Не мог себе позволить заниматься с тренером, хотя зарабатывал 750-800 тысяч евро за сезон.
В июле 2025 года известный российский теннисист, тренер, комментатор, обладатель Кубка Дэвиса-2006 Дмитрий Турсунов дал большое интервью обозревателям «СЭ» Юрию Голышаку и Александру Кружкову в рамках нашей рубрики «Разговор по пятницам». В отрывке ниже — рассказ Турсунова о надобности тренера и зарплатах в теннисе.
Психолог
— За последние два года предложения именно из Тура вы получали?
— Да. С кем-то просто не сложилось. Но чаще создавалось ощущение: при первой же проблеме тебя отцепят или сделают козлом отпущения. Мне хочется партнерских отношений, развития игрока в долгосрочной перспективе, а у молодого поколения стало модно рассматривать тренера как шабашника.
Что-то начинает складываться в игре? Пошли заработки? Все, необходимости в тренере больше нет. Убирают первым. Статья расходов приличная — ну и зачем он? Без него справимся.
— Так влияет экономический момент?
— Я бы назвал это стратегической близорукостью, но пусть будет «экономический момент». Я сам играл, понимаю желание оптимизировать расходы. Но знаю точно: карьера теннисиста — это мини-бизнес. Каждый владелец такого бизнеса нанимает директора, управляющего.
Согласитесь, было бы странно, если бы владелец «Яндекса» принимал важные решения на основании мнения бойфренда либо бабушки: «Яндекс-такси» отцепляем! Или резко поднимаем цены! А в теннисе подобных решений море. Не всегда логично, не всегда рационально, страдает в конце концов сам игрок. Постоянное вмешательство извне неспециалистов! Дорога в ад вымощена благими намерениями...
— Прежде не обращали на это внимания?
— Не особо. А стал тренировать — и услышал от бывалых тренеров разные истории. «Вот тогда-то я ушел почему? Поссорился с девушкой игрока, она нашептала. Все, жизнь стала невыносимой».
— Нам казалось, чем выше ставки в теннисе, тем меньше влияют девушки игроков на процесс.
— Да нет, влияют. Игроки тоже люди. Плюс многие продолжают жить в режиме жесткой экономии, сформированной на ранних этапах карьеры, и не готовы вкладываться в развитие. Может, думают, что не окупится? Осуждать сложно — я ведь не даю гарантию, что попрет на корте.
— При этом психологов-то нанимают.
— Да. Людям кажется: вот наймешь психолога — он мгновенно решит проблему. Щелкнет пальцами — и все встанет на места. А это не так! Психолог — зеркало, которое помогает взглянуть на собственные действия со стороны. Но готовых рецептов для победы не прописывает. Многие берут психолога в надежде получить чит-код на успех. Что в итоге приводит к разочарованию.
— В вашей жизни были психологи?
— Обращался пару раз.
— В игровые времена?
— Да. К Джиму Лоэру, одному из первых психологов в теннисе. Работал немножко и с Алленом Фоксом. Он и тренер, и психолог.
— Любопытный опыт для вас?
— К Лоэру я был не очень готов. Это сейчас психологи на каждом шагу. И появилась куча псевдоспециалистов, которые не слишком разбираются в спорте. А в те годы визит к психологу казался чуть ли не полетом в космос.
Вообще трудно предугадать, поможет ли конкретный опыт. Например, пошла ли на пользу Новаку Джоковичу работа с Тоддом Мартином и Марком Вудфордом, которых нанимал для улучшения игры с лету? Здесь важнее сам факт, что он искал решение для своих проблем. Знаю много теннисистов, которые раза два встречались с психологом — и заканчивали: «Не мое, не заходит».
Виландер
— Вы говорили, что даете частные уроки. Кому?
— И профессионалам, и любителям, и юниорам.
— Стоимость одинаковая?
— Нет. Для любителей вдвое дороже.
— Почему? С ними же проще.
— Делаю акцент на играющих, потому что им я действительно полезен. Не все могут позволить себе дорогого тренера. Я это понимаю. Бывали случаи, когда кого-то бесплатно консультировал.
— Наткнулись тут на высказывание Шамиля Тарпищева: «Мы в свое время предлагали Турсунову работу, но он выбрал другой путь». Хочется уточнить — что вам предлагали? И что такое «другой путь»?
— Давно это Шамиль Анвярович произнес?
— В 2022-м.
— Возможно, речь о том, что мы пробовали договориться, когда я работал с Вероникой Кудерметовой. Суть в чем? Зарплату я бы получал от федерации. А процент с призовых — от игрока. Но не срослось.
— До этого тоже что-то предлагалось от Тарпищева?
— Обсуждали разные варианты, но до конкретики не дошло. Может, что-то я уже подзабыл. Последняя моя идея — ФТР и теннисист делят затраты на тренера. Это снизило бы финансовую нагрузку на игрока и помогло бы многим нанять хорошего специалиста. Теннисисты боятся влезать в огромные расходы. А так — ничем не рискуешь, кроме бонусов.
— Почему федерация не подписалась?
— Да не факт, что не подписалась. Игроки должны были общаться с ФТР. Я один раз озвучил это предложение. Мне ответили: «Идея неплохая». Насколько ее донесли до игроков — не в курсе. Может, никому в тот момент особенно работать со мной не хотелось, тоже допускаю.
— Странно, что такая славная идея забуксовала.
— Согласен. Я-то смотрел на нее с точки зрения игрока.
— Тренеры и в ваше время обходились дорого?
— По-разному. Однажды мне предложили поработать с Матсом Виландером. Попробую, думаю. Наши менеджеры связались — и понял, что не потяну. Даже в свой лучший сезон!
— Это сколько ж стоило?
— 400 тысяч евро в год. Не представляю, сколько сегодня берут Борис Беккер или Иван Лендл. Предполагаю, что намного больше. Сдвинулись и призовые, и проценты.
— Какие у вас были доходы в лучший год?
— 750-800 тысяч. Это 2006-й или 2007-й. У меня никогда не было суперкрутых контрактов, чтобы мог позволить себе такого тренера. Только теоретически, потратив на него все...
— Риск.
— Не то слово! Время спустя вспомнил об этом — и предложил федерации скидываться на тренеров.
