— Убирайся отсюда, чертова дрянь! И прихвати своих пьяных дружков!
Голос Алины резал воздух, словно острый нож. Она стояла в дверях собственной квартиры, глядя на сцену, которая могла бы украсить любой фильм про деградацию общества. Пустые бутылки на полу, окурки в чашках, незнакомые лица, которые смотрели на неё с наглым безразличием.
А в центре всего этого безобразия — Вера. Сестра её мужа, которая три месяца назад просила "в долг на самое необходимое". Двести тысяч рублей. Алина тогда не раздумывая перевела ей деньги со своего счёта. Семья есть семья, думала она. Как же она ошибалась.
Вера медленно поднялась с дивана, покачиваясь. Её глаза были мутными, а на лице играла презрительная улыбка.
— Алинка, ты что так кричишь? Друзья пришли, посидели... Нормально же!
— Нормально?! — Алина чувствовала, как внутри неё закипает что-то горячее и злое. — Ты мою квартиру в притон превратила! Здесь воняет перегаром и дешёвыми сигаретами!
Компания начала нехотя собираться. Мужик в засаленной футболке что-то бурчал про "психованную хозяйку", девица с размазанной тушью искала свою сумку. Алина проводила их взглядом, полным отвращения.
Когда дверь захлопнулась за последним "гостем", Вера плюхнулась обратно на диван и достала телефон.
— Что делаешь? — спросила Алина.
— Кирюхе звоню. Пусть твою истерику разбирает.
Алина почувствовала укол в висок. Опять она будет крайней. Опять её выставят неадекватной скандалисткой, которая "не может найти общий язык с родственниками".
— Не смей! — Она выхватила телефон из рук Веры. — Сначала поговорим. Где мои деньги?
— Какие деньги? — Вера изобразила недоумение так естественно, что Алина на секунду засомневалась в собственной памяти.
— Двести тысяч, которые ты заняла на "лечение". Помнишь? Слёзы лила, клялась, что через месяц вернёшь.
— А... эти денежки... — Вера махнула рукой. — Алин, ну что ты как банкир? Между родными разве считают?
Алина стояла и смотрела на неё, не в силах поверить в то, что слышит. Три месяца назад перед ней была сломленная женщина, которая рассказывала про серьёзный диагноз и дорогостоящее лечение. А сейчас... сейчас перед ней сидела наглая особа, которая даже не пыталась скрыть своё хамство.
— Значит, не вернёшь? — Алина говорила медленно, словно проверяя каждое слово.
— Да откуда у меня такие деньги? — Вера рассмеялась. — Я же не работаю, в отличие от некоторых карьеристок.
Карьеристка. Это слово больно ужалило. Алина вкалывала по двенадцать часов в день, чтобы обеспечить семью, а эта... эта особа называет её карьеристкой.
— Хорошо, — тихо сказала Алина. — Тогда завтра же убирайся из моей квартиры.
— Это мы ещё посмотрим, — Вера поднялась и направилась к холодильнику. — Кирюха не даст родную сестру на улицу выкинуть. Он не такой жестокий, как ты.
Алина почувствовала, как что-то переворачивается у неё в груди. Значит, всё уже решено. Кирилл, её муж, за которого она вышла семь лет назад, выберет сестру. Как всегда.
Она вспомнила свадьбу, где Зоя Степановна, свекровь, открыто говорила гостям: "Жаль, что Кирюша не женился на Наташке из соседнего дома. Та бы и борщ сварила, и детей народила, а не по офисам бегала бы".
Тогда Алина промолчала. Промолчала и год спустя, когда Вера переехала к ним "на пару недель" после развода с мужем. Промолчала и два года спустя, когда эти "пару недель" превратились в постоянное проживание.
Вера достала из холодильника йогурт и начала есть прямо из банки. Алина смотрела на неё и думала: "Как же я дошла до жизни такой?"
— Кстати, — Вера облизнула ложку, — завтра тётя Марина приедет. Мама её позвала. Будем семейный совет устраивать.
— Какой совет? — Алина не понимала, о чём речь.
— Ну, по поводу твоего неадекватного поведения. Мама считает, что ты слишком агрессивная стала. Плохо на Кирюху влияешь.
Алина медленно опустилась на стул. Семейный совет. Значит, против неё уже готовится целая коалиция. Зоя Степановна, которая никогда её не любила. Тётя Марина, которая всю жизнь строила из себя семейного психолога. И Вера, которая умела изображать жертву лучше любой актрисы.
— И что же они собираются решать? — спросила Алина.
— Как тебя воспитывать будем, — Вера улыбнулась. — Кирюха уже согласился. Говорит, что давно пора тебя в рамки поставить.
Алина закрыла глаза. Семь лет брака. Семь лет она пыталась стать "своей" в этой семье. Готовила, убирала, давала деньги, молчала на колкости. И что получила в итоге?
Её собственный муж считает, что её нужно "воспитывать" и "ставить в рамки".
— А знаешь что, Верочка? — Алина открыла глаза и посмотрела на неё. — Пусть приезжает твоя тётя. Пусть приходит твоя мама. Будет интересно посмотреть на этот цирк.
Вера насторожилась. Что-то в голосе Алины ей не понравилось.
— Только имей в виду, — продолжила Алина, вставая со стула, — завтра же, к вечеру, ты съезжаешь. Деньги не вернёшь — значит, хотя бы место освободишь.
— Да ты что, обнаглела совсем? — Вера поставила банку на стол. — Куда я пойду?
— Это не моя проблема. Три месяца назад ты просила деньги на лечение. Где справки? Где документы? Где хоть какое-то подтверждение, что ты эти деньги не пропила?
Вера молчала. Алина видела, как она лихорадочно думает, что бы такое сказать.
— Я... я не обязана тебе отчитываться! — наконец выпалила она.
— Обязана, — спокойно ответила Алина. — Двести тысяч — это не мелочь. Это три моих зарплаты. Три месяца работы. А ты их за три месяца просадила на своих "посиделках".
Алина подошла к окну и выглянула на улицу. Там уже стемнело. Где-то там, в других квартирах, жили нормальные семьи. Где мужья защищали жён, а не устраивали над ними семейные суды.
— Алин, — Вера неожиданно изменила тон, — ну не будь такой злой. Мы же родные люди. Кирюха тебя не поймёт, если ты меня выгонишь.
— Знаешь что, — Алина обернулась, — а пусть не понимает. Пусть выбирает. Либо я, либо ты.
Она произнесла эти слова и поняла, что не шутит. Впервые за семь лет брака она готова поставить ультиматум. Либо Кирилл наконец-то встанет на её сторону, либо все годы были потрачены впустую.
На следующий день, ровно в шесть вечера в квартиру заявился Кирилл, следом за ним тётя Марина и замыкала шествие Зоя Степановна.
Алина сидела на кухне и пила чай. Она нарочно не встала им навстречу, только кивнула.
— Алина, нам нужно поговорить, — начал Кирилл, даже не поздоровавшись.
— Да, поговорим, — согласилась она. — Только сначала позови свою сестру. Пусть тоже послушает.
Вера вышла из комнаты, и Алина заметила, что она успела привести себя в порядок. Никаких следов вчерашнего запоя.
— Алиночка, мы не собираемся тебя ругать, просто хотим помочь тебе разобраться с проблемами — тётя Марина села рядом и взяла её за руку.
— С какими проблемами? — Алина убрала руку.
— С агрессией, дорогая. Вера рассказала, как ты на неё кричала, как выгоняла её друзей...
— Стоп, давайте лучше другое обсудим! — Алина подняла руку.
Она достала из сумки папку и выложила на стол несколько документов.
— Это что? — спросил Кирилл.
— Справки из наркологического диспансера. Вера Кирилловна Смирнова состоит на учёте уже два года. Алкоголизм, вторая стадия.
Воцарилась тишина. Зоя Степановна побледнела.
— Это ещё не всё, — продолжила Алина. — Вот справка из полиции. Ваша дорогая Верочка три раза привлекалась за мелкое хулиганство в состоянии алкогольного опьянения. А вот это — показания соседей о том, что в нашей квартире регулярно происходят пьянки.
— Откуда у тебя это? — прошептала Вера.
— У меня есть знакомые в разных структурах. Удивительно, как быстро можно получить информацию, если знать, где искать.
Тётя Марина нервно теребила сумочку. Зоя Степановна смотрела на документы, словно они могли исчезнуть от её взгляда.
— Но это ещё не всё, — Алина открыла телефон. — Вера, помнишь Сашку Петрова? Твоего бывшего одноклассника?
Вера вздрогнула.
— Так вот, он рассказал очень интересную историю. Оказывается, никакого "лечения" не было. Деньги ты потратила на то, чтобы съездить с любовником в Турцию. Женатым любовником, кстати. Вот фотографии из его соцсетей.
Алина показала фотографии, где Вера обнимала мужчину средних лет на фоне моря.
— Это... это не то, что ты думаешь, — заикнулась Вера.
— Это именно то, что я думаю. Двести тысяч на романтический отдых. А дома рассказывала сказки про онкологию.
Кирилл молчал, глядя на фотографии. Лицо его каменело на глазах.
— Кирюша, — Зоя Степановна попыталась взять сына за руку, — это всё... это можно объяснить...
— Мам, помолчи, — тихо сказал он.
— Вот теперь поговорим о моей "агрессии", — Алина убрала документы. — Я три месяца содержу лгунью и алкоголичку. Я терплю пьянки в собственной квартире. А когда требую элементарного уважения, меня собираются "воспитывать".
Тётя Марина встала:
— Я, пожалуй, пойду...
— Сиди, — резко сказала Алина. — Ты же семейный психолог. Проанализируй-ка ситуацию.
— Алина, ты не имеешь права...
— Имею. Это моя квартира. Я здесь хозяйка. И знаешь что? Я устала быть удобной.
Она обернулась к Кириллу:
— Семь лет я была идеальной женой. Работала, готовила, убирала, молчала на хамство твоих родственников. А что получила взамен?
— Алин...
— Не перебивай. Получила мужа, который считает, что меня нужно "ставить в рамки". Получила свекровь, которая открыто говорит, что я не подхожу её сыну. И получила золовку-алкоголичку, которая живёт за мой счёт и врёт мне в глаза.
Зоя Степановна попыталась что-то сказать, но Алина её не слушала.
— Я больше не буду этого терпеть. Вера, ты съезжаешь завтра. Если не съедешь сама, вызову участкового. У меня есть все документы для выселения.
— Ты не можешь... — начала Вера.
— Могу. Квартира записана на меня. Я могу выселить любого, кто здесь не прописан. А ты, если помнишь, здесь только временно зарегистрирована.
Алина повернулась к Кириллу:
— А с тобой мы поговорим отдельно. Сегодня вечером. Когда твоя "семья" уйдёт.
— Алина, это неправильно, — вмешалась Зоя Степановна. — Семья должна держаться вместе.
— Семья? — Алина рассмеялась. — Семья — это когда люди поддерживают друг друга. А не когда одни паразитируют на других.
Она встала и подошла к двери:
— Разговор окончен. Завтра к вечеру Веры здесь быть не должно. Иначе я подам заявление в суд о выселении и взыскании долга. С процентами и моральным ущербом.
— Алин, — Кирилл наконец заговорил, — мы можем решить всё мирно...
— Можем, — согласилась она. — Если ты наконец встанешь на сторону жены, а не алкоголички-сестры.
Она вышла из кухни, оставив их наедине с неловким молчанием.
В спальне Алина достала телефон и набрала номер подруги:
— Света, это я. Можно к тебе приехать на несколько дней? Да, всё сложно. Расскажу при встрече.
За стеной слышались приглушённые голоса. Кирилл что-то говорил сестре. Зоя Степановна причитала. Тётя Марина собиралась уходить.
Алина собрала сумку с вещами. Она больше не собиралась ждать, когда за неё примут решение. Впервые за семь лет она сама выбирала, что делать со своей жизнью.
Завтра будет новый день. И она встретит его не в роли жертвы, а в роли женщины, которая наконец-то решила защитить себя.
Прошло три недели
Алина сидела в кафе напротив своего дома и смотрела на окна квартиры. Света, её подруга, напротив допивала кофе.
— Так и не звонил? — спросила Света.
— Звонил. Каждый день первую неделю. Потом через день. Сейчас уже не звонит.
— А тебе не жалко?
Алина задумалась. Жалко ли ей? Семь лет жизни, общие планы, привычки...
— Знаешь, — сказала она наконец, — я думала, что будет жалко. А оказалось — облегчение. Я не понимала, как тяжело жить в постоянном напряжении, пока не перестала это делать.
— Квартиру-то отдашь ему?
— Нет. Квартира оформлена на меня, я её покупала до брака. Он может остаться, но платить за всё будет сам. А я сняла однушку рядом с работой.
Алина достала телефон — там было несколько пропущенных от неизвестного номера.
— Алло?
— Это Кирилл. Я с чужого телефона звоню.
— Что тебе нужно?
— Поговорить. Можно встретиться?
— Говори по телефону.
Он помолчал, потом сказал:
— Вера уехала к маме в Тверь. Навсегда. Тётя тоже... она больше не вмешивается. Я всё понял, Алин. Прости меня.
— Что именно понял?
— Что был слепым идиотом. Что потерял самого дорогого человека из-за... из-за этого цирка.
Алина молчала. Света делала ей знаки руками, но она не понимала, что те означают.
— Алин, я изменился. Правда. Вера рассказала всё. Про деньги, про отдых, про то, что врала тебе. Я выгнал её в тот же день. А с мамой поговорил так, что она больше не сунется.
— Кирилл, а что изменилось-то? — Алина удивилась собственному спокойствию. — Ты узнал, что твоя сестра алкоголичка и лгунья. Но ты же видел, как она себя ведёт. Видел, во что превратила нашу квартиру. Почему тогда не вмешался?
— Я... я не хотел конфликтов...
— Вот именно. Тебе было удобно, чтобы я была крайней. Чтобы я терпела, молчала, а ты оставался "хорошим" для всех.
Света кивнула с одобрением.
— Алин, дай мне шанс. Я докажу, что изменился.
— Знаешь что, — сказала Алина, — я не хочу больше никому ничего доказывать. И не хочу, чтобы мне что-то доказывали. Я хочу просто жить. Спокойно жить.
— Но мы же любили друг друга...
— Любили. Но любовь — это не только чувства. Это ещё и поступки. Это защита, поддержка, уважение. А у нас этого не было.
Алина посмотрела на часы:
— Мне пора. Удачи тебе, Кирилл.
— Алин, подожди...
Она отключила телефон и убрала его в сумку.
— Молодец, ну хоть не поддалась! — сказала Света.
— Да я и не собиралась ему поддаваться, — призналась Алина.
Они встали и пошли к выходу. На улице было солнечно, начинался май.
— А что теперь? — спросила Света.
— Теперь я живу для себя. Хочу съездить в отпуск одна. Может быть, заведу кота. Или запишусь на танцы. Или выучу итальянский.
— Звучит здорово.
— Да, — улыбнулась Алина. — Впервые за много лет звучит именно здорово.
Они дошли до перекрёстка, где их пути расходились.
— Знаешь, — сказала Алина на прощание, — я думала, что развод — это конец света. А оказалось — это начало жизни.
Она пошла по своей улице, к своей новой квартире, к своей новой жизни. И впервые за семь лет у неё не было ощущения, что она кому-то должна. Что она недостаточно хороша. Что она виновата в чужих проблемах.
Она просто шла домой. И это было прекрасно.