Водка разлилась по столу янтарной лужицей, и я смотрела на нее, как на свою судьбу. Яков опрокинул стакан, когда замахнулся на меня рукой. Не попал — я уже научилась уворачиваться.
— Давай, вали отсюда, скатертью дорога, кому ты нужна такая бездарная! — прошипел он, и от него несло перегаром так, что хотелось открыть все окна в доме.
Его дружки хохотали за столом, уплетая моё рагу. Толик, рыжий и потный, даже не поднял глаз от тарелки. Серега давился от смеха, крошки хлеба летели изо рта. А я стояла у плиты и думала: когда же это кончится?
— Лизка, неси еще водки! — заорал Яков, и его голос прорезал мою душу, как нож по стеклу.
Я пошла в кладовку. Там, за банками с огурцами, лежала моя старая записная книжка. Света работала на скорой помощи, и я знала ее рабочий график наизусть. Завтра у нее ночная смена.
Вернулась с бутылкой, поставила на стол. Яков схватил меня за запястье — больно, до синяков.
— Ты что, глухая? Я тебе говорю!
— Слышу я, слышу...
— То-то же! — Он отпустил руку, и я поправила рукав кофты, пряча следы его пальцев.
Зинаида Сергеевна появилась в дверях, как злой дух. Свекровь моя, мать Якова. Худая, с острыми скулами и глазами, которые всегда искали повод для скандала.
— Лиза! Опять грязь в коридоре! Сколько раз говорить — мой полы каждый день!
— Я мыла утром, Зинаида Сергеевна.
— Утром! А теперь что? Мужики пришли, а тут грязь!
Яков захохотал:
— Мам, не трогай ее. Она и так дрожит, как осиновый лист.
Дрожала я не от страха — от ненависти. Она накапливалась во мне, как яд в змее. Каждый день по капле, каждый час по глотку.
— Зинаида Сергеевна, может, чаю подать? — спросила я тихо.
— Какого чая? Они водку пьют! Иди лучше картошку почисти на завтра.
Я пошла на кухню, взяла нож. Острый, хорошо заточенный. И представила, как... Нет, не стоит. Не время.
Толик подошел сзади, обхватил меня за талию жирными руками.
— Лизонька, а ты чего такая грустная? Может, повеселимся?
Я вывернулась из его объятий, ткнула ножом в его сторону.
— Не лезь!
— Ой, какая бойкая! — Он отступил, но в глазах плясало что-то противное. — Яшка, твоя жена совсем распустилась!
Яков встал из-за стола, пошатнулся. Пьяный в стельку, но злой.
— Ах ты, тварь! Руки на моих друзей поднимаешь?
Удар пришелся в плечо. Я отлетела к стене, нож выпал из рук.
— Я же говорю — бездарная! — кричал он. — Готовить не умеет, хозяйство не ведет, детей не рожает!
— Так может, найдешь себе другую? — выдохнула я, поднимаясь с пола.
— Найду! Обязательно найду! А тебя выброшу, как мусор!
Зинаида Сергеевна кивала:
— Правильно, сынок. Я тебе говорила — не связывайся с этой. Видела сразу — никчемная.
Ночью я лежала на диване в гостиной — спать с Яковом стало невыносимо. Он храпел в спальне, а я считала часы до утра. План созревал в голове, как опухоль.
Света. Скорая помощь. Больница. Деревня. Бабушка.
Утром Яков ушел на работу с больной головой. Зинаида Сергеевна отправилась в магазин. Я осталась одна.
Достала телефон, набрала номер службы скорой помощи.
— Здравствуйте, мне очень плохо... Сердце... Задыхаюсь...
Голос дрожал не от притворства — от волнения.
— Адрес?
Я продиктовала. Теперь оставалось ждать и надеяться, что на вызов приедет именно Света.
Легла на пол в коридоре, расстегнула рубашку. Дышала часто-часто, как учила меня когда-то мама: "Если хочешь обмануть врача, веди себя натурально".
Звонок в дверь. Сердце екнуло — а вдруг не Света?
Открыла дверь. Света стояла на пороге с медицинской сумкой, за ней — водитель.
— Лиза? Что с тобой?
— Плохо мне... Сердце...
Света посмотрела на меня внимательно, и я увидела в ее глазах понимание. Она всегда была умной.
— Быстро собирайся. Госпитализация.
— Но я...
— Быстро!
Я схватила сумку, которую заранее приготовила. Документы, деньги, самое необходимое.
— А муж где? — спросил водитель.
— На работе. Я ему позвоню из больницы.
В машине скорой помощи Света взяла меня за руку:
— Рассказывай.
— Потом. Сначала увези меня подальше от этого дома.
— Понятно.
В больнице она оформила меня на обследование. Кардиограмма, анализы, осмотр. Все по-настоящему.
— Завтра утром выпишу, — сказала она. — А дальше что?
— Дальше я исчезну.
— Куда?
— В деревню. К бабушке. Там меня не найдут.
— Лиза, а если он...
— Не найдет. Я все продумала.
Утром я вышла из больницы другим человеком. Купила билет на автобус до райцентра, оттуда — на попутке до деревни.
Бабушка Валя встретила меня на пороге старого дома, обняла, заплакала:
— Лизонька, дочка моя... Наконец-то приехала...
— Бабуль, я теперь навсегда.
— Как навсегда?
— Долго рассказывать. Можно я у тебя поживу?
— Конечно, родная. Дом большой, места хватит.
Яков искал меня три месяца. Звонил Свете, ездил к моим родственникам в город. Даже в полицию обращался.
— Жена пропала! — кричал он. — Наверное, любовник какой-то!
Но никто ничего не знал. Света молчала, как партизан. Родственники пожимали плечами.
А я жила в деревне, помогала бабушке по хозяйству. Доила козу, пропалывала огород, читала книги. Вечерами сидела на крыльце и слушала тишину.
Никто не кричал на меня. Никто не унижал. Никто не требовал водки и закуски.
Через полгода пришло письмо от Светы: "Яков подал на развод. Мотив — твое безвестное отсутствие. Теперь ты официально свободна".
Я сожгла это письмо в печке, а пепел развеяла по ветру.
Прошло два года
Яков женился на другой — молодой, глупой. Зинаида Сергеевна умерла от инсульта. Я узнала об этом случайно, от знакомой.
Мне не было ни жалко, ни радостно. Эта жизнь осталась в прошлом, как страшный сон.
Теперь я работала в сельской библиотеке, выращивала помидоры и огурцы. Познакомилась с учителем Петром Ивановичем — вдовцом, добрым и тихим человеком.
— Лиза, а почему ты такая грустная иногда? — спросил он однажды.
— Просто вспоминаю прошлое.
— Плохое прошлое?
— Очень плохое. Но оно закончилось.
Он взял меня за руку — бережно, как хрупкую вещь.
— Тогда забудь его. Начни новую жизнь.
— Я уже начала, Петр Иванович. Уже начала.
Вечером, когда бабушка спала, я вышла в сад. Звезды светили ярко, где-то в траве стрекотали кузнечики. Воздух пах яблоками и свежей землей.
Я думала о том, как важно иметь смелость уйти. Как важно не бояться начать все заново. Как важно помнить: иногда побег — это единственный способ выжить.
И я выжила. Я была свободна. Я была счастлива.
Где-то далеко, в другой жизни, пьяный Яков кричал на свою новую жену. Но меня это больше не касалось. Я выбрала свой путь — скатертью дорога от прошлого к будущему.
Так я думала до того дня, когда в библиотеку вошла она.
Молодая девушка, лет двадцати пяти, с синяком под глазом и дрожащими руками. Подошла к моему столу, посмотрела вокруг — нет ли кого рядом.
— Можно с вами поговорить? — прошептала она.
— Конечно. Как вас зовут?
— Настя. Настя Дроздова. То есть... Егорова теперь.
Фамилия ударила меня, как молот. Егорова. Егоров — это фамилия Якова.
— Вы... вы жена Якова Егорова?
Девушка кивнула, и слезы потекли по ее щекам.
— Откуда вы знаете? Вы его знаете?
— Знала. Давно. Присаживайтесь.
Настя села на стул рядом с моим столом, комкала в руках носовой платок.
— Я слышала... соседки говорили... что у него была жена раньше. Лиза. Что она сбежала от него.
— Да. Это была я.
— Вы?! — Настя подскочила, потом снова села. — Значит, это правда? Он не врал?
— О чем он говорил?
— Что вы его бросили. Что сбежали с любовником. Что были неблагодарной и злой.
Я усмехнулась горько:
— Конечно, он так говорил. А что на самом деле?
— Он пьет. Каждый день. Приводит друзей. Кричит на меня. Бьет. Его мать... она умерла, но он постоянно говорит, что я хуже ее невестки. Что та хоть готовить умела...
— Настя, зачем вы за него вышли?
— Я была беременна. Он сказал, что женится. А потом... потом ребенка не стало. Выкидыш. А я уже была его женой.
Мне стало жаль эту девочку. Такую молодую, такую несчастную.
— Настя, а вы хотите уйти от него?
— Хочу! Но не знаю как. Он следит за мной. Не дает денег. Говорит, что найдет меня везде.
— Знаете что? Приходите завтра вечером. К семи. Мой адрес... — Я написала на листочке адрес бабушкиного дома. — Приходите одна. Никому не говорите.
— Зачем?
— Расскажу, как от него сбежать.
На следующий день я волновалась, как перед экзаменом. Петр Иванович заметил:
— Лиза, что с тобой? Ты вся на нервах.
— Ничего. Просто... встреча важная.
Настя пришла ровно в семь. Бабушка налила чай, поставила на стол варенье. Мы сели за стол втроем.
— Рассказывайте, девочка, — сказала бабушка. — Что за беда?
Настя рассказала свою историю. Бабушка качала головой:
— Эх, дурочка. Зачем же ты за такого шла?
— Думала, изменится. Думала, любовь все исправит.
— Любовь мужчину не исправляет, — сказала я. — Только он сам себя может исправить. А Яков не хочет.
— Что же мне делать?
— То же, что делала я. Исчезнуть.
— Но как?
Я рассказала ей про Свету, про скорую помощь, про больницу. Настя слушала, затаив дыхание.
— Но у меня нет подруги-медсестры...
— Зато есть я. И я знаю, как это сделать.
Мы разработали план. Настя должна была притвориться, что упала с лестницы. Ушибла голову. Я вызову скорую, скажу, что я соседка. Ее госпитализируют, а из больницы...
— А из больницы что?
— Из больницы ты поедешь к моей двоюродной сестре. Она живет в другом городе. Далеко отсюда.
— Но я не могу...
— Можешь. Я все устрою. Главное — решись.
Настя плакала:
— Почему вы мне помогаете? Я же чужая для вас.
— Потому что я знаю, что такое жить с Яковом. И никто не должен это терпеть.
Через неделю план сработал. Настя "упала с лестницы", ее госпитализировали. Яков приехал в больницу пьяный, устроил скандал. Его выставили.
А утром Насти в палате уже не было.
Она исчезла так же, как когда-то исчезла я.
Яков искал и ее. Ездил по больницам, названивал в полицию. Но Настя растворилась в воздухе.
А я получила от нее письмо через месяц: "Спасибо вам. Я живу у вашей сестры. Работаю продавцом. Мне хорошо. Чувствую себя человеком. Низкий поклон вам за спасение".
Прошло еще полгода
Я уже собиралась забыть про Якова навсегда, как в библиотеку вошла очередная девушка.
Худенькая, с испуганными глазами. В руках — справка о побоях.
— Здравствуйте, — сказала она тихо. — Меня зовут Алена. Я ищу Лизу. Говорят, она может помочь женщинам, которые... которые хотят сбежать от мужей.
Я посмотрела на нее внимательно:
— Откуда вы обо мне знаете?
— Настя рассказала. Настя Дроздова. Она сейчас в Воронеже живет.
— Вы с ней знакомы?
— Мы переписываемся. Она в интернете создала группу для женщин, которые хотят уйти от мужей-тиранов. Рассказала про вас. Сказала, что вы помогаете.
Я села на стул. Надо же... Настя создала группу. Помогает другим женщинам.
— Алена, а кто ваш муж?
— Виктор Сомов. Он... он меня бьет. Каждый день. Я боюсь, что убьет.
— Расскажите подробнее.
Алена рассказала свою историю. Типичная история жены-жертвы. Муж-алкоголик, который считает жену собственностью.
— Хорошо, — сказала я. — Поможем.
Так началась моя новая жизнь. Я стала помогать женщинам сбегать от мужей-тиранов. Создала целую сеть. Света в городе, сестра в Воронеже, Настя координировала через интернет.
Мы спасли за год тридцать женщин. Тридцать судеб.
А Яков? Яков остался один. Третья жена от него тоже сбежала — уже без нашей помощи, сама догадалась.
Он спился окончательно. Жил в коммуналке, работал грузчиком. Иногда его видели на улице — оборванного, пьяного, никому не нужного.
Петр Иванович как-то сказал:
— Лиза, не боишься, что он узнает про тебя? Про то, что ты делаешь?
— Нет, не боюсь. Я больше не та женщина, которая дрожала от его крика.
— А если он придет?
— Придет — поговорим. Только теперь я не одна. Теперь нас много.
И мы действительно не были одни. Тридцать женщин, которых мы спасли. Света, сестра, Настя. Целая армия.
Яков создал одну жертву — меня. А я создала целую сеть спасения. Из его зла родилось добро.
Иногда я думаю: может, все так и должно было случиться? Может, я прошла через ад, чтобы вытащить из него других?
Не знаю. Но знаю точно: теперь ни одна женщина в нашем районе не останется наедине со своим мучителем.
Мы найдем ее. Мы поможем ей. Мы спасем ее.
Потому что мы помним, каково это — быть запертой в клетке с тираном.
И мы не позволим этому случиться снова.
Скатертью дорога всем тиранам мира. А женщинам — дорога к свободе.