В этой истории переплелось все: гений русского ученого, некомпетентность чиновников, жажда наживы, интриги и честолюбие, разоблачение шпионов и мужество русских воинов.
Изнуряюще жаркое лето 1915 г. Восточный фронт, голые поля под беспощадным солнцем, изрытые окопами и траншеями около небольшой деревни Болимов (60 км от Варшавы, ныне – территория восточной Польши). В ночь с 6 на 7 июля (23–24 июня по старому стилю) русские позиции подвергаются газовой атаке, на этот раз – последней в данном секторе. Всего с начала года войска на этом участке не просто выдержат, а отразят несколько волн смертоносных ударов. Некоторые историки сегодня считают, что их было не меньше четырех. Это первые случаи применения боевых отравляющих веществ немцами на восточном фронте. Через несколько недель гарнизон крепости Осовец подвергнется ужасающей газовой атаке, но не оставит своих позиций, а напротив, окажет ожесточенное сопротивление и пойдет в контратаку. А пока на позициях у Болимова тысячами гибнут солдаты и офицеры, не имеющие никакой защиты от смертоносного газа.
Утверждать, что Российская империя была абсолютно не готова к возможности применения противником ядовитых веществ или, как тогда говорили, газобаллонным атакам, конечно нельзя. Учеными, исследователями, производственными специалистами еще со второй половины XIX в. велись работы по изобретению и внедрению средств защиты органов дыхания.
Один из первых продуманных и системно внедренных способов индивидуальной защиты был применен в 1835–1843 гг. при золочении купола Исаакиевского собора в Санкт-Петербурге. Для уменьшения тяжести конструкции прибегли к способу огневого золочения: методу нанесения позолоты на поверхность путем прокаливания растворенного в ртути золота. Уже тогда было известно о токсичном воздействии паров этого вещества на человека. Мастерам были выданы специальные защитные приспособления для дыхания: стеклянные колпаки со шлангами. Однако это не спасло рабочих. Не было учтено, что токсичные пары ртути попадают в организм не только через дыхательные пути, но и через кожный покров. В результате при золочении от отравления погибло около 60 человек.
Исследования в области средств защиты дыхательных путей продолжались как в нашей стране, так и за границей. В 1854 г. доктор Стенгауз придумал свой вариант противогаза, в 1880–1881 гг. в Европе были спроектированы несколько фильтрующих приборов. Развивающиеся технологии производства, рост темпов угледобычи в шахтах, а также прогресс в медицине требовали создания эффективных, а главное, массовых средств индивидуальной защиты. На рубеже веков получили распространение противопыльные маски и респираторы. На некоторых заводах применялись маски-повязки из марли с вкладышем, пропитанным содой. В Донбассе русским инженером Дмитрием Левицким был спроектирован и произведен прибор для шахтеров, получивший название «Макеевка». Во многом это был прообраз современного оборудования, представляющий собой полумаску для дыхательных путей и резервуар для воздуха. Это приспособление позволяло находиться в шахте около двух с половиной часов, причем вдыхаемый воздух содержал всего 0,5 % углекислоты.
Однако в то время область применения средств индивидуальной защиты ограничивалась исключительно предприятиями, медицинской и противопожарной сферами. Рабочая сила и в Европе и в России была дешевой, и промышленники не спешили вкладывать средства в разработку и производство респираторов и противогазов. Государственные чиновники тогда тоже не видели в этом острой необходимости. Исследования химиков и инженеров не прекращались, но все они в основном оставались либо на бумаге, либо в виде единичных образцов или небольших партий. Многие из этих приспособлений даже не были широко известны к началу войны. Системное решение задачи разработки и внедрения эффективных средств индивидуальной защиты сдерживал факт подписания ведущими державами, в том числе и Российской империей, Гаагских конвенций в 1899 и 1907 гг., в которых оговаривался запрет на применение снарядов, распыляющих удушающие или вредные газы. Опыты по синтезу отравляющих газов, безусловно, проводились в научных лабораториях, но никто из высших военных чинов ни в Российской империи, ни в европейских странах всерьез не воспринимал возможность их массового применения. Напротив, вступая в Первую мировую войну, генеральные штабы ведущих держав планировали завершить противостояние за три-четыре месяца: на долгосрочные боевые действия ни страны Антанты, ни государства Тройственного союза не рассчитывали. Но все изменилось уже к концу 1914 г.: началась изнуряющая позиционная война, не приносящая стратегического успеха ни одной из сторон. Выход из сложившегося тупика виделся многими в использовании химического оружия для прорыва обороны противника.
Первыми отравляющие вещества применили французы еще в начале войны, это были гранаты, наполненные слезоточивым газом, они имели раздражающий, а не летальный эффект. Никакого серьезного прогресса на театре боевых действий после их применения не последовало, а запасы поражающего вещества быстро закончились.
В начале 1915 г. немецкий генеральный штаб решил, что переломить ход войны можно, только обрушив один из фронтов, которых у Германии было два: западный и восточный. И тогда все свои военные усилия немецкие армии сосредоточили против Российской империи. Планировалась прорвать оборону русской армии серией ударов из Восточной Пруссии и Галиции. Чтобы отвлечь силы и не дать возможности сохранить фронт, немцы решили провести несколько отвлекающих операций на варшавском направлении. Молниеносный прорыв, оголенный участок фронта, стягивание подкреплений с других направлений и, как следствие, – брешь в обороне, куда и планировалось нанесение главных ударов. Это был план немецкого командования. Стратеги противника предусмотрели, казалось, все. Кроме самого главного фактора: бесстрашия русских воинов. Во второй половине января немцы начали серию яростных артиллерийских атак, но натолкнулись на ожесточенное сопротивление русских дивизий, и глобального прорыва обороны не последовало. Тогда 31 января они стали обстреливать русские позиции снарядами Таппена, или, как их позже назовут, «черными гранатами». Это был первый случай массового применения химического оружия на восточном фронте. 15-сантиметровые гаубичные снаряды содержали в себе и ядовитые и взрывчатые вещества. На русские позиции при Болимове в общей сложности было выпущено более 18 тыс. подобных боеприпасов. Как потом вспоминали действие газов выжившие бойцы, глаза болели так, будто по ним ударили хлыстом. Сохранились свидетельства немецких офицеров, которые утверждали, что после массированной ядовитой атаки их генерал поднялся на местную колокольню, чтобы лично убедиться в смертоносном воздействии боеприпасов на русские позиции. Но увиденное повергло его в шок: вместо выжженных газом траншей он увидел успешную контратаку русских солдат на немецкие окопы. Ядовитое наступление было провалено. Причины: излишняя самоуверенность противника, посчитавшего, что газ выкосит оборонявшихся, и неправильно рассчитанная поражающая сила боеприпасов. При морозе газ расстелился по позициям не так, как было изначально запланировано, отчего, кстати, пострадало и большое количество немецких солдат. С течением времени активное наступление германских войск на этом направлении сошло на нет и снова приняло позиционный характер.
Факт массированного применения отравляющих веществ стал вскоре известен верховному командованию Российской империи. Было уже ясно, что за этой атакой обязательно последуют другие. Вопрос о средствах индивидуальной защиты для фронта нужно было решать незамедлительно. Спешно переделывались под военные нужды противогазы Трындина и Лильпопа, используемые ранее на заводах. Но эти средства защиты оказались неудовлетворительными. Германская атака в апреле 1915 г. у бельгийского города Ипр, в ходе которой было распылено 168 т хлора, заставила еще быстрее форсировать вопрос о масках и противогазах. Кстати, обвинения в нарушении принципов Гаагской конвенции Германией были отвергнуты: она заявила, что в подписанном документе речь шла о запрещении применения только химических снарядов, а об использовании баллонов с хлором не было сказано ни слова. Данные о том, что противник применяет именно хлор, были получены русским командованием довольно быстро. Организации Красного Креста начали изготавливать противохлорные маски, крепившиеся сзади головы тесемками: несколько слоев марли с вкладышем, пропитанным специальным раствором. Выпускались они в Москве, Петрограде, Минске. Шили их и в благотворительных организациях. Однако солдаты, особенно низшие чины, относились к таким средствам защиты с недоверием: не все понимали необходимость их применения, а факт того, что они были сделаны руками «господских жен», вызывал у вчерашних рабочих и крестьян отторжение. По войскам стали ходить слухи, что эти маски бесполезны и не помогают. И отчасти это была правда. Но это не всегда было связано с качеством изготовления. Сохранились данные о том, что один из железнодорожных составов, следующий на фронт с партией масок, был остановлен военной контрразведкой. Экспертиза показала, что раствор для пропитки масок был сильно разбавлен, и, естественно, такие изделия не могли защитить при химической атаке. Дальнейшее расследование выявило, что на фабрике по изготовлению этой партии раствор намеренно разбавлялся: в Российской империи действовали шпионы и пособники противника.
Информация о газовых атаках запустила в Российской империи настоящую «исследовательскую лихорадку»: десятки организаций, предприятий стремились изготовить и, как следствие, получить государственный заказ – свои типы средств индивидуальной защиты. Ни единого стандарта, ни даже полноценных испытаний не было. Все это быстро привело к тому, что производились десятки типов только масок, которые, конечно, были малопригодны. Повязка первого Петроградского образца: сшитая из пяти слоев марли, смоченная гипосульфитом, содой и глицерином. Маска минского образца: повязка из ткани защитного цвета, в верхнюю часть которой была вшита пластина, заменяющая очки. Пропитанная резиной или смесью резины и парафина. Маска образца Московского комитета Всероссийского земского союза. Противогаз мастерских Северного района фронта: комплект из двух влажных повязок вместе с очками. Например, был даже образец маски училища правоведения. Видов были десятки. Кто-то по-настоящему хотел помочь фронту, а кто-то – банально нажиться на войне. Идеи продолжали поступать в уполномоченный санитарно-эвакуационный орган, возглавляемый генералом, принцем Александром Ольденбургским. Но только когда с фронта стали приходить донесения о недоверии войск к средствам защиты и активных проявлениях недовольства среди солдат, ведомство решило создать комиссию для испытания образцов и выбора из них лучшего. После испытаний был установлен единый образец маски – Московского комитета Всероссийского Земского союза.
Но слаженность и единоначалие в таком критически важном вопросе, как выбор и производство средств индивидуальной защиты, практически отсутствовали. Одновременно с комиссией в Петрограде в Москве создали свою собственную, начали проводить исследования и испытания, и лишь спустя несколько дней узнали, что единый образец маски уже утвержден. Все это отнимало время, столь важное для успехов на фронте, а главное – для жизни русских солдат. Только к началу 1916 г. можно говорить о том, что войска были снабжены влажными масками и противогазами.
Пока тыл лихорадочно ищет решение об обеспечении фронта противохлорными масками, 31 мая (18 мая по старому стилю), спустя всего четыре месяца после первой атаки, в этом же Болимовском секторе в полосе обороны 14-й Сибирской и 55-й стрелковой дивизии длиной в 12 км немцы снова выпускают хлор. На открытой местности, практически без кустарников и деревьев, газовое облако распространяется очень быстро и достигает русских позиций. Немецкий прорыв неминуем. Но офицерам удается избежать паники среди солдат в окопах, умелыми действиями отразить 11 атак противника, предпринятых после применения хлора. Несмотря на тяжелые потери и полное отсутствие каких бы то ни было средств индивидуальной защиты, русские войска показали беспримерную стойкость и не отступили. Точных данных о погибших до сих пор нет, по разным оценкам, от отравления газом в этот день погибло около 9 тыс. человек. Но приказ удержать позиции был выполнен. Вот как отражен этот день в описании участия в боях 55-го Сибирского полка: «Около 4 часов утра при небольшом движении воздуха в нашу сторону немцами был пущен удушливый газ. Газ этот ими был выпущен из особо приспособленных по-видимому для этого сосудов. Вслед за ядовитым газом немцы повели наступление на наш полк... Наши стрелки встретили немцев сильным ружейным и пулеметным огнем, после чего они попятились назад… Наши стрелки удушены ядовитыми газами, отбивали яростные нападения противника, выбиваясь из сил и падая замертво от действия удушливых газов. Несколько часов спустя немцы в третий раз пытались пойти в наши окопы, но, встреченные сильным огнем,… вынуждены были скрыться в свои окопы… Атаки противника были отбиты, но стрелки стали массово выбывать из строя, одни из них тут же умирали, другие, кто мог, шли на перевязочный пункт, где им давали помощь и эвакуировали дальше. Так что в некоторых ротах спустя некоторое время после отбитых атак осталось по 5-10 человек… Удушливый газ был пущен немцами на протяжении фронта. Действиям газа подвергся соседний с нами слева 53 Сибирский полк. Газы были настолько ядовиты, что растения и трава на большом расстоянии от окопов были сожжены или съежились и засохли». Спустя два дня после атаки в документе есть следующая запись: «У большинства поражены легкие и слизистая оболочка, жалуются на сердечные боли, расстройство желудка и боль в ногах. Зарегистрировано погибших от газа: умершими 369 низших чинов, отравлено и эвакуировано через перевязочные пункты и медицинские организации 2048 низших чинов. Офицеров, отравленных газами – 14, кроме того, трое умерли от отравления».
Читая подобные сводки с фронтов, выдающийся отечественный ученый Николай Дмитриевич Зелинский во чтобы то ни стало решает найти универсальный химический поглотитель, который сможет очищать воздух от любого распыленного ядовитого вещества. Он ночует в лаборатории, словно понимания, что каждый час работы – это спасенные жизни русских солдат. Ученый приходит к выводу, что лучший абсорбент – это обычный древесный уголь, но для эффективного поглощения необходимо в разы повысить его способность к активации. Зелинский прокаливает мокрый уголь при высокой температуре, уголь освобождается от остатков смолы, которая загрязняет его поверхность, и способность к абсорбции вырастает сразу в несколько раз. Ученый ставит опыт на себе: в помещении, отравленном хлором и фосгеном, проводит несколько минут, прижимая к дыхательным путям платок с измельченным активированным углем. Результат превосходит все ожидания. Остается только создать оптимальную конструкцию респиратора. Такое устройство предложил Зелинскому инженер Э. И. Куммант. Позже это и станет первым полноценным противогазом. Кстати, свое изобретение ученый не патентует, считая аморальным наживаться на трагедии. В 1918 г. он откажется от Нобелевской премии.
Первое испытание уже готового противогаза ученый также провел на себе. В маске, снабженной респиратором с активированным углем, он смог пробыть в помещении, где был выпущен газ, полчаса, не испытывая никаких неприятных ощущений. 3 сентября 1915 г. коллега Зелинского по Московскому университету находился в этом противогазе в камере со смесью хлора и фосгена в течение 50 мин без последствий для здоровья. Первые же испытания подтвердили, что противогаз Зелинского эффективнее всех других средств и систем противохимической защиты. Оставалось обеспечить армию новым надежным средством. Но внедрение этого простого и эффективного устройства затягивалось всевозможными методами. Управление санитарно-эвакуационной части армии, возглавляемое принцем Ольденбургским, на которое было возложено снабжение армии средствами защиты, просто заморозило промышленное изготовление противогаза Зелинского на целых шесть месяцев. Все это время русские войска несли тяжелейшие потери на фронте от воздействия отравляющих газов. Несмотря на то что лучшим образцом был признан образец Зелинского – Кумманта, в войска было направлено около 3,5 млн противогазов, разработанных в Петрограде в Горном институте. Хотя проведенные испытания констатировали серьезные недочеты в их конструкции, и комиссией они были признаны непригодными. Наспех устранив некоторые недостатки, производители смогли получить крупный заказ для снабжения армии. Некоторые связывали этот факт с тем, что изобретатели имели всестороннюю поддержку от принца Ольденбургского. Хотя из сохранившихся военных донесений ясно, что на передовой лучшим образцом, по-настоящему защищавшим сражающихся, был указан именно образец Зелинского – Кумманта. Но управление принца Ольденбургского продолжало лоббировать противогаз Горного института.
В общей обстановке тотальной неразберихи, неудач на фронте, интриг и соперничества разных группировок в июне 1915 г. император под давлением общественного мнения отправляет в отставку военного министра Владимира Сухомлинова. Его обвиняют в плохом снабжении армии, острой нехватке снарядов и вооружений, а затем и в шпионаже в пользу противника. Позже эти обвинения подтверждений не найдут, а историки сойдутся во мнении, что военачальник просто пал жертвой борьбы групп влияния при дворе. Но тогда отставка, а потом и арест министра породили страх и панические настроения в среде генералов. На фоне слухов и недостатка информации никто не хотел принимать важных решений и брать за них ответственность.
Так описывал обстановку ученик Зелинского Николай Фигуровский в своей книге, изданной в 1942 г. в СССР:
«Академику пришлось потратить для доказательства факта защитных свойств угля около года. Многочисленные испытания предложенных им приборов, организованные различными учреждениями в 1915 и 1916 годах, неизменно давали хорошие результаты. Однако противогаз не пускали в армию, и только тогда, когда изобретение Зелинского было реализовано в Англии и Германии, угольный противогаз начали изготавливать для снабжения фронтовых частей. Но и после такого запоздалого признания Н. Д. Зелинский не получил за свое изобретение ни копейки. Более того, он был отстранен от участия в его дальнейшем усовершенствовании. Этот пример характеризует ту общую обстановку неразберихи, которая царила в царских учреждениях… В такой обстановке личная заинтересованность ведомственных заправил сплошь и рядом предпочиталась здравому смыслу. Беспримерная волокита с угольным противогазом отнюдь не связана с недопониманием сущности этого изобретения. Она обусловлена, с одной стороны, вполне сознательным противодействием ряда лиц из военно-санитарного ведомства во главе с принцем А. П. Ольденбургским, противопоставившим противогазу Зелинского свой, оказавшийся негодным противогаз».
Пока в тылу идут свои бои: с бюрократией, лоббистами, волокитой, на фронте войска продолжают отражать атаки противника, проявляя смелость и героизм за пределами человеческих возможностей. Полки в Болимовском секторе стоят насмерть, приказ на отход штаб им не дает. В ночь с 6 на 7 июля (с 23 на 24 июня по старому стилю) немцы предпринимают последнюю химическую атаку на этом участке, погибнет более 2 тыс. человек. Из журнала военных действий 22-го Сибирского стрелкового полка: «Около часу ночи батальоны попали в полосу ядовитых газов, которые оказали на состав его самые гибельные действия. Убыли из строя командир батальона, три ротных и до 400 низших чинов. Оставшиеся…, задыхаясь падали и теряли сознание. Видя необходимость вывести батальоны из полосы газов, поручик … собрал остатки батальона и пошел в обход этой полосы, но вскоре сам отравленный выбыл из строя. Командованием остатками батальона вступил единственный уцелевший офицер… 7 рота корпусного резерва… также попала в полосу газов. Несмотря на принятые меры предосторожности, газы оказали свое действие: люди кашляли и терли глаза, несколько выбыло из строя. По прибытии роты к бывшему штабу полка я отдал им приказ выслать разведку к 1-й линии окопов, занимавшихся 21 полком, а затем атаковать эти окопы и выбить из них немцев. Высланные вперед полковые и ротные разведчики вступили в перестрелку и перед передовыми частями немцев роты развернулись в боевой порядок и наступали под огнем противника… Немцы не выдержали и, не дождавшись окончательного удара, очистили окопы 21 полка и стали перебегать к своим окопам под нашим огнем… около 11 утра подошло подкрепление ...под сильным артиллерийским огнем была занята опушка Гуминского леса. Отсюда наступление продолжалось… позже передовая линия была занята. Главная тяжесть задачи выпала на долю левофланговой 16 роты под командованием подпоручика Максимова. 13 рота … попала по дороге в полосу газов и, потеряв около 30 человек отравленными, прибыла в окопы… Таким образом, окопы, занимавшиеся до газовой атаки противника 21 полком, окончательно были очищены от германцев и заняты вверенным мне полком. После этого были неоднократные попытки противника вернуть утраченные ими окопы. Попытки эти отбивались ружейным огнем. По долгу службы считаю необходимым упомянуть о действиях 3 батальона вверенного мне полка. Около 10 часов 30 минут вечера в ночь с 23 на 24 июня в продолжении двух часов противник обстреливал гранатами, которые при разрыве распространяли неприятный и едкий запах. Были приняты меры предосторожности на случай газовой атаки. Около 12 часов ночи со стороны противника стала надвигаться полоса тумана. По мере его приближения многие стрелки стали сильно кашлять и жаловаться на боль в груди и спазмы в желудке. С помощью офицеров командиру батальона удалось успокоить растерявшихся, вынести пострадавших более серьезно за насыпь окопа, а некоторых отправить на перевязочный пункт. В 1.30 утра противник, развив предварительно сильный пулеметный и ружейный огонь, двинулся в атаку. Когда наступавшие … оказались перед нашими проволочными заграждениями, роты 3 батальона открыли самый интенсивный огонь из винтовок и пулеметов, противник поспешно отступил, не успев убрать даже убитых и раненых… Несмотря на пущенные ядовитые газы, в батальоне были сохранены полный порядок и дисциплина, что дало возможность не только удержать части, но и сохранить для боя большинство людей, которые в эту трудную минуту дали противнику сильный отпор. Отношу это к энергии, распорядительности и хладнокровию командующего батальоном капитана Суходольского и всех господ офицеров 3 батальона...»
Даже в официальной сводке проскальзывает то напряжение, которое царило на передовой во время газовых атак. Верность приказу и воинскому долгу, сила духа и готовность держать оборону – все это сохранилось в документах подразделений. Понимали ли люди, скрупулезно ведущие отчеты при тусклом свете керосиновых ламп в блиндажах, что сама история обрекла их на подвиг. Подвиг, надолго смытый из памяти волной революции, распада империи и гражданской войной. Подвиг, над которым все-таки не властно забвение…
Подготовлено по материалам журнала "Гражданская защита" №7, 2025
