Сейчас странно об этом вспоминать, но на рубеже XIX-XX веков Киев был центром правого общественного движения в Российской империи. "Точкой сборки" его интеллектуальной составляющей был Киевский клуб русских националистов. Одним из его учредителей был выдающийся русский историк и археолог, профессор Киевского университета Юлиан Кулаковский
Юлиан Кулаковский родился 25 июля 1855 года в местечке Поневеж Ковенской губернии Российской империи (сейчас г. Паневежис, Литва).
Отцом его был священник Андрей Кулаковский, кандидат богословия и законоучитель (третье лицо в педагогической иерархии после директора и инспектора) местной гимназии. Он умер, когда Юлиану было всего пять лет, и мальчик, вместе с четырьмя сестрами и двумя братьями, остался сиротой.
Мать будущего знаменитого историка Прасковья Самсоновна Бренн происходила из "семьи одного из видных деятелей эпохи воссоединения западно-русских униатов".
Среднее образование Кулаковский получил в гимназии Вильно. В те годы её директором был историк-славист Петр Бессонов, известный своей приверженностью к "западнорусскому" направлению общественной и научной мысли, рассматривавшему белорусов как неотъемлемую часть русского народа.
В 1871 году Кулаковский поступил в Московский лицей цесаревича Николая. Он вновь вернется в стены лицея уже после окончания историко-филологического факультета Московского университета – в 1876 году, в качестве тьютора.
В 1878 году Кулаковский был направлен Министерством народного просвещения в научную командировку в Европу. Решающее значение на формирование Юлиана Кулаковского как исследователя оказала его учёба в Берлинском университете, где преподавал Теодор Моммзен – великий немецкий ученый, за труд "Римская история" удостоенный нобелевской премии по литературе (1902).
По возвращении из Европы в 1880 году Кулаковский защищает диссертацию на право преподавания в университете на тему "Надел ветеранов землею и военные поселения в Римской империи", написанную им на материалах момзеновского семинара, а следом за ней магистерскую "Коллегии в древнем Риме: Опыт по истории римских учреждений".
Кулаковский переезжает в Киев, где преподает латынь, римскую историю, литературу в университете и на высших женских курсах. Здесь он развивался как филолог-классик, эпиграфист, специалист по истории Древнего Рима. Своеобразным итогом этого этапа стала защита в 1888 году докторской диссертации "К вопросу о начале Рима".
В 1891 году Кулаковский прочитал публичную лекцию: "Христианская церковь и римский закон в течение первых двух веков", которая сразу же приобрела скандальную известность. Историк доказывал, что гонения на христиан были вызваны не нетерпимостью римского государства, которое было индифферентно к религии, а тем общественным напряжением, которое провоцировали ранние христиане.
Лекция вызвала бурную полемику, выходящую за сугубо академические рамки, в пылу которой Кулаковский удостоился от представителей консервативных кругов прозвища "Юлиан Отступник".
В 1890 году по поручению Императорской археологической комиссии Кулаковский проводит свои первые археологические раскопки в Керчи, которые затем будут им производится и в других местах Крыма, а также в Ольвии. Этот этап научного творчества Кулаковского венчает работа "Прошлое Тавриды: Краткий исторический очерк", первое издание которой вышло в 1906 году.
С начала 1900-х годов интерес его постепенно смещается к истории Византии. Помимо разработки ряда частных вопросов, сообразным прологом к написанию грандиозной обобщающей работы стал перевод и издание сохранившейся части труда позднеримского историка Аммиана Марцеллина.
Именно на последнем поприще Кулаковским будет создан главный научный труд своей жизни: первая в русской историографии история Византийской империи. Кулаковский успел выпустить три тома этой работы (первый вышел в 1910 году), охватывавшие только начальный период тысячелетней истории державы ромеев, а первый из них даже успел выдержать второе издание (1913). Четвёртый том так и не увидел свет, а рукопись его сгинула в революционном лихолетье.
Судя по воспоминаниям философа Валентина Асмуса, слушавшего его лекции в 1914 году, Кулаковский производил сильное впечатление на аудиторию даже на закате своей преподавательской карьеры:
"Кулаковский был уже старик, но чрезвычайно бодрый, живой и энергичный. На нем был ладно сшитый штатский костюм, нарядные ботинки и изысканные носки. Войдя в аудиторию, он быстро поздоровался, оглядел нас очень строгим взглядом и сразу, без всяких предисловий начал чтение. Читал он энергично, стремительно, и каждая фраза говорила о большой учености, о безупречном владении предметом, о педагогическом мастерстве. Никакими записками, конспектами он не пользовался. (…)
Лекции были содержательны и интересны, а темперамент Кулаковского делал их живыми, порой драматичными. (…) Свои мастерские пересказы Кулаковский вёл крайне серьезно, без тени улыбки, – в то время как, слушая его, мы часто смеялись безудержно".
Однако убеждения замечательного профессора были по вкусу далеко не всем. Вот как отзывался о Кулаковском советский педагог и психолог Павел Блонский:
"Секретарём факультета был Ю.А. Кулаковский. Это был ещё более крайний черносотенец, исступленно поющий "Боже, царя храни" во всяких "патриотических" манифестациях".
Помимо научной и преподавательской деятельности, Кулаковский вёл огромную общественную работу – состоял в руководстве ряда научных и просветительских объединений, занимался проблемой реформы средней и высшей школы, публицистикой, активно участвовал в интеллектуальной жизни России рубежа столетий (контактировал с Владимиром Соловьевым, Афанасием Фетом, Вячеславом Ивановым и т.д.).
В предисловии к первому изданию "Истории Византии" Кулаковский отмечает, что к написанию этого труда его подтолкнула не только логика развития собственных научных интересов, но и общественные процессы:
"Наше русское прошлое связало нас нерасторжимыми узами с Византией, и на этой основе определилось наше русское национальное самосознание. Теперь, когда ввиду совершившегося перелома в нашем политическом строе, наше народное самосознание особенно нуждается в просветлении своих основ, принесена неведомо зачем тяжелая жертва в ущерб народному делу. (…)
Устранение греческого языка из программы среднеобразовательной школы является добровольным принижением нашего просвещения перед тем его идеалом, который живет и действует в Западной Европе".
С 1906 года Кулаковский состоял в старейшей монархической организации "Русское собрание". Но особое место занимает участие Кулаковского в деятельности Киевского клуба русских националистов, одним из основателей которого он стал. На некоторое время Юлиан Андреевич был даже избран в состав руководящего органа – Комитета клуба.
Особое внимание в деятельности клуба уделялось противостоянию с украинским национализмом. В пятом, самом пространном пункте из первого параграфа устава клуба говорилось:
"Русский народ существует только один. Никакого малорусского или "украиньско-руського" народа нет, а есть только южно-русская ветвь единого Русского народа. Украинофильское движение представляет собой явление в такой же степени вредное, как и беспочвенное".
В 1909 году, т.е. уже на второй год существования клуба в нем состояли 326 человек, а к 1913 году – 738 членов. Это были ученые, священнослужители, отставные военные, купцы, землевладельцы, общественные деятели.
Политические взгляды Кулаковского можно уяснить из выступления на одном из заседаний ККРН в 1911 году:
"Русский национализм немыслим без монархических начал. Народностью же является то, что выделилось из комплекса качеств и особенностей народа, и несмотря на значительный промежуток времени осталось непоколебимым… Необходимость для России в народном представительстве, Государственной Думе, несомненна: тем более это для нас ценно, что идея народного представительства идет сверху, с высоты Царского престола. Русский голос должен быть слышен, в основу же всего русскую народность, а это даст возможность крепко блюсти русские интересы и задачи русского национализма".
Личные утраты и нависшие над Россией исторические испытания практически синхронно обрушиваются на Юлиана Андреевича. В 1913 году умер его старший брат и единомышленник профессор-славист Платон Кулаковский. Спустя год не стало и супруги Любови Николаевны.
В 1915-16 годах Киевский университет пребывал в эвакуации в Саратове. Переезд отрывал Кулаковского от работы над "Историей Византии" и тяготил. В августе 1915 года Кулаковский принял участие в Саратовском совещании представителей монархических организаций, которое было созвано с целью координации правых движений для предотвращения "новой смуты.
Сын Юлиана Андреевича Сергей так описывал реакцию отца на Февральскую революцию: "Дней десять он хворал, даже лежал в постели, что для него редкость. Сильно потрясли его события. Да кого не потрясли они!"
От этого потрясения Кулаковский уже не оправился. 4 июня 1917 года он писал:
"Уныние и безнадёжность, одолевшие меня и все усиливавшиеся, превратили меня в живой труп, убили всякую волю и энергию. (…) У меня нет сил переживать это страшное настоящее".
Умер он 21 февраля 1919 года.
Могила Юлиана Андреевича Кулаковского сегодня утрачена. В советские годы не только могила, но и само имя профессора Кулаковского было практически предано забвению. И только с падением Советской власти начинается повторное открытие этого замечательного историка.
Автор выражает признательность Антону Чемакину и Егору Холмогорову за консультации и помощь в подготовке этого материала.
Александр Васильев
