— Чёрт возьми! — Лёша швырнул результат теста на кухонный стол так, что чашки подпрыгнули. — Объясни мне, как так получилось?
Вика замерла, держа в руках мокрую тарелку. Капли воды падали с неё прямо на линолеум — кап, кап, кап. Как отсчёт времени до взрыва.
— О чём ты говоришь? — голос дрожал, но она всё ещё пыталась играть роль.
— Не строй из себя дуру! — Лёша ударил кулаком по столу. — Тест на отцовство! Полина не моя дочь! Не-мо-я!
Пятилетняя Полинка выглядывала из-за дверного проёма, её огромные карие глаза — совсем не такие, как у папы, не голубые — смотрели испуганно. Точь-в-точь как у того придурка Миши.
— Полина, иди к себе, — тихо сказала Вика, не оборачиваясь.
— Нет уж, пусть остаётся! — рявкнул Лёша. — Пусть слышит, какая у неё мамочка!
Вика наконец повернулась к мужу. Лицо белое как мел, губы дрожат. Двадцать лет брака, думал Лёша. Двадцать чёртовых лет!
— Лёш... я могу объяснить...
— Объяснить? — он засмеялся, но смех вышел злой, режущий. — Что ты мне объяснишь? Что пять лет назад развлекалась с кем-то ещё, пока я как дурак работал на трёх работах?
— Не при ребёнке...
— А когда же тогда? — голос Лёши поднимался всё выше. — Когда ты собиралась рассказать правду? На её совершеннолетие? Или на моих похоронах?
Полинка заплакала. Тихо, жалобно — как котёнок.
— Вот теперь довольна? — Вика схватила дочку на руки. — Напугал ребёнка!
— Не моего ребёнка! — Лёша схватил со стола бумаги. — Видишь эти цифры? Вероятность отцовства — ноль! Ноль процентов! Понимаешь, что это значит?
В этот момент в дверь позвонили. Длинно, настойчиво.
— Кто это ещё? — пробормотал Лёша.
Вика побледнела ещё больше, если это было возможно.
— Это... это Света.
— Твоя сестра? Сейчас? — Лёша недоверчиво посмотрел на жену. — В самый подходящий момент, да?
Звонок повторился, более требовательный.
— Открою, — Лёша направился к двери, но Вика перегородила ему дорогу.
— Не надо... Лёша, подожди...
— А вот открою! — он оттолкнул жену и рывком открыл дверь.
На пороге стояла Света — высокая, крашенная блондинка в дорогой дублёнке. Лицо накрашено, но глаза красные, будто плакала.
— Лёша, — она посмотрела на него с какой-то странной жалостью. — Нам нужно поговорить.
— О чём ещё говорить? — он махнул рукой на кухню. — Твоя сестричка уже всё рассказала своим молчанием!
Света прошла в квартиру, не снимая туфли. Поцеловала Полинку в макушку, покачала головой.
— Вик, ты так и не сказала ему?
— Сказала что? — Лёша чувствовал, как земля уходит из-под ног. — Что ещё есть?
Сёстры переглянулись. В этом взгляде было что-то такое, что заставило Лёшу сесть на табуретку.
— Миша... — начала было Света, но Вика её перебила:
— Молчи!
— Какой Миша? — голос Лёши стал опасно тихим. — Миша Кровяков? Тот, что работает с тобой в бухгалтерии?
Молчание затянулось. Полинка сопела на руках у мамы, а Света курила прямо в кухне, стряхивая пепел в раковину.
— Лёш, — наконец заговорила Вика. — Это было давно. Мы тогда поругались, помнишь? Ты сказал, что подаёшь на развод...
— И что? — он встал, подошёл ближе. — Это оправдание? Ты решила отомстить?
— Не отомстить... Я думала... думала, что мы расстаёмся навсегда...
— Ага. И поэтому поспешила утешиться с первым попавшимся?
— Миша не первый попавшийся! — вдруг вспыхнула Вика. — Он...
Она замолчала, поняв, что сказала лишнее.
Света затушила сигарету и тяжело вздохнула:
— Лёша, садись. То, что я сейчас скажу, тебе не понравится.
— Ещё хуже? — он невесело усмехнулся. — Что может быть хуже?
— Миша не знает, что Полина его дочь.
Лёша остановился как вкопанный.
— То есть как не знает?
— Вика ему не говорила. Он до сих пор думает, что ребёнок твой.
— Постойте, — Лёша потёр лоб. — Получается, все знали правду, кроме меня? И кроме него?
— Не все, — тихо сказала Вика. — Только мы с Светой.
— Прекрасно, — присвистнул Лёша. — А ещё кто в курсе? Соседи? Почтальон? Дворник дядя Вася?
— Не ехидничай, — Света достала новую сигарету. — Ситуация и так паршивая.
— Для кого паршивая? — взорвался Лёша. — Для меня, который пять лет растил чужого ребёнка? Или для Миши, который не знает о существовании собственной дочери?
Полинка заплакала громче. Вика качала её, шептала что-то успокаивающее, но девочка не унималась.
— Она голодная, — сказала Света. — Дай я её покормлю.
— Не трогай её! — рявкнула Вика так резко, что все удивлённо посмотрели на неё.
— В чём дело? — спросила Света.
— Ничего. Просто... просто не трогай.
Лёша внимательно посмотрел на жену. В её глазах мелькнуло что-то похожее на панику.
— Вик, — медленно произнёс он. — А что ещё ты мне не рассказала?
— Ничего больше нет...
— Врёшь! — он шагнул к ней. — У тебя такое лицо, как тогда, когда ты разбила мою любимую кружку и пыталась склеить!
— Лёша, пожалуйста...
— Света, — он повернулся к свояченице. — Ты скажешь или мне самому разбираться?
Света колебалась, переводя взгляд с сестры на Лёшу.
— Говори! — рявкнул он.
— Миша... — начала Света и осеклась.
— Что Миша?
— Он женат. У него своя семья. Жена, двое детей.
Лёша медленно сел на табуретку. Информации было слишком много, голова гудела.
— Значит, — произнёс он медленно. — Значит, моя жена спала с женатым мужиком. Родила от него ребёнка. Заставила меня растить этого ребёнка. И теперь что? Теперь мы все будем делать вид, что ничего не произошло?
— Лёша, — Вика подошла к нему, держа Полинку. — Я люблю тебя. Всегда любила. То, что было с Мишей — это ошибка. Глупость. Я думала, что мы разводимся...
— А теперь что ты думаешь? — спросил он, не поднимая головы.
— Теперь я думаю, что мы можем забыть. Полина — это наш ребёнок. Неважно, кто её биологический отец. Ты растил её, любил...
— Любил? — Лёша поднял голову. — А знаешь, что самое паршивое? Я действительно её люблю. Вот сижу сейчас, смотрю на неё, и понимаю — люблю. А она не моя.
Полинка протянула к нему ручки:
— Папа, не кричи...
И тут Лёшу прорвало. Он встал, обнял девочку, прижал к себе.
— Прости, малышка. Прости дядю Лёшу.
— Ты мой папа, — сказала Полинка уверенно. — Мама говорила.
За этими словами все замолчали. Света курила в окно, Вика вытирала слёзы, а Лёша держал на руках дочь, которая дочерью не была.
— И что теперь? — спросил он в никуда.
Никто не ответил. А за окном уже темнело, и включались фонари, и жизнь продолжалась, как будто ничего не изменилось.
Но изменилось всё.
Три дня Лёша не разговаривал с Викой. Спал на диване, ел молча, на Полинку смотрел с какой-то болезненной нежностью. Девочка не понимала, что происходит, но чувствовала напряжение и стала капризной.
— Папа, почему ты не спишь с мамой? — спросила она в среду утром, забравшись к нему на диван.
Лёша закрыл глаза. Как объяснить пятилетке, что он ей не папа?
— Мы с мамой поссорились, малыш.
— А когда помиритесь?
— Не знаю.
Полинка обняла его за шею своими тоненькими ручками, и Лёша почувствовал, как что-то сжимается в груди. Пять лет он был её отцом. Читал сказки, лечил разбитые коленки, учил кататься на велосипеде. Разве это не делает его настоящим папой?
Вечером позвонила Света.
— Лёш, нам надо встретиться. Есть кое-что, о чём мы не договорили.
— Ещё что-то? — устало спросил он. — Неужели есть детали похуже?
— Встретимся в кафе на Ленинской, знаешь, где мы с Викой обычно сидим. Через час.
Лёша посмотрел на жену. Вика стояла у плиты, делая вид, что помешивает суп, но он видел, как дрожат её плечи.
— Я выйду на час, — сказал он.
— Лёша, — Вика обернулась. — Можно я с тобой?
— Нет.
Света уже сидела за угловым столиком, курила и нервно теребила салфетку. Выглядела измученной — без макияжа, волосы растрёпаны.
— Что ещё? — сразу спросил Лёша, садясь напротив.
— Миша приходил ко мне вчера, — Света затянулась глубже. — Кто-то ему рассказал.
Лёша почувствовал, как холодеет спина.
— Кто рассказал? И что именно?
— Не знаю кто. Он пришёл весь бешеный, требовал объяснений. Спрашивал про Полину.
— И что ты ему сказала?
Света помолчала, глядя в окно.
— Правду.
— Какую правду? — голос Лёши стал жёстче.
— Что Полина может быть его дочерью. Что Вика скрывала это от всех.
Лёша откинулся на спинку стула. В голове стучало.
— И что он?
— Требует встречи с Викой. Говорит, что имеет право знать о своём ребёнке.
— А жена его знает?
— Пока нет. Но Миша сказал, что если Вика не встретится с ним, он всё расскажет Ирине.
— Ирине?
— Его жене.
Лёша потёр лицо руками. Ситуация становилась всё хуже.
— Света, а почему ты мне это рассказываешь? Почему не Вике?
— Потому что ты имеешь право знать. И потому что... — она помялась. — Потому что я думаю, Миша может забрать Полину.
— Что значит забрать?
— Ну... потребовать опеку. Он же биологический отец. И у него стабильная работа, большая зарплата...
— А то, что у него есть семья, его не смущает?
— Лёш, ты же знаешь Мишу. Он всегда добивался своего.
Лёша действительно знал Михаила Кровякова. Амбициозный, напористый, из тех, кто не привык проигрывать. Если он решил, что Полина его дочь...
— Когда он хочет встретиться?
— Завтра. В семь вечера. На детской площадке во дворе.
— Зачем на площадке?
— Хочет увидеть Полину. Сказал, что должен убедиться.
Лёша встал так резко, что стул чуть не упал.
— Он не смеет к ней подходить!
— Лёш, успокойся...
— Успокоиться? — он наклонился к Свете через стол. — Этот тип пять лет даже не интересовался, есть ли у него дети от Вики! А теперь вдруг захотел играть в папочку?
— Он не знал!
— Должен был знать! Если спишь с замужней женщиной, будь готов к последствиям!
В кафе стало тихо. Несколько посетителей обернулись на их стол.
— Лёша, давай тише, — прошептала Света.
Он сел обратно, но руки тряслись от злости.
— И что Вика собирается делать?
— Не знаю. Она вчера всю ночь проплакала.
— Заслужила.
— Лёш, она же не хотела так...
— А как она хотела? — он посмотрел на Свету в упор. — Она хотела, чтобы я всю жизнь растил чужого ребёнка? Чтобы Полина никогда не узнала, кто её настоящий отец?
Света промолчала.
— Слушай, — Лёша наклонился ближе. — А ты точно не знаешь, кто Мише рассказал?
— Нет. Он сам не сказал.
— Странно как-то. Пять лет молчали все, и вдруг...
— Может, кто-то из коллег что-то заподозрил. Полина же иногда приходила к Вике на работу.
Лёша кивнул. Действительно, девочка несколько раз бывала в бухгалтерии. И если кто-то заметил сходство...
— Ладно, — он встал. — Передай Вике: завтра я тоже буду на площадке. И если этот Миша попробует что-то не то...
— Лёш, не устраивай драку при ребёнке.
— Посмотрим.
Дома Вика сразу поняла, о чём была беседа. Лицо у неё стало серым.
— Он сказал завтра?
— Да.
— Что я ему скажу, Лёша?
— Не знаю. Это твоя проблема.
Полинка играла в комнате с куклами, не подозревая, что завтра её жизнь может кардинально измениться.
— А если он... если он захочет забрать её? — прошептала Вика.
— Не знаю, — повторил Лёша. — Но я не дам её в обиду. Неважно, чья она биологически.
Вика посмотрела на него с надеждой.
— Ты это серьёзно?
— Полина для меня дочь. И останется дочерью. А вот с нами... — он махнул рукой. — Это другой разговор.
Той ночью никто в доме не спал. Лёша лежал на диване и думал о завтрашней встрече. Вика ворочалась в спальне. А маленькая Полинка несколько раз приходила то к маме, то к «папе», чувствуя неладное.
Завтра должно было всё решиться.
Детская площадка была почти пустая — только старушка на лавочке кормила голубей да пара подростков курила за качелями. Лёша стоял в стороне, держа Полину за руку. Девочка радостно показывала на горку:
— Папа, можно покататься?
— Подожди немного, малыш.
В семь ровно появился Миша. Лёша давно его не видел — за три года мужчина располнел, появилась лысинка. Но глаза остались те же — цепкие, настойчивые.
— Алексей, — кивнул Миша.
— Михаил.
Они смотрели друг на друга как два кота перед дракой. Полинка спрятались за Лёшины ноги.
— Где Вика? — спросил Миша.
— Дома. Болеет, — соврал Лёша. На самом деле жена заперлась в ванной и рыдала уже второй час.
Миша присел на корточки перед Полиной.
— Привет, красавица.
Девочка молча посмотрела на него и ещё крепче вцепилась в папину руку.
— Ты меня не помнишь? — мягко спросил Миша. — Я дядя Миша. Работаю с твоей мамой.
— А зачем ты пришёл? — спросила Полина с детской прямотой.
Миша растерялся. Лёша усмехнулся — не так-то просто объяснить пятилетке, зачем дядя хочет стать папой.
— Хочу с тобой познакомиться поближе.
— А почему раньше не хотел?
Из уст ребёнка это прозвучало как приговор. Миша выпрямился, посмотрел на Лёшу.
— Можно поговорить отдельно?
— Полина, иди покачайся на качелях. Но не далеко, — сказал Лёша.
Когда девочка отбежала, Миша сразу перешёл к делу:
— Я сделал свой тест ДНК. По волоску, который взял, когда она подходила к Вике на работе.
— Незаконно, — буркнул Лёша.
— Но результативно. Она моя дочь на девяносто девять и девять процентов.
— И что дальше?
— Хочу, чтобы она это знала. Хочу участвовать в её воспитании.
— А жена твоя в курсе?
Миша помялся.
— Ирина... она поймёт. Мы обсудим.
— Ага. Как она обсудит с тобой то, что у тебя есть внебрачная дочь? — Лёша фыркнул. — Да она тебе такую сцену устроит, что мало не покажется.
— Это мои проблемы.
— Нет, не твои. Потому что в центре этого цирка окажется Полина. А ей всего пять лет, понимаешь?
Они замолчали, наблюдая, как девочка осторожно качается на качелях. Темнело быстро, включились фонари.
— Лёша, — вдруг сказал Миша. — А ты её любишь?
— Что за вопрос?
— Ну... теперь, когда знаешь правду. Любишь?
Лёша долго смотрел на Полину. Она помахала ему рукой и крикнула:
— Папа, смотри, как высоко!
— Люблю, — тихо ответил Лёша. — Больше жизни.
— Тогда поймёшь меня. У меня двое детей от Ирины, но когда я узнал про Полину... — Миша провёл рукой по лицу. — Не могу выбросить из головы. Это же моя кровь.
— Кровь — это не главное.
— Для меня главное. Я хочу её знать. Хочу, чтобы она знала обо мне.
— А если она не захочет?
— Захочет. Дети любопытные.
— Миша, — Лёша повернулся к нему всем телом. — А если я скажу «нет»? Если скажу — не подходи к ней, не смей её травмировать?
— Тогда пойду в суд. У меня есть права биологического отца.
— У меня есть права человека, который растил её с рождения.
— Посмотрим, что скажет судья.
Они снова замолчали. Полина спрыгнула с качелей и побежала к ним.
— Папа, пойдём домой? Мама обещала пирожки.
— Сейчас, малыш.
Лёша взял её на руки. Полина обняла его за шею и уткнулась носом в плечо. Пахла детским шампунем и мороженым.
— Миша, — тихо сказал Лёша. — Дай мне время подумать. Неделю.
— О чём думать?
— О том, как лучше для неё. Не для нас с тобой. Для неё.
Миша кивнул.
— Хорошо. Неделя так неделя. Но потом я хочу ответ.
Дома Лёша нашёл Вику на кухне. Она сидела за столом с чашкой остывшего чая и смотрела в одну точку.
— Ну что? — спросила она, не поднимая головы.
— Хочет участвовать в воспитании. Грозится судом, если откажем.
— Господи, — Вика всхлипнула. — Что я наделала...
Полина играла в комнате, не подозревая о буре, разгорающейся вокруг неё.
— Вик, — Лёша сел рядом с женой. — Мне нужно знать правду. Всю правду.
— Какую ещё?
— Ты его любила?
Вика подняла голову. Глаза красные, опухшие.
— Тогда мне казалось, что да. Мы же с тобой разругались, ты сказал, что всё кончено...
— Я в сердцах сказал. Дурак был.
— А я поверила. И когда Миша начал ухаживать... он был такой внимательный, дарил цветы, говорил красивые слова...
— И ты с ним переспала.
— Не сразу. Месяц он добивался. А потом... потом ты пришёл, сказал, что хочешь помириться, и я поняла, что люблю только тебя. С Мишей сразу же всё закончила.
— А про беременность когда узнала?
— Через два месяца. Я сначала думала, что от тебя. Но потом посчитала дни и поняла...
— И решила молчать.
— Что я должна была делать? — Вика всплеснула руками. — Разрушить семью? Сказать тебе, что жду ребёнка от другого? А Мише — что у него будет дочь, пока он женат на другой?
— Должна была сказать правду.
— Правду, — горько усмехнулась Вика. — А какая правда? Что я дура, которая не смогла разобраться в собственных чувствах?
Лёша промолчал. Потом встал, подошёл к окну.
— А теперь что будем делать?
— Не знаю, Лёш. Не знаю.
В комнате заплакала Полина — видимо, ушиблась или испугалась чего-то. Лёша автоматически пошёл к ней, но остановился на пороге.
Девочка сидела на полу, держась за коленку. Увидев его, потянула ручки:
— Папа, больно...
И Лёша понял — неважно, чья она по крови. Неважно, что было между Викой и Мишей. Важно только то, что эта маленькая девочка зовёт его папой и бежит к нему, когда больно.
Он взял её на руки, поцеловал ушибленную коленку.
— Всё прошло, малыш. Папа здесь.
Прошёл год
Полина так и не узнала, что Лёша ей не родной отец. Миша после долгих разговоров согласился не травмировать ребёнка — но с условием, что сможет иногда её видеть. Говорили Полине, что дядя Миша — просто хороший друг семьи.
С Викой они остались вместе. Не сразу — месяца три Лёша ездил к матери, думал, мучился. Но потом понял: семью не выбирают. Её строят. Кирпичик за кирпичиком, день за днём.
Доверие восстанавливалось медленно. Вика ушла с работы, где видела Мишу каждый день. Устроилась в другое место. Они начали ходить к семейному психологу.
— Папа, — сказала как-то Полина, когда он читал ей сказку на ночь. — А почему дядя Миша иногда смотрит на меня грустно?
Лёша замер.
— Не знаю, малыш. Может, у него просто такой характер.
— А ты никогда не будешь смотреть на меня грустно?
— Никогда, — твёрдо сказал Лёша. — Ты же моя дочка.
— И я всегда буду твоей дочкой?
— Всегда.
Полина довольно улыбнулась и уткнулась в подушку. А Лёша ещё долго сидел рядом с её кроватью и думал о том, что семья — это не кровные узы. Это выбор. Каждый день, каждую минуту.
И он сделал свой выбор.