СУ-152 - это тяжёлая по массе и вооружению самоходная артиллерийская установка, появившаяся в ходе Великой Отечественной войны как попытка объединить в одной машине мощное орудие и надёжную защиту. Разработка самоходной артиллерийской установки была произведена в короткие сроки, а конструкция базировалась на проверенных решениях, что позволило быстро наладить производство. Новая машина предназначалась прежде всего для разрушения укреплённых позиций, бункеров и фортификаций, но в боевых условиях проявила куда более широкие возможности, став грозной и универсальной машиной поддержки.
История создания
В конце 1941 года Красная армия впервые с начала войны провела ряд успешных наступлений. Это дало повод командованию задуматься: не хватает тяжёлого подвижного средства, которое могло бы эффективно поддерживать танки и пехоту при прорыве укреплённых позиций. На практике оказалось, что фугасного действия 76-мм снарядов средних танков Т-34 и тяжёлых танков КВ часто не хватало, особенно против оборонительных сооружений противника, в частности дерево-земляных, а также бетонных укреплений. После разгрома немцев под Москвой и успехов на южном фронте, у советского командования возникли планы продолжения наступлений. А значит, предполагалось, что армия снова встретится с укреплённой обороной. Поэтому встала конкретная проблема - нужна тяжёлая машина с мощным орудием, способная подавлять долговременные огневые точки, другими словами, истребитель ДОТов.
До войны такая машина на вооружении РККА уже была - тяжёлый КВ-2 с 152-мм гаубицей М-10. Но к началу 1942 года их почти не осталось: производство машин свернули ещё летом 1941 года, а М-10 сняли с конвейера несколько позже. Те, что были, погибли в боях, к тому же, КВ-2 оказался не слишком надёжным - перегруженное шасси сделало танк капризным в эксплуатации, особенно в зимнее время, а также перегрузка вызывала поломки трансмиссии. Из-за этого возвращаться к производству КВ-2 было бессмысленно - нужен был новый подход. Конструкторы искали варианты. Один из них - опытный КВ-9 с 122-мм гаубицей в башне. Машина вышла чуть легче КВ-2, однако проблем с перегрузкой всё равно избежать не удалось. Надёжность некоторых узлов, особенно трансмиссии КВ, к 1942 году оставляла желать лучшего и проект закрыли. Параллельно шли опыты с КВ-7: сначала туда попытались впихнуть сразу три пушки - одну 76-мм и две 45-мм. Идея была такая: комбинированный огонь по разным целям. На деле же оказалось, что у орудий разная баллистика, разные дальности и траектории - попасть залпом куда-либо было почти невозможно. Ко всему прочему, расположение пушек сбоку от центра масс приводило к тому, что выстрел из одной сбивал прицел всех остальных. Версия с двумя 76-мм пушками была чуть лучше, но проблемы с точностью остались.
Таким образом, к середине 1942 года стало ясно: тяжёлой машине поддержки нужно одно, но очень мощное орудие, и установка должна быть не во вращающейся башне, а в стационарной рубке. Это позволяло сэкономить массу и повысить надёжность конструкции. В апреле 1942 года на очередном артиллерийском пленуме подняли вопрос о создании такой САУ. Сразу после этого начальник бюро самоходной артиллерии С.А. Гинзбург направил в ГКО предложение - быстро построить штурмовую самоходку на базе тяжёлого танка КВ-1 с 152-мм орудием МЛ-20. Однако бюро, где Гинзбург работал, занималось лёгкими САУ, и физически не могло реализовать проект тяжёлой машины. Поэтому задачу передали двум заводам: Уралмашу в Свердловске и эвакуированному в Челябинск Кировскому заводу. Конструкторы Рыбин и Ильин разработали проект под индексом У-18 - это и была первая серьёзная попытка вписать МЛ-20 в самоходку. Но быстро довести проект до конца не удалось.
Летом 1942 года планы снова поломала реальность. Наступление Красной армии на юге закончилось катастрофой: немцы окружили и разгромили наши силы на Барвенковском выступе, затем вышли к Волге и Сталинграду. СССР потерял важнейшие предприятия, в том числе Сталинградский тракторный. Вся промышленность была срочно переведена на выпуск более массовых танков Т-34, что привело к остановке работ по созданию тяжёлых самоходных артиллерийских установок. Разработка тяжёлых САУ, по сути, к тому моменту осталась только на бумаге. Например, на Уралмаше параллельно с У-18 разрабатывали проект У-19 под 203-мм пушку, но машина оказалась слишком тяжёлой. В других организациях, в том числе в ВАММ, тоже велись проработки, но ни одна из них тогда в металл не пошла. В это время на Уралмаше велись работы над будущей, более лёгкой СУ-122, в то время как на ЧКЗ продолжали доводить серийное производство средних танков Т-34 и дорабатывать тяжёлые танки.
Вскоре ситуация на фронте снова изменилась, причем довольно резко. В ноябре 1942 года Красная армия начала контрнаступление под Сталинградом - операцию «Уран». Войска продвигались вперёд, но на пути оказались не только живая сила противника, но и целая сеть укреплённых позиций. Часть этих оборонительных рубежей немцы заняли ещё летом, а кое-где в ход шли и старые фортификации, времён Гражданской войны. В самом городе - разрушенные, но основательно укреплённые дома, приспособленные под долговременные огневые точки. Стрелять по таким целям из пушек малого и среднего калибра было практически бесполезно - не хватало мощности воздействия снарядов, ведь бронебойные снаряды для этих целей не предназначались, а фугасного действия снарядов имевшихся калибров не хватало, чтобы развалить прочную кладку или бетон.
Ставка снова столкнулась с уже знакомой проблемой - артиллерия есть, но вся она буксируемая. А это значит - медленная, зависимая от дорог, от лошадей, от тягачей, которых постоянно не хватает. В условиях зимы передвигать тяжёлые орудия становилось настоящей проблемой: лошади выдыхались, тягачи вязли, а порой приходилось тащить пушки буквально силами расчётов. При этом вся эта техника была уязвима в пути: и для авиации, и для артиллерии, и для пехотных засад. Было очевидно: Красной армии нужна мобильная, хорошо защищённая и мощная тяжёлая САУ, способная сопровождать пехоту и танки, работать по дотам и прочим постройкам врага, а при необходимости - вести огонь с закрытых позиций.
На этот раз от разговоров быстро перешли к делу - в Челябинске, на эвакуированном из Ленинграда Кировском заводе, сформировали специальную конструкторскую группу. В неё по приказу № 764 по НКТП перевели специалистов с Уралмаша - Курина, Рыбина, Ильина и Вишнякова. Эти люди уже имели опыт работы над самоходками, в том числе над СУ-122, и понимали, как действовать в условиях жёстких сроков. А сроки действительно были жёсткими: постановлением ГКО № 2692 от 4 января 1943 года НКТП и НКВ приказывали за 25 дней спроектировать тяжёлую САУ под 152-мм орудие, построить опытный образец и отправить его на испытания. Рассматривали несколько вариантов. Были проекты У-18, предложения Троянова, Котина. Разработчик орудия, Фёдор Петров, предлагал модернизировать МЛ-20, но времени на серьёзную переделку не было. Выбрали самый рациональный вариант - проект Котина, который требовал минимум изменений в базе и артсистеме. Этот подход позволял уложиться в сроки, установленные “сверху”.
Уже 17 января был готов макет будущей машины. Она получила обозначение КВ-14 (иногда - СУ-14, но это имя раньше уже носила другая довоенная САУ, поэтому в официальных документах путаница). Работы шли без остановки. 19 января на шасси КВ-1с начали устанавливать броневую рубку. К утру 23-го января всё было готово, кроме самого орудия. Его доставили вечером, и тут выяснилось, что оно не проходит по посадке - амбразура не совпадала. Всю ночь ушло на доработку, но справились. В этом прототипе использовалась слегка модифицированная МЛ-20: маховики управления перенесли на левую сторону, чтобы наводчику было проще работать в ограниченном пространстве боевого отделения. Боевая эффективность от этого ничуть не пострадала, хотя и не выросла. На следующий день - утром 24 января, первый образец, получивший заводской индекс “Объект 236” (он же № 3011: январь 1943, первая машина месяца), собственным ходом отправился на Чебаркульский полигон. Там он прошёл сразу и заводские, и государственные испытания, причём обошлось всё без серьёзных замечаний. По результатам испытаний, постановлением ГКО № 2859 от 9 февраля 1943 года новая тяжёлая самоходная артиллерийская установка была официально принята на вооружение под обозначением СУ-152.
Серийное производство и модернизация
В отличие от более лёгких и технологически простых СУ-76 и СУ-122, которые быстро пошли в серию и с февраля 1943 года принимали участие в боях, с СУ-152 всё получилось куда сложнее. На ЧКЗ к тому моменту хватало забот - серийно выпускали и тяжёлые КВ-1с, и «тридцатьчетвёрки», параллельно шла подготовка к переходу на новый тяжёлый танк. Людей, времени и оборудования не хватало - всё это тормозило развёртывание серийного производства новой САУ.
Фактически март 1943 года ушёл на подготовку к серийному производству - отладка технологического процесса, изготовление оснастки, подготовка рабочих помещений. Лишь к концу марта большая часть нужных приспособлений была готова, и в апреле производство начало набирать темп. В мае завод сдал первую партию - 12 машин для комплектования тяжёлого самоходно-артиллерийского полка. Однако жизнь СУ-152 оказалась короткой - уже в конце 1942 года стало понятно, что КВ-1с в качестве базы для самоходок (да и как танк, в принципе, тоже) не удовлетворяет растущим требованиям. К середине 1943 года закончили испытания нового тяжёлого танка - «Объект 237», он же ИС-85, 4 сентября 1943 года его приняли на вооружение, и производство КВ-1с было официально свернуто, фактически поставив под удар и производство СУ-152. Но быстро наладить выпуск нового танка и тяжёлой САУ на его шасси не удалось. Пришлось на время оставить СУ-152 в производстве, а на шасси КВ-1с даже установить башню ИС-85 - так появился “переходный” танк КВ-85. Тем временем работы по переводу 152-мм САУ на новую базу продолжались. Уже в октябре 1943 года они подошли к завершению, и 6 ноября 1943 года был отдан приказ о прекращении выпуска СУ-152. Но поскольку производство боевой техники - это процесс инерционный, оставался задел на сборку, соответственно выпуск САУ на старом шасси продолжался до конца года. Последние две машины сдали в конце января 1944 года. Всего было выпущено 670 СУ-152, включая опытный образец.
Переход на новую базу логично вытекал из общей модернизации тяжёлых машин. Но ещё до первых боёв стало ясно: СУ-152 нуждается в доработке. Поэтому ещё 25 мая 1943 года на заводе № 100 была сформирована группа по модернизации САУ. Руководил работой Г.Н. Москвин, а в состав вошёл и опытный инженер Н.В. Курин. Совместно с заказчиком определили требования к новой машине - тогда её обозначили как СУ-152М.
Суть требований сводилась к следующему:
- Использовать шасси и моторно-трансмиссионную группу танка ИС (Объект 237).
- Оставить в качестве главного орудия 152-мм МЛ-20С, с той же баллистикой.
- Добавить круговой пулемёт или зенитный - для самообороны.
- Увеличить броню корпуса до 90–100 мм.
- Улучшить обзор за счёт установки смотровых приборов на подвижных основаниях.
- Обеспечить лучшую вентиляцию боевого отделения или ввести продувку ствола после выстрела.
Проект планировали завершить к 1 июля того же года, но группа справилась быстрее. К концу июля началось строительство опытного образца - уже под названием ИС-152. Тогда же эти машины, вместе с ИС-85 и КВ-85, показали руководству страны. Вот тут начинаются неясности - в документах не была зафиксирована точная дата смотра и состав присутствующих. Чаще всего называют 31 июля 1943 года, но в это время машины всё ещё находились на испытаниях. Историк М.Н. Свирин говорит, что техника демонстрировалась 31 августа, а по другим данным - 8 сентября. Неясно и то, что именно показывали: есть фото, где Сталин осматривает самоходку, внешне похожую скорее на СУ-152, чем на ИС-152. Была ли это СУ-152, на которой провели целый ряд улучшений, или же новая машина, сегодня понять невозможно.
Как бы то ни было, постановлением ГКО № 4043сс от 4 сентября 1943 года, на вооружение официально приняли ИС-152 - вместе с КВ-85 и ИС-85. Но у новой САУ оказалась одна проблема: она была дороже, чем СУ-152, причём значительно. Конструкцию доработали, подвергли “отехнологичиванию”, в результате чего второй опытный образец (Объект 241) оказался уже сопоставим по цене со старой моделью. Именно он был принят к серийному производству 6 ноября 1943 года под обозначением ИСУ-152, и уже в январе 1944 года ИСУ-152 полностью вытеснила СУ-152 на сборочных линиях.
Описание конструкции
По общей схеме компоновки СУ-152 не отличалась от большинства советских самоходок периода войны - за исключением разве что СУ-76, у которой рубка была открытой сверху. Корпус машины был полностью бронирован и делился на две основные части: спереди размещалось боевое отделение, совмещённое с местом для экипажа и органами управления, сзади - моторно-трансмиссионный отсек.
Орудие размещалось в лобовой части броневой рубки. Трое членов экипажа занимали места слева от пушки: впереди - механик-водитель, за ним - наводчик, а в кормовой части - заряжающий. Справа находились командир машины и замковый, следивший за состоянием орудия и при необходимости помогавший в заряжании. По непонятным мне причинам, топливные баки были размещены не только в моторном отсеке - один из них удалось разместить в МТО, но два других конструкторы вынуждены были установить прямо внутри боевого отделения, рядом с расчётом. Это решение, вынужденное из-за ограниченного внутреннего объёма, имело очевидный минус: при пробитии брони шанс возгорания САУ резко возрастал, а вместе с ним и риск гибели экипажа. В боевой обстановке такая особенность могла сыграть фатальную роль.
Бронированный корпус и рубка
Корпус и рубка СУ-152 свариваются из листов гомогенной стальной катаной брони, с поверхностной закалкой, толщиной 75, 60, 30 и 20 мм. Бронирование - дифференцированное, противоснарядное. Лобовые и бортовые плиты рубки установлены под рациональными углами наклона, что позволило улучшить защиту чувствительных элементов САУ без значительного увеличения массы. Для упрощения технического обслуживания крыша рубки и надмоторные плиты выполнялись съёмными. В конструкции корпуса предусмотрен ряд технологических и эксплуатационных отверстий: для загрузки боекомплекта, стрельбы из личного оружия, установки торсионов подвески, монтажа приборов наблюдения, прицелов, ввода антенны, а также заливки и слива топлива и масла. Часть из них прикрывалась броневыми крышками, козырьками или пробками.
Для доступа к силовой установке на крыше моторного отсека имелся люк прямоугольной формы с выштамповкой - через него производили обслуживание двигателя и залив воды в систему охлаждения. Над трансмиссией были расположены два круглых люка с откидными крышками - они обеспечивали доступ к механизмам трансмиссии для её обслуживания. Экипаж находился в бронированной рубке, объединяющей боевое отделение и оделение управления. От моторного отсека боевая рубка машины отделялась хитрой перегородкой с вентиляционными шиберами. В рабочем положении эти шиберы обеспечивали вытяжку воздуха из обитаемого объёма за счёт разрежения, создаваемого работающим двигателем.
Для посадки и высадки экипажа использовались два основных люка: круглый, расположенный на крыше рубки справа и прямоугольный двустворчатый, расположенный в месте стыка крыши и задней стенки рубки. Слева от орудия находился отдельный круглый люк для вывода панорамного прицела наружу, но при необходимости он мог использоваться как аварийный. Дополнительный эвакуационный выход предусматривался в днище корпуса, прямо под сиденьем механика-водителя. 152-мм орудие МЛ-20С устанавливалось в рамной установке, смещённой вправо от продольной оси корпуса. Противооткатные механизмы находились в неподвижном литом кожухе, а сама пушка прикрывалась подвижной маской полусферической формы, выполнявшей также функцию противовеса. На внешней поверхности бортов корпуса и рубки крепились поручни для десанта, а также крепления для крепления внешних топливных баков, инструмента и ЗИП. Часть принадлежностей размещалась на надгусеничных полках и внутри боевого отделения.
Вооружение
Основным вооружением СУ-152 служила “танковая“ модификация нарезной 152-мм гаубицы-пушки образца 1937 года - МЛ-20С. По конструкции она базировалась на буксируемом варианте МЛ-20, но была адаптирована под условия замкнутого боевого отделения. Качающаяся часть орудия получила изменения, обеспечивающие комфортную работу для наводчика и заряжающего: маховики, служившие для горизонтальной и вертикальной наводки - располагались слева от ствола (у буксируемой версии - по обе стороны). Дополнительно орудие комплектовалось специальным лотком, ускоряющим процесс заряжания. Установка производилась в карданной установке, которая обеспечивала углы вертикального наведения от −5 до +18°, а сектор горизонтальной наводки ограничивался в пределах 12°. Длина ствола составляла 27,9 калибров, позволяя вести эффективной огонь прямой наводкой на дистанции до 3800 метров, в то время как максимальная дальность выстрела достигала 13 км. Наведение осуществлялось вручную, обоими маховиками управлял наводчик. Ведение огня из пушки осуществлялось вручную.
Боекомплект включал 20 выстрелов раздельно-гильзового заряжания. Метательные заряды и снаряды размещались вдоль бортов и у задней стенки боевого отделения. Реальная скорострельность пушки не превышала двух выстрелов в минуту - виной тому как теснота в боевом отделении, так и вес снаряда в районе 50 килограмм. Хотя теоретически орудие могло использовать широкий спектр 152-мм снарядов, как гаубичных, так и пушечных - на практике применялся ограниченный набор.
Основу номенклатуры составляли:
- Бронебойный снаряд с метательным зарядом Ж-545Б;
- Осколочно-фугасные и другие типы боеприпасов с переменными зарядами «нового образца» (Ж-545, ЖН-545, Ж-545У, ЖН-545У);
- Заряды «старого образца» (Ж-544, ЖН-544, ЖН-544У).
При этом стрельба полным зарядом была не то, чтобы запрещена, но ограничена - по соображениям безопасности конструкции и сохранения ресурса орудия.
Для самообороны вне машины, экипаж имел два пистолета-пулемёта ППШ с боекомплектом из 18 дисков (1278 патронов), позднее количество магазинов увеличили до 22 (1562 патрона). Кроме того, полагалось 25 ручных гранат Ф-1. В некоторых случаях в боевом отделении размещали и сигнальный пистолет. Учитывая, что в прямом бою СУ-152 применять не думали, противопехотного вооружения на машине не устанавливалось. Хотя для повышения живучести на поле боя в ходе войны разработали зенитную турельную установку с крупнокалиберным пулемётом Дегтярёва-Шпагина калибра 12,7 мм, оборудованным прицелом К-8Т. Всё это крепилось на специальной стойке у командирского люка, причём стойка позволяла вести огонь как по воздушным, так и по наземным целям. Боекомплект к нему составлял всего 250 патронов. На серийных машинах пулемётная установка не предусматривалась, но по имеющимся сведениям, ограниченное количество СУ-152 получило зенитный пулемёт при ремонте и модернизации в 1944-1945 годах.
Для стрельбы в дневное и ночное время пушка оснащалась двумя типами прицелов: телескопическим СТ-10 для стрельбы прямой наводкой, и панорамой Герца - для стрельбы с закрытых позиций. СТ-10 был размечен на дистанции до 900 метров. При стрельбе на большие расстояния - до 13 километров - использовалась панорама Герца, дополненная специальным удлинителем для выведения изображения через левый круглый люк крыши. Для прицелов предусматривалась подсветка шкал, обеспечивающая возможность ведения огня в условиях ограниченной освещённости.
Двигатель, трансмиссия и ходовая часть
В качестве силовой установки на СУ-152 устанавливали V-образный 12-цилиндровый четырёхтактный дизель В-2К с жидкостного охлаждения, развивавшим мощность в 600 лошадиных сил (441 кВт). Запуск двигателя осуществлялся либо стартером СТ-700 мощностью 11 кВт (15 л. с.), либо с помощью сжатого воздуха, подаваемого из двух пятилитровых баллонов, размещённых в боевом отделении. Основные топливные баки объёмом 600–615 литров размещались в моторно-трансмиссионном и частью в боевом отделении машины. Кроме того, СУ-152 могла комплектоваться четырьмя дополнительными внешними топливными баками - по два вдоль каждого борта, в коромовой части боевой машины. Эти топливные баки, объёмом по 90 литров каждый, не связаны с главной топливной системой и использовались как резерв. При использовании только внутренних баков запас хода по шоссе составлял до 330 километров.
Силовая передача включала механическую трансмиссию, состав которой был следующим:
- многодисковый главный фрикцион сухого трения (сталь по феродо),
- четырёхступенчатая коробка передач с демультипликатором, обеспечивающая восемь передач переднего хода и две - заднего,
- два многодисковых бортовых фрикциона (сталь по стали) с плавающими ленточными накладками из феродо,
- два бортовых планетарных редуктора.
Все элементы управления трансмиссией были механическими. Механик-водитель управлял движением машины с помощью двух фрикционных рычагов, расположенных по обе стороны от его рабочего места.
Ходовая часть СУ-152 заимствована у базового танка КВ-1с и включала индивидуальную торсионную подвеску для каждого из шести небандированных опорных катков малого диаметра (600 мм) с каждой стороны. Ограничители хода балансиров приваривались к корпусу напротив каждого катка. Ведущие колёса цевочного зацепления располагались в корме машины, в то время как ленивцы с винтовым механизмом натяжения гусениц - в лобовой. Верхняя ветвь гусеницы поддерживалась тремя малыми поддерживающими катками на каждый борт. Каждая гусеница состояла из 86–90 одногребневых траков шириной 608 мм.
Электрооборудование, связь и приборы наблюдения
Электропроводка самоходной артиллерийской установки СУ-152 строилась по однопроводной схеме, где функцию второго провода выполнял броневой корпус машины. Исключение составляла аварийная цепь освещения, которая имела двухпроводное исполнение. Основными источниками электроэнергии с напряжением 24 вольта служили генератор типа ГТ-4563А с реле-регулятором РРА-24 мощностью 1 киловатт, а также сразу четыре аккумуляторные батареи типа 6-СТЭ-128 либо 6-СТЭ-144, соединённые в подобие сборки. Их общая ёмкость достигала 288 ампер-часов, а в числе потребителей включались системы внутреннего и наружного освещения, подсветка прицельных устройств и шкал измерительных приборов, наружный звуковой сигнал, контрольно-измерительная аппаратура (амперметр и вольтметр), радиостанция и внутреннее переговорное устройство, а также пусковые и вспомогательные элементы моторной группы, включая стартер СТ-700 и соответствующие реле типа РС-371 или РС-400.
Для связи СУ-152 могла комплектоваться радиостанцией типов 9Р, 10Р или 10РК-26 и ТПУ-4-Бис на 4 абонента. Радиостанции представляли собой симплексные ламповые коротковолновые комплексы, включающие приёмник, передатчик и умформеры (одноякорные мотор-генераторы), подключавшиеся к бортовой электросети машины. Радиостанция 9Р обеспечивала передачу в диапазоне частот 4–5,625 МГц (соответствует длинам волн 53,3–75 м) и приём в более широком диапазоне - от 3,75 до 6 МГц (50–80 м). Эта разница объяснялась тактической необходимостью одностороннего приёма сигналов от командования. Радиостанция имела выходную мощность до 20 ватт, и в условиях стоянки могла обеспечивать голосовую связь на дистанции до 15–25 км. Телеграфная передача в данной модели отсутствовала.
Более поздняя модель 10Р имела аналогичный диапазон частот и характеристики, но поддерживала телеграфный режим связи (передача сообщений с использованием азбуки Морзе или иных дискретных систем). Рабочие частоты задавались кварцевыми резонаторами, которые допускали использование до двух фиксированных частот из набора в 15 пар. Радиостанция 10РК, по факту представлявшая собой технологически упрощённый вариант 10Р, получила возможность плавной подстройки частоты и уменьшенный комплект кварцевых резонаторов (до 16 штук), что упростило её производство и эксплуатацию. Переговорное устройство ТПУ-4-Бис обеспечивало надёжную голосовую связь между членами экипажа даже в условиях сильного шума, характерного для боевой обстановки. С помощью специального разъёма можно было подключать гарнитуру шлемофона (наушники и ларингофоны) к радиостанции.
Наблюдение за окружающей обстановкой СУ-152 осуществлялось при помощи целого набора приборов наблюдения. На крыше рубки монтировались сразу три призменных прибора с броневыми крышками, ещё два монтировались - на круглом левом люке и створке кормового двустворчатого люка. Рабочее место командира снабжалось перископом ПТК-4. Механик-водитель вёл наблюдение через смотровой прибор с триплексом, установленный в створке люка, расположенной перед мехводом. На марше этот люк мог быть поднят вверх, что улучшало обзорность и даже чуть улучшала вентиляцию в боевом отделении.
Также САУ комплектовалась системой ручного пожаротушения, представлявшей собой стандартный для советской бронетехники тетрахлорный переносной огнетушитель. Тушить пожар приходилось в СИЗ (противогазах) - попадание тетрахлорида углерода на нагретые огнём металлические поверхности запускало химическую реакцию частичного замещения хлора атмосферным кислородом с выделением фосгена - сильнодействующего ядовитого вещества удушающего действия.
Боевое применение
Боевое крещение самоходных артиллерийских установок СУ-152 пришлось на летнюю кампанию 1943 года, а конкретно - в сражении на Курской дуге. На этом этапе в распоряжении РККА находилось два тяжёлых самоходно-артиллерийских полка - 1540-й и 1541-й тсап, в которых насчитывавалось 24 САУ. Несмотря на сравнительно ограниченное количество машин, их боевое присутствие сыграло важную роль, особенно в свете противостояния с новыми и модернизированными образцами бронетехники противника. В первую очередь СУ-152 применялись в роли истребителей тяжёлых танков, поскольку их вооружение позволяло эффективно поражать немецкие машины практически на любой дистанции боя. Подавляющее большинство бронетехники вермахта на данном театре военных действий составляли усовершенствованные танки PzKpfw III и PzKpfw IV, но также в ограниченном числе применялись новейшие образцы: около 150 танков PzKpfw VI «Тигр», порядка 200 PzKpfw V «Пантера» и около 90 тяжёлых САУ «Фердинанд».
Следует отметить, что даже модернизированные средние танки противника представляли серьёзную угрозу. Их лобовая броня, усиленная до 70–80 мм, делала их практически неуязвимыми на дистанциях свыше 300 метров для бронебойных снарядов советских танковых и наземных пушек калибра 45 и 76 мм. Подкалиберные боеприпасы, хотя и обладали повышенной пробивной способностью, имелись в недостаточном количестве и быстро теряли эффективность на дальних дистанциях из-за неудачной аэродинамической формы. В сравнении с распространённым противотанковым вооружением, орудие МЛ-20С калибра 152 мм, устанавливаемая на СУ-152, обладала куда серьёзными боевыми данными. Масса и кинетическая энергия снаряда обеспечивали высокую эффективность как при прямом попадании, так и при взрыве вблизи цели. По некоторым данным, в условиях дефицита бронебойных снарядов БР-540 экипажи использовали и иные боеприпасы - морские полубронебойные образца 1915/28 годов, бетонобойные, а также осколочно-фугасные. Последние, несмотря на низкие показатели бронепбойности, были способны наносить серьёзные повреждения вражеским танкам и самоходкам, разрушая прицелы, а также обездвиживать танки противника путём повреждения или разрушения ходовой части.
В оперативных документах также отмечены случаи высокой результативности применения СУ-152. Так, экипаж майора Санковского, командира одной из батарей, за один день вывел из строя десять танков противника. За этот результат он был награждён двумя орденами Красного Знамени (19 августа и 20 сентября 1943 года). Впрочем, некоторые источники относят этот боевой успех ко всей батарее под его командованием. Общее количество подбитых и выведенных из строя вражеских машин различается у разных исследователей: одни указывают на 12 уничтоженных танков PzKpfw VI и 7 САУ «Фердинанд», другие приводят данные о четырёх «Фердинандах» 653-го тяжёлого истребительно-противотанкового дивизиона, подбитых под населённым пунктом Тёплое. При этом нужно понимать, что в оперативной терминологии Красной армии все тяжёлые немецкие САУ часто обозначали как «Фердинанды», а танки PzKpfw IV с дополнительным экранированием нередко ошибочно принимали за «Тигры». Несмотря на определённую путаницу в идентификации танков противника, факт остаётся неизменным - СУ-152 демонстрировали высокую эффективность при борьбе с бронецелями, что способствовало появлению и закреплению среди войск прозвища «Зверобой» (хотя эту “кличку” следует относить лишь к ИСУ-152). Это наименование, полученное в ходе Курской битвы, быстро распространилось в войсках и сыграло важную роль в укреплении боевого духа личного состава, которому приходилось противостоять самым новеым образцам бронетехники противника в условиях значительных потерь.
Накануне Курской операции, Воронежский фронт имел в составе тяжёлый самоходно-артиллерийский полк, 1529-й тсап, вооружённый СУ-152. Полк входил в состав 7 гвардейской армии под командованием генерал-лейтенанта М. С. Шумилова и в оперативном отношении подчинялся 201-й отдельной танковой бригаде, укомплектованной танками английского производства - «Валентайн» и «Матильда». В ходе боевых действий СУ-152 использовались как с закрытых огневых позиций, так и для стрельбы прямой наводкой. Один из примеров боевой работы полка отражён в его оперативной сводке за 8 июля 1943 года:
…В течение суток полк вёл огонь: 8.07.1943 г. в 16.00 по батарее штурмовых орудий на южной окраине свх. «Поляна». Подбито и сожжено 7 самоходных орудий и разбито 2 ДЗОТа, расход 12 ОФ гранат. В 17.00 по танкам противника (до 10 шт.), вышедшим на грейдерную дорогу 2 км юго-западнее свх. «Батрацкая Дача». Прямой наводкой СУ-152 3-й батареи 2 танка были зажжены и 2 подбиты, один из них Т-6. Расход 15 ОФ гранат. В 18.00 3-ю батарею посетил командующий 7-й гв. А генерал-лейтенант Шумилов и вынес благодарность расчётам за отличную стрельбу по танкам. В 19.00 была обстреляна колонна автомашин и повозок с пехотой на дороге южнее свх. «Поляна», разбито 2 автомашины, 6 повозок с пехотой. До роты пехоты рассеяно и частично уничтожено. Расход 6 ОФ гранат.
В дальнейшем 1529-й тяжёлый самоходно-артиллерийский полк вывели из оперативного подчинения 201-й отдельной танковой бригады и переподчили 5-й гвардейской танковой армии. Предполагалось его участие в контрударе под Прохоровкой - одном из ключевых эпизодов Курской битвы. Однако 1529 тсап прибыл на исходные позиции лишь к вечеру 12 июля 1943 года, причём с пустым боекомплектом. По этой причине подразделение задействовали в боевых действиях или на следующий день, или через день. В ходе наступательного этапа сражения на Курской дуге самоходные установки СУ-152 показали себя не только в роли противотанковых машин, но и как средство мобильной тяжёлой артиллерийской поддержки танковых и стрелковых соединений РККА. Эти машины нередко привлекались к действиям в боевых порядках первых эшелонов наступающих войск, однако существуют свидетельства и о случаях их применения в соответствии с первоначальной концепцией - в качестве артиллерии сопровождения, действующей из глубины боевого построения. Такой подход способствовал повышению выживаемости экипажей. География применения СУ-152 во второй половине 1943 года и в течение первой половины 1944 года охватывала значительную часть фронта - от Ленинградского направления до Крымского полуострова. В частности, известно, что 9 мая 1944 года по улицам Севастополя прошла единственная оставшаяся в строю СУ-152 1452-го тяжёлого самоходно-артиллерийского полка, совместно с тяжёлым танком КВ-85.
Тем не менее, ограниченное число выпущенных машин, а также понесённые потери привели к тому, что начиная со второй половины 1944 года, количество СУ-152 в войсках стало уменьшаться. В процессе реорганизации самоходно-артиллерийских полков РГК, получивших статус гвардейских (ОТСАП), эти САУ постепенно заменялись на более современные ИСУ-152 и ИСУ-122. Оставшиеся на вооружении СУ-152 продолжали нести службу в составе различных подразделений, в том числе в формируемые на территории СССР соединения Войска Польского. Летом 1943 года как минимум один экземпляр СУ-152 оказался в распоряжении немецкой армии. Трофейную машину подвергли тщательному изучению, а результаты осмотра и фотографии опубликовали в немецком журнале «Die Wehrmacht». Упоминание об СУ-152 содержалось в изданной в 1944 году с одобрения Гудериана «Pantherfibel» - иллюстрированной брошюре-инструкции по боевому применению танков PzKpfw V «Пантера».
По данным отчёта Бронетанкового и механизированного управления РККА за 1944 год, безвозвратные потери СУ-152 составили 171 машину. На 1 января 1944 года на вооружении РККА находилось 414 САУ, из них 317 - в составе фронтовых частей. К началу 1945 года общее количество машин сократилось до 304 единиц, из которых только 127 оставались в частях действующей армии. После окончания Великой Отечественной войны отдельные экземпляры СУ-152 продолжали состоять на вооружении Советской армии - по некоторым сведениям, они оставались в эксплуатации как минимум до 1958 года.
Общая оценка машины
Среди серийных советских самоходно-артиллерийских установок первого поколения СУ-152 занимает особое место. В отличие от других машин того же периода - СУ-76, СУ-122 и СУ-85 - она в наибольшей степени оправдала возложенные на неё задачи. Это была одна из немногих советских САУ, сочетающих в себе огневую мощь, броневую защиту и достаточную подвижность, что позволило использовать её как в роли штурмового орудия, так и в качестве тяжёлого истребителя танков, а также мобильной артиллерийской поддержки при наступлении. В то время как СУ-122 из-за особенностей своей гаубицы имела низкую настильность огня, что делало её неэффективной в борьбе с бронецелями, а СУ-76 и СУ-85 не всегда обеспечивали требуемую мощность по небронированным и укреплённым целям, СУ-152 была способна одинаково уверенно поражать как укрепления, так и тяжелобронированную технику противника. Её 152-мм пушка-гаубица МЛ-20С обеспечивала не только высокую разрушительную силу, но и широкую номенклатуру боеприпасов, пригодных для решения разнообразных задач.
Тем не менее, машина не была лишена недостатков. Огневая мощь достигалась ценой сравнительно низкой скорострельности: тяжёлые и громоздкие снаряды значительно замедляли работу заряжающего. Закрытое боевое отделение и небольшой угол возвышения орудия ограничивали возможности стрельбы с закрытых позиций, а отсутствие принудительной вентиляции при выключенном двигателе вызывало скопление пороховых газов. В известны случаи, когда при стрельбе экипаж мог получить отравление, вплоть до летального исхода. Кроме того, машина не имела штатного пулемёта для самообороны, что снижало её защищённость при внезапных атаках пехоты. К числу конструктивных изъянов относились и сравнительно слабое для 1943 года лобовое бронирование, и ограниченное внутреннее пространство, особенно при размещении боекомплекта. Тем не менее, большинство этих проблем было учтено и частично устранено в конструкции её преемницы - ИСУ-152, при этом основные достоинства машины, такие как схема компоновки и вооружение, были сохранены.
Зарубежных аналогов СУ-152 по массе и совокупности боевых характеристик в годы войны практически не существовало. Немецкая САУ «Хуммель» и американская GMC M12 также использовали тяжёлые 150–155-мм орудия, но размещались на базе средних танков с открытым или полуоткрытым боевым отделением и имели существенно более слабую броневую защиту. В условиях артиллерийской дуэли или контрбатарейной борьбы такие установки не обладали достаточной живучестью. В то же время специализированные немецкие истребители танков, такие как «Фердинанд» и «Ягдпантера», имели мощное длинноствольное вооружение калибром 88 мм и тяжёлое лобовое бронирование, но при этом существенно уступали СУ-152 в фугасной мощности снаряда. Их орудия были сконцентрированы на пробитии бронецелей, а СУ-152 могла одинаково эффективно уничтожать и танки, и системы обороны противника (фортификационные сооружения). Наиболее близким по тактическому назначению можно считать немецкий «штурмпанцер» Sturmpanzer IV «Brummbär». Эта машина имела мощную 150-мм гаубицу и бронирование до 100 мм в лобовой части, располагалась на шасси среднего танка PzKpfw IV, а её снаряды были предназначены в первую очередь для поражения пехоты, огневых точек и зданий. Благодаря большому углу возвышения орудия «Brummbär» мог вести навесной огонь, что делало его пригодным для стрельбы с закрытых позиций. Однако сравнительно низкая начальная скорость снаряда ограничивала его дальнобойность. Помимо осколочно-фугасных гранат в боекомплект этой САУ входили и кумулятивные боеприпасы, способные пробивать до 170–200 мм брони, что делало «Brummbär» потенциально опасным противником для танков.
В свою очередь, СУ-152 имела высокую начальную скорость снаряда, что обеспечивало бо́льшую настильность траектории и позволяла вести точный огонь по подвижным целям на больших дистанциях. Это качество особенно важно при действиях против бронированных целей, движущихся с высокой скоростью, и выгодно отличало СУ-152 от аналогов, рассчитанных преимущественно на стрельбу по стационарным объектам. Таким образом, СУ-152 зарекомендовала себя как одна из наиболее универсальных и эффективных самоходно-артиллерийских установок периода Великой Отечественной войны. Несмотря на отдельные конструктивные недостатки, она внесла значительный вклад в боевые действия, получила признание среди войск, а её концепция оказалась столь жизнеспособной, что лёгла в основу дальнейшего развития тяжёлых САУ в послевоенные годы.
Заключение
СУ-152 по праву занимает особое место в истории советской бронетехники времён Великой Отечественной войны. Эта самоходно-артиллерийская установка объединила в себе мощь тяжёлого артиллерийского орудия, достаточную защиту и универсальность применения, позволившую использовать её как против укреплений, так и против тяжёлых танков противника. Несмотря на отдельные конструктивные недостатки, такие как ограниченная скорострельность, теснота боевого отделения и отсутствие штатного пулемёта, СУ-152 доказала свою эффективность в условиях фронта 1943–1944 годов. Её прозвище «Зверобой» стало символом не только боевой мощи, но и моральной поддержки для советских воинов, сражавшихся с новыми образцами немецкой техники. Боевая служба СУ-152 завершилась достойно: в её преемниках - ИСУ-152 и ИСУ-122 - были учтены накопленные опыт и ошибки, а сама концепция тяжёлой САУ с крупнокалиберным орудием оказалась жизнеспособной и в послевоенный период.
С вами был Историк-любитель, подписывайтесь на канал, ставьте «лайки» публикациям, впереди ещё много интересного!
Подписывайтесь также на Телеграм-канал - в нём можно узнавать о выходе новых публикаций.