Вперёд, во времени... Москва. Май 1896 года. Воздух свеж, пахнет пряной хлебной коркой и предчувствием перемен. Звон колоколов смешивается с гулом шестисоттысячной толпы, потоком человеческих судеб — вот она, Коронация Николая II. Какой заложен в это событие смысл?
Коронация и надежды народа
Слышите? Где-то там, за куполами Кремля, уже собирается народ... Праздник! — распахнутый нараспашку, словно праздничный кафтан. Всё — для простого люда. Как иначе? Новый государь — молодой, красивый, с ясными глазами, из породы “батюшек-царей”.
Никто не думает ни о беде, ни о тени грустных предчувствий. Москва ликует: коронация, гулянья, впервые за десятилетия — неофициальная столица обнимает весь народ. Презенты для каждого — скатерти, булка, кружка с гербом, пакет с конфетами. Обещание щедрого царствования, добрая воля самодержца.
Сколько их пришло на Ходынское поле в этот майский рассвет? Да невозможно сосчитать — шепчут про 500, 600, 700 тысяч... Люда больше, чем на последней службе в Кремлёвском соборе! Никто не спит в эти ночи: толпа гудит, как штормовое море, каждый верит — его “один-единственный” подарок непременно достанется ему!
— О, какое было время... Всё казалось возможным.
Подготовка празднования: ошибки и недочёты
А теперь — закулисье. Универсальный закон любых грандиозных событий — то, что видят все, и то, что скрыто за ширмой. Почему Ходынское поле? Потому что места, вроде бы, много, рядом с центром, легко вывезти и привезти толпу... Но кто знает его настоящий характер?
Говорят, генералы и обер-полицеймейстеры даже не удосужились пройтись по полю перед праздником. Говорят, никто не учёл — там ямы и овраги, канавы в человеческий рост — и всюду бурьян, трава по пояс… Вот и первый промах.
— Записать бы фамилии этих организаторов поимённо? Ох, как бы пригодились…
Буфеты расположили низко, кучно, без системы. Заранее не предусмотрели забор, а как иначе? Кому захочется огораживать народные гуляния! Никакой системы: ведёт одно ведомство, подменяет другое, все — друг на друга, все — кланяются царю, но никому нет дела до деталей.
— Бумаги подписывались. Проект был... Утверждение — прошло. Так почему прореха на прорехе?
Перекидывали ответственность — кто принесёт скатерти, кто проконтролирует, кто укажет очередность. Всё “по-русски”. Всё — как-нибудь...
Первые признаки паники и начало давки
Сейчас поймёте — как из зарождающегося праздника возникает трагедия. Раздача подарков должна была начаться строго в 10 утра, но, конечно, народ потянулся за несколько часов до рассвета. Никто не удержался от этого. А зачем? Жаркие разговоры, запах перекипячённого чая, смех и ожидание...
— Ты слышал? Говорят, там, у самой сцены, помимо булки и кружки, будут еще золотые монеты!
— Глупости, Маланья! Но — а вдруг?..
— А чего ждать? Если не ты — так другие успеют.
Слухи... Обыкновенные, дурацкие слухи. Но толпа — это живое существо. Один толкнул, другой наступил на пятку, третий — поверил и рванул вперёд. Между рядами начали метаться глашатаи: быстрее, скорее, иначе подарков не хватит. Началась давка.
— Зачем же было торопиться?
— Да кто мог знать… Сердце толпы любого обманет.
Немая тревога росла. Нечто опасное уже скользнуло между ногами, по пяткам, по дыханию...
Гибель и хаос: хроника катастрофы
Время ускорилось. Шесть утра — первые крики. К восьми — земля звенит от тысяч шагов. Призывы успокоиться никто не слышит. Не слышит вообще. Напор слева, напор справа — они слились в один ревущий океан.
— Держитесь! — кричит кто-то. Уже поздно.
В центре начинается хаос. Женщины падают, мужчины над ними, кто-то — с ребенком на руках. Ямы по пояс, а выхода — никакого. Люди под ногами становятся частью грунта — страшно об этом говорить, но так оно и было. Кружки, расчёски, скатерти, всё в грязи. Крики, визг, глухое “ооо”...
Что мог сделать человек в толпе? Выбраться? Нет. Только отдаться на волю буйной стихии — и молиться.
Медленно, слишком медленно приходят в себя городские власти. Кто-то составляет первые бумажки о списках погибших, кто-то раздаёт пустые обещания. Врачей... нет, почти нет. Карет — единицы.
— О Боже... Что делать? Где... кто отдаст приказ спасать?
— Никто. Каждый — за себя.
День окончен. Но не для всех. Не для более чем полутора тысяч жертв — такова оценка большинства современных историков. 1379 — официально, но ведь кого-то не нашли, кого-то унесли, кто-то без вести...
Реакция общества и власти: разделение ответственности и поиск виновных
А дальше? Ни один кошмарный эпизод не становится историей, пока на нём не начинают зарабатывать политики.
Градоначальник, военный губернатор, полиция и Дума — все бросились искать виновных. Да вот кого выбрать? Кто подписал указ о гуляньях, кто разрешил провести торжества на Ходынском поле, кто не подумал о заборах и лазаретах? Каждый обвиняет другого.
— Это не мы, это военные.
— Это не военные, а полицейские.
— Виноват поставщик кружек, подарков, булок...
— Это слухи! — восклицают губернаторы. — Чепуха!
Слухи, действительно, породили панику, но были ли только они виноваты в трагедии? По всей Москве пошли разговоры: “Николай II лично утверждал план”? Или нет? Есть нарратив: “Он и знать не знал, он же — доброе дитя.” Тайна покрытая мраком.
Чиновники, вместо искреннего покаяния, — оправдываются. Протоколы заседаний — гора. Решений — мало. Наказанных? Официально едва ли...
Последствия для царствования: как Ходынка изменила восприятие Николая II
Вот тут! Вот здесь рождается долгосрочная тень над всей эпохой Николая Второго.
Крест на доверии — не поставить ли его сразу после Ходынки? Пошла трещина — между властью и народом. Впервые за долгое время царь обрёл прозвище “Кровавый”, хотя вовсе не по злому умыслу. Народ стал смотреть на монарха иначе — с неприязнью, с опаской, а праздники — обернулись для десятков тысяч русских трауром на всю жизнь.
Политическая система вздрогнула: газеты, листовки, вывески — “Власть вас не спасёт”. Пошли разговоры о судьбе царя, о его слабости, о безволии и зависимости от окружения. Всё это — первый камень к дальнейшей революции, к трагическим событиям 1905 и 1917 годов...
— А что, если бы Ходынки не было?..
Загадки и сомнения, которые остаются
...Но вот прошло сто лет. Сто двадцать. Время рассудило? Нет.
И сейчас спорят историки, политики, простые москвичи... Кто был “по-настоящему” виноват? Мог ли Николай остановить трагедию, если бы знал, если бы захотел? Или не мог, потому что все ходы были заранее предрешены замшелой бюрократией империи?
Вы, читатель, что думаете? Можно ли разорвать порочный круг безответственности или судьба России — оставаться заложницей чужих решений? Ходынка — лишь случайность или зловещий знак эпохи? Прощальный перезвон той весны до сих пор звучит в нашем коллективном сознании. И пусть вопрос вины так и остался без ответа... Но урок — вечный.
Читайте также другие статьи:
