в справедливость и честность.
— Ну что ж, — сказала она своему отражению. — Игра началась.
Утром Снежана проснулась от звука дрели. Сергей Иванович уже работал, ставя замок на входную дверь подъезда. Она выглянула в окно — во дворе толпились соседи, что-то бурно обсуждая. Среди них мелькала знакомая фигура Нади в розовом халате.
— Безобразие какое! — кричала старушка с первого этажа. — Это же самоуправство! Кто ей разрешил?
— А что делать, если управляющая компания не следит за порядком? — парировала Надя. — Тут всякие проходят, наркоманы, алкоголики...
Лицемерка. Вчера же Римме со всей компанией дверь открывала, а сегодня за порядок болеет.
Снежана быстро оделась и спустилась во двор. Сергей Иванович как раз заканчивал работу.
— Готово, — сказал он, пряча инструменты. — Ключи всем дадим.
— Отлично!
Она достала конверт с деньгами, но слесарь покачал головой:
— Не надо при всех. Потом расплатитесь.
Умный мужик. Понимает, что соседи уже всех на уши поставили.
— Морозова! — окликнула ее Надя, подходя с явно фальшивой улыбкой. — А можно поговорить?
— Конечно.
Они отошли к скамейке под окнами. Надя оглянулась, убеждаясь, что их никто не слышит.
— Снежаночка, а что это вы замки меняете? — начала она осторожно. — Зинаида Петровна же не одна жила... У нее родственники есть...
— А вы откуда знаете про родственников?
Надя покраснела:
— Ну... они сами приходили... Спрашивали про бабушку вашу... Говорили, что волнуются...
— Когда приходили?
— Да еще... еще до того, как она... в больницу попала... Месяца два назад, наверное...
Вот оно что. Значит, они давно вынюхивали. Готовились заранее.
— И что им сказали?
— Да ничего особенного... Что Зинаида Петровна болеет часто, что вы к ней ездите... — Надя заерзала на скамейке. — А что, я что-то не то сказала?
— Надежда Ивановна, а вы им ключи от подъезда давали?
— Какие ключи? — Но глаза бегали, не встречались взглядом.
— Вчера они как-то попали в подъезд. Домофон не работает уже полгода.
— Ну... может, кто другой впустил... Жильцы же ходят...
Снежана кивнула и встала:
— Понятно. Спасибо за разговор.
— Снежаночка, а вы не подумайте плохого! — запричитала Надя ей вслед. — Я же не знала, что они такие...
В квартире Снежана первым делом проверила все комнаты. Вчера в спешке не особо осматривалась, а теперь заметила странности. В бабушкиной спальне кто-то явно рылся в комоде — белье лежало не так, как всегда аккуратно складывала Зина. В гостиной сдвинуты книги на полке.
Обыскивали. Искали что-то конкретное.
Завещание? Но оно у нотариуса уже. Деньги? Снежана знала, что у бабушки был счет в Сбербанке, но карточку она всегда носила с собой.
А может, искали совсем другое?
Она прошла на кухню и открыла морозилку. Пачка пельменей стояла на месте, но за ней... Снежана нащупала маленькую жестяную коробочку из-под леденцов. Внутри лежали два ключа и сложенная записка.
"Снежаночка, если читаешь это, значит, меня уже нет. Эти ключи от сейфа в банке на Тверской, 15. Ячейка 247. Там документы, которые Римме с Игорем знать не надо. И еще кое-что для тебя. Люблю. Бабушка."
Сейф в банке. Вот что они искали — информацию о сейфе.
Телефон зазвонил. Неизвестный номер.
— Алло?
— Снежана Викторовна? — мужской голос, незнакомый. — Говорит адвокат Семенов. Я представляю интересы наследников Зинаиды Сергеевны Курочкиной.
— Каких наследников?
— Римма Васильевна Курочкина и Игорь Александрович Курочкин. Они готовы решить вопрос мирно. Предлагают вам компенсацию за причиненные неудобства взамен на добровольный отказ от наследства.
Снежана усмехнулась:
— А сколько предлагают?
— Пятьсот тысяч рублей.
— За квартиру в центре, которая стоит минимум восемь миллионов? Щедро.
— Квартира требует ремонта, кроме того, имеются определенные... юридические нюансы, которые могут осложнить вступление в наследство.
— Какие нюансы?
— Это лучше обсудить при личной встрече. Моя клиентка будет сегодня в два часа дня в кафе "Теремок" на Арбате. Она ждет вас за столиком у окна.
— Передайте своей клиентке, что я подумаю.
Снежана положила трубку и задумалась. Юридические нюансы... Что они могли накопать? Завещание составлено правильно, нотариус проверяла. Бабушка была в здравом уме...
А может, дело не в завещании?
Она взяла ключи от сейфа и направилась к выходу. Но у подъезда ее ждал сюрприз — Игорь курил у входа, прислонившись к стене.
— О, сестричка дорогая, — ухмыльнулся он, бросая окурок. — Идешь куда-то?
— Не твое дело.
— Еще как мое. Теперь мы партнеры, можно сказать.
Снежана попыталась пройти мимо, но он загородил дорогу:
— Послушай, Снежок... Мы же не враги. Можем договориться по-хорошему.
— Убирайся с дороги.
— А то что? — Игорь сделал шаг вперед. От него несло перегаром и дешевыми сигаретами. — Замки поменяешь? Так это не поможет. У нас адвокат есть, документы... Ты думаешь, старая просто так тебе все оставила?
— О чем ты?
— А ты узнаешь. Скоро узнаешь, — он противно засмеялся. — И тогда сама к нам приползешь. С повинной.
Снежана обошла его и направилась к остановке. Но слова Игоря засели занозой в мозгу. Что они знают такого, чего не знает она?
Банк на Тверской встретил ее прохладой кондиционера и запахом дорогой кожи. Сейфовая комната находилась в подвале, за тремя металлическими дверями и камерами наблюдения.
— Ячейка 247, — сказала девушка-сотрудница, проверив документы. — Не открывалась уже полгода. Ваша бабушка последний раз приходила в мае.
Ключи повернулись легко. Внутри ячейки лежала толстая папка, шкатулка и несколько фотографий. Снежана взяла все и прошла в комнату для осмотра содержимого.
Первым делом фотографии. Черно-белые, явно старые. На одной — молодая женщина с ребенком на руках. Снежана присмотрелась и ахнула. Женщина была очень похожа на нее саму, только волосы темнее. А ребенок...
Она перевернула фото. Почерком бабушки: "Марина с дочкой Снежаной, 1987 год".
Снежана схватила следующее фото. Та же женщина, но уже с двумя детьми. Подпись: "Марина с дочками, 1989 год".
С дочками. Во множественном числе.
Руки дрожали, когда она открывала папку. Первый документ — справка из роддома. Настоящая. "Родилась у Марины Петровны Курочкиной, дочь Снежана..." А ниже, другим почерком: "Родила двойню. Вторую дочь Светлану забрала семья Морозовых."
Светлану. Не Снежану.
Следующий документ — свидетельство о смерти. "Курочкина Марина Петровна, 1965-1992".
А в самом низу папки лежала записка. Бабушкиным почерком, но явно написанная недавно — чернила еще не выцвели:
"Снежаночка моя, если ты это читаешь, значит, пришло время правды. Твоя мама Марина родила двойню. Тебя и сестру-близняшку Светлану. Но я была молодая, глупая, денег не было... Светлану отдала в хорошую семью Морозовых, а тебя оставила себе. Но по документам они удочерили тебя и Свету, и дали вам свою фамилию. Они воспитали Светлану. А ты... ты росла со мной, и я любила тебя больше жизни. И на самом деле ты — Снежана Курочкина, а не Снежана Морозова. Римма и Игорь это знают. Они хотят доказать, что настоящая наследница — не ты. Прости меня, солнышко. Я хотела исправить эту ошибку, но было уже поздно. В шкатулке — твои настоящие документы и деньги на адвоката. Сражайся за свое счастье. Ты имеешь право на эту квартиру больше всех."
Снежана опустилась на стул. Значит, она не Снежана Морозова, а Снежана Курочкина. А где-то живет ее сестра-близняшка, которая даже не подозревает о ее существовании.
В шкатулке действительно лежали документы — настоящее свидетельство о рождении, справки, фотографии. И пачка денег — долларов и евро, наверное, тысяч на пятьдесят.
Телефон завибрировал. Сообщение от того же незнакомого номера: "Теперь понимаешь? Ты не наследница. Отдавай квартиру добром."
Они следили за ней. Знали, что она в банке.
Снежана собрала все документы, закрыла сейф и вышла на улицу. Нужно было думать. И быстро.
Кафе "Теремок" на Арбате было полупустым. Римма сидела у окна, нервно перебирая салфетки. Увидев Снежану, она натянуто улыбнулась:
— Ну вот и пришла. Садись, поговорим.
— Говори, — Снежана села напротив, не снимая куртки.
— Слушай, мы же не монстры какие-то, — начала Римма, изображая дружелюбие. — Понимаем, что ты привязана к бабушке, к квартире... Но ты же умная девочка, должна понимать — по закону у тебя нет прав на наследство.
— Почему?
— Потому что ты не Снежана Морозова. Ты Снежана Курочкина, внучка Зины, это правда. Но завещание составлено на Снежану Морозову. А это — другой человек.
Римма достала из сумочки папку:
— Вот справка из ЗАГСа. Снежана Викторовна Морозова действительно существует. Живет в Петербурге, работает учительницей. Замужем, двое детей. Она даже не знает, что ей что-то завещали.
— И что ты предлагаешь?
— Мы можем не поднимать эту тему. Не будем искать настоящую Снежану Морозову, не будем подавать в суд. Ты получаешь свои пятьсот тысяч и уезжаешь. Всем хорошо.
Снежана медленно кивнула:
— А если я откажусь?
— Тогда мы найдем настоящую наследницу. Объясним ей ситуацию. И тогда ты не получишь вообще ничего. Даже этих денег.
— Понятно, — Снежана встала. — Я подумаю.
— Недолго думай, — предупредила Римма. — У нас терпение не безграничное.
Вечером Снежана сидела в бабушкиной квартире и листала документы из сейфа. Римма была права — формально завещание составлено неправильно.
Но... А если подойти к вопросу с другой стороны?
Она набрала номер адвоката, которого порекомендовала коллега по работе.
— Анна Сергеевна? Добрый вечер. У меня сложная ситуация с наследством...
Выслушав историю, адвокат помолчала:
— Интересное дело. Формально у вас действительно проблемы. Но есть нюансы. Во-первых, вы фактически воспитывались бабушкой, жили с ней, ухаживали за ней. Это может быть основанием для признания вас иждивенцем. Во-вторых, завещание могло быть составлено с ошибкой в имени, но намерение завещателя было очевидным — оставить имущество именно вам. В-третьих...
— В-третьих?
— А в-третьих, ваши родственники совершили мошенничество. Они знали о путанице с именами и пытались этим воспользоваться. Это может сыграть нам на руку.
— Сколько времени займет суд?
— Месяцы. Может быть, год. Но я думаю, мы выиграем.
Снежана положила трубку и подошла к окну. Во дворе горели фонари, светились окна в других квартирах. Обычная жизнь обычных людей.
А у нее появился выбор. Взять деньги и исчезнуть. Или сражаться за то, что по праву принадлежит ей.
Она взяла телефон и набрала номер Риммы:
— Алло? Это Снежана. Да, Снежана Курочкина. Я подумала.
— И что решила?
— Идите к черту со своими деньгами. Квартира моя, и я за нее буду драться.
— Дура! — взвизгнула Римма. — Мы тебя по судам затаскаем! Мы найдем настоящую Снежану!
— Ищите. А я пока живу здесь и никуда не съезжаю.
Снежана отключила телефон и заблокировала номер. Потом достала из шкатулки фотографию — та, где мама держит на руках двух малышек.
— Ну что, мам, — сказала она вслух. — Будем воевать?
За окном падал снег. Первый в этом году. И Снежана смотрела на него и понимала: что бы ни случилось дальше, назад дороги нет.
Она дома. И отсюда ее не выгонит никто.
Через полгода суд признал завещание действительным, несмотря на ошибку в имени. Римма и Игорь подали апелляцию, но проиграли и ее. Настоящую Снежану Морозову так и не нашли — вернее, нашли, но та отказалась участвовать в разборках, заявив, что ничего не знает ни о какой бабушке Зине.
А Снежана осталась жить в квартире на Арбате. Сделала ремонт, поменяла мебель, но бабушкино кресло с зеленой лампой оставила.
Иногда вечерами она садилась в это кресло, открывала старые фотографии и думала о сестре-близняшке, которая где-то живет своей жизнью. Может быть, когда-нибудь они встретятся.
А может быть, и нет. У каждой своя судьба.
Надя из соседней квартиры теперь здоровалась натянуто и в глаза не смотрела. Римма с Игорем больше не появлялись — видимо, нашли других родственников для того, чтобы обобрать.
И только по ночам, когда за окном шумел арбатский ветер, Снежана иногда слышала бабушкин голос:
— Снежаночка моя... Ты справилась. Я тобой горжусь.
И тогда она улыбалась и засыпала спокойно. Дома.