Лодка попалась вертлявая.
Легендарный советский хоккеист Борис Майоров дал большое интервью обозревателю «СЭ» Юрию Голышаку. В отрывке ниже — рассказ Майорова об отце, хоккейном друге и аварии.
«Дед, ты куда собрался? Продай билет!»
— Сейчас люди начинают тренировать в 55. Тарасов в 55 закончил. У вас есть ответ на вопрос — как мог быть не востребован всю оставшуюся жизнь?
— Времена были другие. Елки-палки! Ну совсем другие! Рассказать вам историю?
— Я здесь для этого, Борис Александрович.
— Мне 30 лет. Вызывает начальство: «Мы Карпова убираем, видим тебя в роли главного тренера. Перспективы у тебя хорошие». И ключевая фраза: «Ты же уже с ярмарки едешь...»
— В 30 лет?
— В 30! Скорость у меня сохранилась полностью. Техника и видение площадки — само собой разумеется. Но в те времена открываешь спортивную газету, а там: о, ему 30, ветеран, на пенсию пора. А 55 был как раз тот порог для тренеров, когда время заканчивать.
— Поверить не могу.
— Тьфу! Еще история — у меня отец ушел на пенсию. Мы с братом говорили: «Пап, ну сходи на хоккей, вот билеты...» Выбирался он редко-редко. Раз-другой в год. Он не по этим делам был. Но как-то пошел. Было ему 63. С Женькой (брат Бориса Александровича — Прим. «СЭ») возвращаемся после игры, отец сердитый: «Все, больше на хоккей не пойду!» — «Что случилось?» — «Иду, никому не мешаю. Вдруг подходит молодой парень: «Дед, ты куда собрался? Продай билет!»
— Ну и дела.
— Вот мне 87. Иногда езжу в метро — хоть бы кто сказал «дед»!
— Это потому, что вы бодряк, Борис Александрович.
— Может, я хорошо сохранился. А в те годы 63 — это уже все, ***. Спортсмену в 30 надо было задуматься: что дальше?
«Меня охранял Тузик»
— Когда все поумирали — кто сегодня ваш лучший друг в хоккее?
— Тузик Игорь Николаевич!
— Как у него дела?
— Более-менее. Тоже попал в больницу, сердечная недостаточность объявилась. Стенты поставили. Я Тузика консультировал, что надо делать.
— Игорь Николаевич такой живчик.
— Да он вообще из самолета не вылезал. Его Федерация хоккея эксплуатировала по полной программе. То он в Сочи, то в Новосибирске, то в Челябинске. Я говорил: «Нельзя так, поменяй образ жизни! Тебе сколько лет-то? Куда лезешь?»
— Лет немало.
— На пять меньше, чем мне. Надо в аэропорт доехать, оформиться, ждать, багаж на себе тянуть, еще и задержки... К чему это в 80 лет? Но сейчас пообещал остепениться. Игорь Николаевич когда-то меня охранял!
— То есть?
— Он играл за киевское «Динамо». Были два хоккеиста, которые ни на шаг от меня не отходили — Тузик в Киеве и Каменев в «Локомотиве». Им тренер давал задание: не дать играть Майорову. Меня Тузик так достал, что я поворачиваюсь: «Елки-палки, ты что за мной ездишь-то? Давай поиграем!» А потом судьба нас свела снова — много лет работали во второй сборной. Он был у меня помощником. Очень было творческое взаимодействие.
— Игорь Николаевич хороший дядька.
— Абсолютно положительный! Вы знаете, через что он прошел? У жены были проблемы с почками — чуть ли не каждый день возил ее в Боткинскую: уколы, гемодиализ... Все свободное время он посвящал жене. Несколько лет назад умерла.
«Погиб весь экипаж»
— Что-то мы все про покойников да про покойников. Давайте о чем-то повеселее.
— Давайте!
— Последний фильм, от которого не могли оторваться?
— Я очень люблю наши фильмы, которые показывают на Новый год. Жене говорю: а где теперешнее искусство — если нас кормят фильмами, которые вышли 40 лет назад? Сделайте что-нибудь! А то вспоминаю, как в 1956 году пробивался в кинотеатр, стоял в очереди за билетами, чтоб посмотреть «Карнавальную ночь». Так до сих пор ее и смотрю.
— Вы с Гурченко вполне могли пересечься. Вас ведь тоже таскали по «Голубым огонькам»?
— Нет, с Гурченко не познакомились. Самое любопытное знакомство — трагичное.
— Это что же такое?
— С космонавтом Волковым. Они даже на хоккей ходили втроем — Волков, Пацаев и кто-то третий.
— Добровольский?
— Да, Добровольский. Летом приезжаю с семьей купаться, загорать на Пяловское водохранилище. Взяли перекусить. Там запретная зона, никого нет. Вдруг вижу — Волков с кем-то! Так замечательно пообщались. Проходит недели две-три, открываю газету — а там три портрета в черных рамках... Погиб весь экипаж!
«Лоб в лоб с «Жигулями». Из двух машин вышел только я»
— Говорите, вам предлагали покреститься. Сразу вспоминаю, у меня был случай — проснулся вдруг в половине пятого утра, пошел на кухню. Стою у темного окна. Вдруг срывается люстра и падает на то самое место, где я лежал пару минут назад. В вашей жизни случаи явного проявления Бога были?
— У меня три таких случая. Когда спасло чудо.
— Ух.
— Первая история страшная! 89-й. Я работал в управлении футбола и хоккея. Возвращался из Воронежа, там был предсезонный турнир. Что-то мне в голову взбрело — сказал жене: «Давай на машине туда поедем, какие-то 500 километров...» Взял ее с собой.
— «Волга» у вас была, наверное?
— Да, «Волга» 24-10. Причем на газу. Проехали Елец, помню. Отоварились на развале, взяли картошки, еще чего-то. Это август. Еду, скорость километров 90. Навстречу два грузовика. Из-под них выскакивает «Жигуленок».
— Мне уже не по себе.
— Я только успеваю посмотреть, какая обочина. Выворачиваю на нее — и эти «Жигули» туда же!
— Ох. Столкнулись?
— Лоб в лоб. У него скорость за 100, у меня чуть меньше.
— Как же вы живы остались?
— Я и супруга были пристегнуты. В «Жигулях» пассажир погиб сразу. Водитель здорово пострадал. Не знаю, что именно было. Я ударился грудью о баранку, потом синяк был. Нос тоже разбил. Супругу здорово швырнуло вперед — и ремнями сломало два ребра.
— Два ребра — это еще ничего.
— Но ребро проткнуло легкое. В одном месте ей оторвало желудок. Из двух машин я один вышел на своих ногах. Скорая быстро приехала. Слышу, какой-то мудак говорит: «Раз он на обочину уходит — ты и ехал бы прямо!» Уйди отсюда, говорю. Как сообразишь-то за секунду?
— Да о чем говорить.
— Ее тут же в больницу, на операцию, какого-то хирурга вызвали...
— В Воронеж?
— Нет, в Елец. От Ельца отъехали-то километра на три. «Волга» моя вдребезги. Хорошо, не взорвался газ, елки-палки!
— Неужели в Ельце хорошо прооперировали?
— Врачи мне сразу сказали — везите ее в Москву, здесь лекарств никаких нет. Это 89-й! Два парня, гаишники, молодцы, помогли мне с машиной. Договорились в колхозе, подогнали грузовик. Загрузили «Волгу» в кузов — так повезли. Выкупил у меня ее потом человек, чтоб продать в Узбекистан. Видимо, можно было восстановить.
— В Москве жену выходили?
— Добыл лекарства. Мне была по должности положена хорошая больница. Не «кремлевка», но тоже ничего. Довезли на поезде — скорая прямо на перрон выехала. Лежала месяца полтора, врачи не могли понять — что такое? Жидкость скапливается! А выяснилось, ей сломанное ребро пробило легкое...
— Виновник потом появился?
— Нет. Он в больнице лежал.
— Трезвый был?
— Поддатый! Там рядом с городом станция техобслуживания, они накатили и поехали в Елец за водкой. Добавлять.
«Понял — я тону...»
— Я еще не отошел от первой истории — а уже готов услышать вторую.
— Вторая тоже тяжелая. Ох, рассказывать ли?
— Даже не сомневайтесь, Борис Александрович.
— Конец сентября, я выехал на рыбалку. В лодке был один. Мой приятель, тоже рыбак, на своей лодке стоял метрах в семидесяти от меня. На всем водоеме только два человека — он да я.
— Мне уже не по себе.
— А лодка была не моя — такая вертлявая... Ну рыбачил и рыбачил. Забрасываю спиннинг через плечо. Раз, зацепил окуня. Дай-ка, думаю, повернусь, чтобы удобнее было бросать. Чуть приподнялся, сделал шаг в лодке — и даже не понял, как очутился в воде. Говорю — вертлявая лодка-то!
— Вода градусов шесть?
— Может, 10-12. Я тону. Не знаю, как успел уцепиться за борт лодки. На мне резиновые сапоги, теплая куртка. Я пытаюсь в лодку подтянуться — а она настолько вертлявая, легкая, что другим бортом поднимается вверх. У меня ничего не выходит. Я перебрался к корме. Цепляюсь за нее, пытаюсь подтянуться там. Тоже не выходит — ноги уходят под лодку!
— Это какая-то чудовищная история.
— А это нормальное явление, что ноги уходят под лодку...
— Я не об этом, Борис Александрович.
— Что делать? Закричал: «Миша, помоги!» Он услышал — сразу рванул на помощь. У него лодка алюминиевая, устойчивая. Говорит: «Давай, забирайся ко мне!» А я не могу.
— Почему?
— На корме та же история — ноги уходят под лодку. Сил почти не осталось, подтянуться не могу. А надо вытянуть себя повыше. Как-то сообразил, говорю ему — вези меня к берегу.
— Далеко было?
— Метров двести. Вот так держался за край до самого берега. Не будь его рядом — я бы сам не выбрался.
— Это все на том же водохранилище, где обычно рыбачите? Рядом с дачей?
— Ну да. Сто процентов — я бы погиб! Сапоги сразу наполнились водой. В таких случаях надо обувь сбрасывать первым делом. Плавать-то я плаваю, но хорошим пловцом меня не назвать. Одежду надо было сразу сбрасывать, расстегивать молнию. Этот Миша съездил, отбуксировал мою лодку. Слили из нее воду. Стоянка недалеко. Говорю: «Теперь, Миша, надо, чтоб машина завелась...» Надежды никакой — брелок-то в кармане был, набрал воды.
— Ну и как?
— Вот это поразительно — телефон просох и заработал. Достаю ключ. Подхожу к машине. Бум — открылась!
— Когда Довлатов, заснув, замерз в луже на улице Рубинштейна, его приятель Евгений Рейн прокомментировал: «Он даже не простудился!»
— Вот и я даже не простудился.
«На даче пережил клиническую смерть»
— Какая же третья история?
— Ровно 15 лет назад я пережил клиническую смерть.
— Что случилось?
— На даче в Челюскинской плохо себя почувствовал. Вызвали скорую. Врач начал со мной возиться, что-то мерить — и тут я отключился. Хорошо, дочь была дома. Очнулся на полу, хотя точно помню — лежал на диване. Мне делают искусственное дыхание. Как-то запустили сердце!
— Сразу в больницу?
— Тут же вызвали реанимацию. Увезли в Мытищи, в городскую клиническую больницу. Пролежал там дня два-три. Потом лечащий врач дочери говорит: «Вы его заберите отсюда, у нас же вообще ничего нет...»
— Оттуда живым мало кто возвращается, я в Мытищах живу, знаю.
— «Заберите его отсюда»! Это был 2010 год...
— Испугались сильно?
— Я даже сообразить не успел. А чего пугаться-то? Удивиться — удивился: что это я на полу-то? Так что три раза ангел-хранитель вмешался.
Советскую мелочь — в лондонский автомат
— Вы сами занимали колоссальную должность. Первый человек в советском хоккее. Беды с игроками на таможне при вас случались?
— Ни разу!
— Тренер молодежных сборных Ерфилов рассказывал: «Как только выезжаем за границу — вся наша молодежь кидается чистить лавки. Кого только не ловили».
— Это да. Было. Вспоминаю, я только приехал из Финляндии. 1976 год. Вернулся на прежнюю работу в Спорткомитет СССР. Юношеская сборная отправлялась в Швецию и Финляндию. Тренер заболел — мне пришлось ехать вместо него. Оформился как руководитель делегации. В Лахти с доктором пошли по магазинам. Я-то только-только вернулся из Финляндии, мне ничего не надо было. Так, из любопытства. Заглядываем в какой-то маленький. Продавец сразу: «Вы русские? Из этой делегации?» — «Да». — «Ну что же это творится? Мне охрану надо нанимать?!»
— Обнесли?
— Ну конечно. Описывает ребят — мы сразу вычислили, кто. Один потом играл в сборной у Тихонова — Герасимов. То ли Леня, то ли другой, этого не помню.
— Как наказали?
— Нам предстояла поездка в Канаду — я его сразу отцепил. Но там уже другие себя показали.
— Кто?
— В Монреале центр красивый — а метров на двести отойти, и все другое. Не трущобы, просто канадский стиль. Небольшие домики. Там полно магазинов. Каждый как барахолка. Захожу в один — торгует поляк, говорит по-русски: «Ваша группа, человек пять, сюда завалились, украли у меня это, это...»
— Кто особенно ярко себя проявил?
— Два вратаря. Но это на турнире в Швеции. Оба потом стали очень известными, фамилии называть не буду. Можете вычислить сами.
— Что стащили?
— Там другое было. Играем на турнире, приходят полицейские: «Заберите ваших двоих из участка». Прихожу — два вратаря! В автомат наши металлические деньги опускали!
— Это королевская история. Рубль с Лениным?
— Не знаю. Но что-то вылавливали оттуда. Но у этого трюка давняя история. Еще с 60-х.
— Тогда-то что было?
— 1960 год. Летим со второй сборной СССР по маршруту Москва — Вильнюс — Лондон — Монреаль. В Лондоне ночевка. Привозят нас в гостиницу. Январь, холодина в номере невозможная! Мы живем со Старшином, два добропорядочных игрока. Вдруг стук в дверь. На пороге Эдик Иванов: «Как дела?» — «Холод невозможный!» — «Так что вы здесь сидите? Мелочь есть?» Мы понять ничего не можем.
— Я тоже пока не понимаю.
— Говорит: «Давайте сюда!» Наскребли по карманам. Все забрал, идем за ним вниз. А там стоит газовый автомат. Напихал в него советских монет — пошел обогрев!
Читайте также:
- «Я дошел до точки полного взрыва». Звездный гонщик угрожал бывшей 25-сантиметровым ножом