За окном моросил дождь, и капли медленно стекали по стеклу, словно слезы. В кухне пахло жареным луком и разбитыми надеждами.
— Да пошла ты к чёрту со своими капризами! — выкрикнула Яна, швырнув мокрую тряпку в раковину так, что брызги разлетелись по всему фартуку. — Надоело! Достала уже своими хотелками!
Анна Львовна замерла в дверном проёме, держа в руках список покупок, исписанный её мелким почерком. Седые волосы были аккуратно уложены в причёску, которую она не меняла уже лет двадцать, а губы поджаты в привычную линию недовольства.
— Что ты себе позволяешь, девочка? — голос свекрови звучал ледяно, но Яна уже не могла остановиться.
— Я? Я себе позволяю? — Яна развернулась, и в её глазах горели искры бешенства. — А ты что себе позволяешь? Командовать мной, как прислугой? Заставлять бросать работу ради твоих прихотей?
Анна Львовна медленно положила список на стол. Её пальцы дрожали — не от страха, а от возмущения.
— Прихоти? — она произнесла это слово так, будто оно было грязным. — Дом содержать в порядке — это прихоти? Помогать старшим — это прихоти?
— Старшим? — Яна засмеялась горько. — Тебе пятьдесят семь! Ты не дряхлая старуха, чтобы не мочь самой пыль протереть!
— Яна... — в дверях появился Антон, ещё в рабочей рубашке, усталый после долгого дня. — Что происходит?
— Происходит то, что твоя жена забыла, кто в этом доме хозяйка! — Анна Львовна выпрямилась во весь рост. — Я тридцать лет этот дом веду, и не какой-то девчонке учить меня жизни!
— Девчонке? — Яна сделала шаг вперёд. — Мне тридцать два года, и я замужем за твоим сыном уже пять лет! Пять лет терплю твои закидоны!
— Какие закидоны? — Антон положил портфель на стул. — Мама просто просит помочь...
— Помочь? — Яна обернулась к мужу, и в её голосе появились злые нотки. — Она велела мне уволиться! Сказала, что работа мешает моим домашним обязанностям!
— Яна преувеличивает, — Анна Львовна поправила рукав блузки. — Я просто заметила, что дом запущен. Посмотри на эту кухню — раковина не помыта, на плите пятна...
— Потому что я весь день убирала твою комнату! — взорвалась Яна. — Пылесосила, мыла, стирала твои шторы! А вечером ещё и в магазин за твоими деликатесами бегала!
— Моими деликатесами? — Анна Львовна поджала губы. — Нормальные продукты — это деликатесы?
— Красная икра за три тысячи — это нормальные продукты? — Яна хлопнула ладонью по столу. — Французский сыр, который стоит как моя зарплата за неделю?
— Мам, — Антон попытался вмешаться, — может, не стоит...
— Не стоит? — Анна Львовна повернулась к сыну. — Не стоит требовать от жены элементарного уважения к старшим?
— Уважения? — Яна встала между ними. — А где твоё уважение ко мне? Когда ты в последний раз спросила, как дела на работе? Или хотя бы поблагодарила за помощь?
— Я не обязана благодарить за то, что женщина должна делать в доме мужа.
— Дом мужа? — Яна медленно повторила эти слова. — Антон, ты слышишь это? Оказывается, это не наш дом. Это твой дом и твоей мамы, а я здесь просто прислуга.
— Ты всё искажаешь! — Анна Львовна стукнула кулаком по столу. — Я просто хочу порядка в доме!
— Порядка? — Яна открыла кухонный шкаф и достала блокнот. — Вот твой порядок! — она начала читать. — Понедельник — генеральная уборка гостиной. Вторник — стирка постельного белья. Среда — мытьё окон. Четверг — закупка продуктов, но только по твоему списку. Пятница — уборка ванной. Суббота — стирка штор. Воскресенье — глажка всего, что накопилось за неделю.
— Нормальный график для хозяйки дома, — Анна Львовна скрестила руки на груди.
— А где в этом графике работа? — Яна захлопнула блокнот. — Где моя жизнь?
— Работа? — Анна Львовна фыркнула. — Твоя работа — это семья!
— Так вот знай, милый, — Яна повернулась к мужу, — я не собираюсь подстраиваться под твою маманю и оплачивать её прихоти!
Антон стоял посреди кухни, словно загнанный в угол. Глаза бегали между женой и матерью, а на лбу выступили капли пота.
— Яна, успокойся... — начал он.
— Успокойся? — она подошла к нему вплотную. — Ты хочешь, чтобы я успокоилась? Хорошо. Тогда скажи мне — чьи интересы для тебя важнее? Мои или её?
— Это не правильный вопрос...
— Очень правильный! — Анна Львовна выступила вперёд. — Антон, ты должен поставить эту девочку на место. Я твоя мать, я родила тебя, воспитала...
— А я что, приёмная? — Яна повысила голос. — Я твоя жена, Антон! Жена! Не экономка, не прислуга, не компаньонка для твоей матери!
— Мама права, — тихо произнёс Антон. — Семья — это священно.
Яна замерла. Эти слова прозвучали как приговор.
— Семья... — она медленно повторила. — Значит, я не семья?
— Конечно, семья, но...
— Но что? — голос Яны стал опасно тихим. — Но мама важнее?
— Она мать, Яна. Она дала мне жизнь.
— А я что дала? — Яна отошла к окну. — Пять лет жизни? Любовь? Заботу? Это не считается?
— Считается, но...
— Опять но! — Яна резко обернулась. — Знаешь что, Антон? Я устала от этих "но". Устала быть на втором месте. Устала извиняться за то, что осмелилась иметь собственное мнение.
— Никто не просит извиняться, — Анна Львовна села на стул. — Просто веди себя как приличная женщина.
— Приличная женщина? — Яна подошла к свекрови. — А что это значит, по-твоему?
— Слушаться мужа. Уважать его мать. Вести хозяйство.
— И забыть про себя?
— Какое себя? — Анна Львовна махнула рукой. — Ты замужняя женщина. Твоё "себя" — это семья.
— Нет, — Яна покачала головой. — Моё "себя" — это я. Со своими мечтами, работой, планами. И я не собираюсь отказываться от этого ради твоих капризов.
— Капризов? Я всю жизнь только и работала ради семьи! — Анна Львовна встала.
— И что? — Яна не отступала. — Это даёт тебе право распоряжаться моей жизнью?
— Даёт право на уважение!
— Уважение заслуживают, а не требуют!
— Хватит! — Антон ударил кулаком по столу. — Хватит кричать! Соседи услышат!
— Соседи? — Яна посмотрела на мужа с удивлением. — Тебя больше волнует, что подумают соседи, чем то, что происходит с нами?
— Я волнуюсь о семье...
— О какой семье? — Яна засмеялась истерично. — Где здесь семья? Ты — маменькин сынок, она — диктатор, а я — прислуга!
— Ты переходишь границы, — Анна Львовна встала между сыном и невесткой. — Я не позволю так с собой разговаривать!
— А я не позволю превращать мою жизнь в ад! — Яна схватила свою сумку. — Знаешь что? Разбирайтесь сами. Я ухожу.
— Куда? — Антон схватил её за руку.
— К дяде Пете и тёте Тамаре. Там меня хотя бы человеком считают.
— Яна, подожди...
— Нет! — она вырвала руку. — Я подождала пять лет. Хватит.
— Если уйдёшь, — Анна Львовна подняла голову, — то больше не возвращайся.
— Мама! — Антон обернулся к матери.
— Что "мама"? — Яна остановилась в дверях. — Она всё правильно сказала. Выбирай, Антон. Или она, или я.
— Яна, это неправильно...
— Правильно! — Анна Львовна скрестила руки на груди. — Пусть показывает своё истинное лицо.
— Моё истинное лицо? — Яна медленно повернулась. — Хочешь увидеть моё истинное лицо? Вот оно — я устала! Устала быть удобной! Устала молчать, когда мне хочется кричать! Устала быть хорошей девочкой для плохой свекрови!
— Плохой? — Анна Львовна побледнела.
— Да, плохой! — Яна сделала шаг вперёд. — Ты эгоистка! Ты думаешь только о себе! Ты не хочешь видеть, что твой сын вырос и имеет право на собственную жизнь!
— Антон, ты позволишь ей так со мной разговаривать?
Антон стоял посреди кухни, и впервые в жизни не знал, что сказать. Мать смотрела на него с одной стороны, жена — с другой. И каждая требовала выбора.
— Я... — он начал и осёкся.
— Молчишь… всё понятно с тобой, — Яна кивнула.
Она подошла к двери и обернулась.
— Знаешь, Антон, я думала, что выхожу замуж за мужчину. А оказалось, за маменькиного сыночка.
— Яна...
— Нет, — она подняла руку. — Не надо. Я устала объяснять очевидное.
Дверь хлопнула, и в кухне повисла тишина. Антон и Анна Львовна стояли друг против друга, но каждый думал о своём.
— Ну что, — Анна Львовна села на стул, — наконец-то в доме будет порядок.
— Мам... — Антон посмотрел на закрытую дверь. — А может, она права?
— В чём права? — Анна Львовна поправила волосы. — В том, что кричит на старших? В том, что бросает дом?
— В том, что я не защищаю её...
— Защищаешь? — Анна Львовна встала. — От кого? От матери, которая хочет тебе добра?
— От одиночества, — тихо сказал Антон. — Она чувствует себя одинокой в собственном доме.
— Глупости, — Анна Львовна махнула рукой. — Захочет — вернётся. Куда она денется?
Антон подошёл к окну. Яна шла по тротуару и не оглядывалась. Маленькая фигурка в светлом плаще всё удалялась и удалялась.
— А если не вернётся? — спросил он.
— Тогда найдёшь другую, — Анна Львовна начала убирать со стола. — Нормальную. Которая будет уважать твою мать.
— Я не хочу другую, — Антон прислонился лбом к стеклу. — Я хочу Яну.
— Тогда объясни ей, как должна вести себя замужняя женщина.
— Может, мне нужно объяснить себе, как должен вести себя муж?
Анна Львовна замерла с тарелкой в руках.
— Что ты хочешь этим сказать?
— Не знаю, мам... — Антон повернулся к матери. — Просто... может, она права? Может, я действительно не защищаю её?
— Защищаешь? — Анна Львовна поставила тарелку с таким стуком, что она чуть не разбилась. — Ты должен защищать меня! Я твоя мать!
— Ты моя мать, — кивнул Антон. — Но она — моя жена. И я должен защищать её тоже.
— Не смей! — Анна Львовна показала на него пальцем. — Не смей выбирать какую-то девчонку вместо матери!
— Я не выбираю вместо, — Антон покачал головой. — Я пытаюсь понять, как жить со всеми.
— А я тебе скажу, как жить, — Анна Львовна подошла к сыну. — Как жили наши деды и прадеды. Женщина должна слушаться мужа, а муж — уважать мать.
— А если женщина не хочет слушаться?
— Тогда она не настоящая женщина.
— Или не настоящий мужчина не может заставить её слушаться, — тихо сказал Антон.
— Что?
— Ничего, мам... — Антон взял куртку. — Я пойду.
— Куда?
— К дяде Пете. Поговорю с Яной.
— Антон! И не смей унижаться перед ней! — Анна Львовна схватила его за рукав.
— Я и не унижаюсь! Я просто хочу извиниться — он осторожно высвободил руку.
— За что?
— За то, что не сказал самых главных слов.
— Каких слов? — Анна Львовна не понимала.
— Что я её люблю. И что она — моя семья.
Антон вышел из дома, оставив мать одну на кухне. Анна Львовна села на стул и посмотрела на пустые чашки на столе.
Впервые за много лет дом был в полной тишине. Но почему-то эта тишина пугала больше, чем любые крики...
Дядя Петя открыл дверь ещё до того, как Антон успел нажать на звонок. Крепкий мужчина за пятьдесят, с добрыми глазами и руками механика, он сразу понял, зачем пришёл племянник.
— Проходи, — сказал он просто. — Яна в гостиной. Плачет.
— Дядя Петя, я...
— Потом поговорим, — Петя похлопал племянника по плечу. — Иди к жене.
Яна сидела на диване, обняв подушку. Глаза красные, волосы растрепаны. Когда увидела мужа, отвернулась к окну.
— Зачем пришёл? — спросила она, не глядя на него.
— Извиниться.
— Поздно.
— Яна, пожалуйста... — Антон присел на край дивана. — Я всё понял.
— Что именно? — она повернулась к нему, и в её глазах горела боль. — Что ты маменькин сынок? Или что я тебе не жена?
— Что я трус, — тихо сказал Антон. — Что я боюсь расстроить маму и теряю тебя.
— Боишься? — Яна встала. — Ты не боишься! Ты просто не хочешь выбирать!
— Хочу! — Антон поднялся следом. — Я выбираю тебя!
— Слова, — Яна покачала головой. — Одни слова.
— Тогда что мне делать? — Антон схватил её за руки. — Скажи, что мне делать?
— Поставь свою маму на место. Скажи ей, что...
Она не закончила фразу. В дверь резко постучали, и голос тёти Тамары прозвучал встревоженно:
— Антон! Антон, быстро сюда!
Они выбежали в прихожую. Тётя Тамара, полная женщина с седыми кудрями, стояла у телефона, побледневшая.
— Что случилось? — спросил Антон.
— Твоя мать... — Тамара с трудом подбирала слова. — Её увезли в больницу.
— Что? — Яна и Антон одновременно воскликнули.
— Соседка звонила. Анна Львовна упала дома. Ударилась головой. Врачи сказали... — Тамара замолчала.
— Что сказали? — Антон побледнел.
— Сотрясение мозга. Она без сознания.
Антон схватил куртку, но Яна остановила его.
— Подожди, — она тоже надевала пальто. — Я еду с тобой.
— Яна, ты же...
— Заткнись, — она сердито посмотрела на мужа. — Она может быть стервой, но она твоя мать. И моя свекровь.
В больнице их встретил врач — молодой мужчина с усталыми глазами.
— Вы родственники Анны Львовны Морозовой?
— Сын, — сказал Антон. — Как она?
— Стабильно, но серьёзно. Сотрясение мозга, небольшое кровоизлияние. Пока не приходит в сознание.
— Можно её увидеть?
— Конечно. Но не долго.
Анна Львовна лежала в реанимации, подключённая к аппаратам. Лицо бледное, волосы растрепаны. Впервые за много лет она выглядела беззащитной.
— Мама... — Антон взял её за руку. — Мама, я здесь.
Яна стояла у изножья кровати Анны Львовны.
— Антон, я хочу кое-что тебе сказать — тихо сказала она.
— Что?
— Я... — Яна замолчала, потом вздохнула. — Я беременна.
— Что? — Антон резко обернулся.
— Узнала на прошлой неделе. Хотела сказать, но...
— Но что?
— Боялась, что ты не будешь рад…
Антон отпустил руку матери и подошёл к жене.
— Яна... — он осторожно обнял её. — Почему ты молчала?
— Потому что не знала, захочешь ли ты ребёнка от такой стервы, как я.
— Ты не стерва, — Антон прижал её к себе. — Ты самая лучшая женщина в мире.
— Даже после сегодняшнего скандала?
— Особенно после сегодняшнего скандала.
В этот момент монитор у кровати начал пищать чаще. Анна Львовна открыла глаза.
— Антон? — голос слабый, но ясный.
— Мама! — он подошёл к кровати. — Как ты себя чувствуешь?
— Голова болит... — она посмотрела на Яну. — Ты тоже здесь?
— Да, — Яна подошла ближе. — Как дела?
— Плохо, — Анна Львовна попыталась приподняться. — Я упала... когда ты ушла...
— Мама, не говори, — Антон поправил ей подушку.
— Нет, должна сказать, — она посмотрела на Яну. — Я думала о наших словах. О том, что я... что я требую слишком много.
Яна удивлённо подняла брови.
— Врач сказал, что когда я упала, то полчаса лежала одна. Никто не знал. И я подумала... а если бы умерла? Одна?
— Мама, не думай об этом, — Антон взял её руку.
— Должна подумать, — Анна Львовна медленно повернула голову к Яне. — Я... я была не права. Я пыталась сделать из тебя себя. А ты... ты другая.
— Анна Львовна... — Яна начала, но свекровь перебила её.
— Дай мне договорить. Я боялась, что ты заберёшь у меня сына. Боялась стать ненужной.
— Вы не ненужная, — Яна присела на стул рядом с кроватью. — Просто... мы все разные.
— Разные, — повторила Анна Львовна. — А я хотела, чтобы все были одинаковые.
— Мам, — Антон сел с другой стороны кровати. — У нас для тебя новость.
— Какая?
— Яна беременна.
Анна Львовна замерла. Потом медленно повернулась к невестке.
— Правда?
— Правда, — Яна кивнула. — Пять недель.
— Внук... — Анна Львовна закрыла глаза. — Или внучка.
— Да.
— И что теперь будет? — спросила Анна Львовна. — С нами?
— Не знаю, — честно ответила Яна. — Зависит от нас всех.
— Я не хочу, чтобы мой внук рос в доме, где бабушка и мама ругаются.
— Я тоже не хочу, но жить по чужим правилам не буду — Яна взяла руку свекрови.
— А вот я не могу жить без правил, — тихо сказала Анна Львовна.
— Тогда придумаем новые правила и всем будет спокойнее! — предложил Антон.
— Какие?
— Правило первое, — Яна посмотрела на мужа. — Никто не вмешивается в чужой брак.
— Правило второе, — продолжил Антон. — Каждый имеет право на собственную жизнь.
— Правило третье, — Анна Львовна неожиданно улыбнулась. — Все важные решения принимаем вместе.
— Правило четвёртое, — Яна сжала руку свекрови. — Никто не остаётся один.
— Это хорошие правила, — кивнула Анна Львовна. — Но как их соблюдать?
— Учиться, — сказал Антон. — Все вместе.
— А если не получается?
— Тогда будем ругаться, — засмеялась Яна. — Но не молчать.
— Молчать хуже, — согласилась Анна Львовна. — Я сегодня поняла, что такое настоящее одиночество.
— Вы больше не будете одна, — Яна погладила её руку. — Обещаю.
— Даже если я буду вредной?
— Особенно если будете вредной, — Яна засмеялась. — Вредных бабушек внуки любят больше всего.
— Откуда ты знаешь?
— У меня тоже была вредная бабушка. И я её обожала.
Анна Львовна посмотрела на невестку новыми глазами.
— Яна, — сказала она. — Я хочу кое-что тебе сказать.
— Что?
— Спасибо, что не дала Антону стать тряпкой. Я его воспитала слишком послушным.
— Это не плохо, — Яна покачала головой. — Просто нужно знать, когда слушаться, а когда нет.
— Научишь?
— Попробую.
— А ты научишь меня быть хорошей свекровью?
— Я не знаю, как быть хорошей свекровью, — призналась Яна. — Я только учусь быть хорошей женой.
— Тогда будем учиться вместе, — Анна Львовна сжала её руку. — Хорошо?
— Хорошо, — Яна улыбнулась. — Но с условием.
— Каким?
— Если я буду неправа, говорите прямо. Не копите обиды.
— А если я буду неправа?
— Я тоже скажу прямо.
— Договорились, — Анна Львовна попыталась сесть. — Антон, помоги мне.
— Мам, тебе нужно лежать.
— Нужно, — она взяла руки сына и невестки. — Но сначала я хочу кое-что сказать.
— Что?
— Прости меня, Яна. За всё.
— И вы меня простите. За грубость.
— Прощаю. Но с условием.
— Каким?
— Больше не уходи из дома, — Анна Львовна посмотрела на неё серьёзно. — Даже если я буду совсем невыносимой.
— Не уйду, — пообещала Яна. — Но и вы не гоните меня.
— Не прогоню. Ты теперь мать моего внука. Или внучки.
— Тогда мы договорились, — Антон обнял обеих женщин. — Наконец-то.
— Наконец-то, — согласилась Яна, чувствуя, как внутри что-то тёплое и светлое заполняет пустоту, которая была там так долго.
Анна Львовна закрыла глаза, но не отпускала их рук.
— Знаете, — сказала она тихо. — Я боялась, что старею. Что становлюсь ненужной.
— Нужной, — Яна поправила её. — Очень нужной.
— Правда?
— Правда. Кто ещё будет учить моего ребёнка печь пирожки?
— Твоего ребёнка? — Анна Львовна открыла глаза. — Нашего ребёнка.
— Нашего, — согласилась Яна. — Большой семьи.
И впервые за много лет в этом слове не было горечи. Только надежда.