— Нина Петровна! — крикнула Даша, приоткрыв дверь в доильный зал.
— Ой? — откликнулась женщина.
— Андрей Дмитриевич всех собирает у себя в кабинете.
— Сейчас?
— Да. Сказал – срочно.
— Хорошо, скоро приду!
Нина погладила Зорьку по хребту и сняла доильник.
— Погоди, милая, я скоро.
В кабинете фермера Андрея Дмитриевича Кузнецова собрались все работники фермы. Сам он, восседая в большом кожаном кресле, контрастировал краснотой круглых щёк с чёрной лоснящейся обивкой сиденья. Брови, сдвинутые к переносице, не обещали ничего хорошего.
— Все пришли? — спросил, он, не поднимая глаз.
— Все, кроме охранников на въезде. — ответил бригадир, Иван Васильевич.
— Ну, им я лично всё скажу. — толстые пальцы Андрея Дмитриевича, едва подрагивая, крутили ручку. — Итак, — он, наконец, поднял глаза и обвёл всех взглядом, — у меня есть для вас пренеприятнейшее известие.
— К нам едет ревизор? — хохотнул водитель Серёга Ляпунцов, сдвинув на лоб серую кепку.
— Увы. Это было бы как раз хорошей новостью… — собственник предприятия «Бурёнушка» снова посмотрел на всех и глубоко вздохнул. — Вынужден с прискорбием сообщить, что завтра наша ферма прекращает своё существование. Банк арестовал всё имущество, что шло в залог под кредиты.
В кабинете повисла мёртвая тишина. В одно из окон долбилась муха, жужжание её крылышек раздавалось эхом в помещении. Кто-то застучал ногой по полу, на него шикнули.
— Это как это? — нарушил тишину Серёга, доставая изо рта соломинку. — А мы?!
— Вы? Можете быть свободны.
— Что значит – свободны, Андрей Дмитриевич? — вступила в разговор Даша, вставая со стула. — Ферма – единственное место, где можно работать в Ивановке. Куда мы пойдём?
— Откуда мне знать? Я понятия не имею, что мне самому делать, а вы про себя спрашиваете! — он встал. Кресло с облегчением скрипнуло и закачалось. — В город езжайте, в Запрудное, в другие соседние сёла. Если хочешь найти работу — найдёшь.
— Это, конечно, так... А жить-то на что? — в конце кабинета встал Владимир, высокий мужчина с грязными брезентовыми рукавицами в руках и перемазанный машинным маслом. — Нам ещё за прошлый месяц не выдали зарплату. На подножный корм предлагаете переходить? Или, может, сразу в суд идти?
— Вы меня судом не стращайте! — ответил Андрей Дмитриевич. — Я всё выплачу, только не сразу. Имущество пойдёт с молотка. По мере того, как будет продаваться, я вам буду выдавать остатки частями. Могу написать расписку – обязательство.
— Нет, расписка – это "филькина грамота"! Соглашение нужно, или договор! — крикнула с места бухгалтер, Тамара Петровна.
— Хорошо, хорошо. Как скажете. Приходите завтра с утра, будет вам соглашение. — Андрей Дмитриевич остановился и обвёл глазами работников:
— Идите. За животными приедут завтра. Я уже договорился.
Все встали. Послышался недовольный шёпот, вздохи сожаления, кто-то выругался себе под нос.
Нина Петровна сидела со стеклянным взглядом. То, что она услышала сейчас, было сравнимо со взрывом вулкана на отдельно взятом огороде: также нелепо и катастрофически. В голове крутились мысли: «Что делать с кредитом? Чем кормить кур и козу? Чем самой питаться? До пенсии ещё целый год… КАК ЖИТЬ ДАЛЬШЕ?». Из ступора вывел голос фермера:
— Нина Петровна, вы что-то хотели? Есть ещё вопросы?
— А? Что? Нет, задумалась просто…
— Можете идти. Сегодняшний день в табеле полный, так что, возвращайтесь к животным, у вас там дойка не закончилась ещё, верно?
Нина кивнула и с пустым взглядом вышла.
Зорька недовольно мычала, шлёпая себя хвостом по бокам.
— Сейчас, сейчас, моя хорошая.
Нина Петровна щёлкнула тумблером и поднесла доильник. Зорька ткнулась мокрым носом в ладонь женщины. Та потянулась в карман: там всегда лежало несколько кусочков яблока, и корова уже привыкла к лакомству, а сейчас напоминала о ритуале, придуманном опытной дояркой: сначала яблочная долька, потом доильник.
Вечером, выключив свет в коровнике, Нина Петровна побрела домой. Мысль о неясном будущем заставляла сердце биться неровно и гулко. Дети в городе, муж умер пять лет назад, родители на погосте уже лет девять. Она одна, совершенно одна! Просить о помощи сына или дочь? Нет, уж лучше, и правда, на подножный корм перейти…
Хозяйским взглядом осмотрела запасы комбикорма для кур, козы. Сена под крышей в пристрое припасено достаточно, но не мешало бы ещё накосить. «Завтра на ферме Сергея попрошу...», – пронеслось в голове. Она резко остановилась, провела по лбу пальцами. Как же она попросит? Ведь у неё больше нет работы… И никакого «завтра» на ферме не будет, как и Сергея с трактором…
Поднялась в дом. В кошельке — последние несколько тысяч. Не густо… Щёлкнула пультом. На экране мультфильм, и один из героев вдруг объявил: «Чтобы продать что-нибудь ненужное, надо сначала купить что-нибудь ненужное, а у нас денег нет...»
Точно! Надо посмотреть, что можно продать!
Следующий день решила посвятить разбору чердака и старого подвала.
Но сначала пойдёт на ферму, подпишет соглашение и попрощается с «девочками» — Зорькой и другими коровами, в обществе которых (и их предков) провела последние тридцать пять лет своей жизни.
Животные не понимали, куда их ведут: телята жалобно мычали, упираясь копытами, коровы нервно хлопали хвостами, переминаясь на ногах. Нина обняла Зорьку, привычно сунула ей в мокрые губы яблоко и, смахнув слезу, чмокнула в пушистый лоб.
— Ну, милая, доброго пути! — сказала Нина и спросила Андрея Дмитриевича: — Куда их? Надеюсь, не на мясокомбинат?
— Нет. — мрачно ответил фермер. — Договорился с Запруднóвским коровником, к себе заберут.
— Слава Богу! Хоть проведать смогу!
— Наверное… Ну, до свидания, Нина Петровна. — протянул руку Андрей Дмитриевич. — Спасибо.
— Не за что… Надеюсь, с деньгами не затянете?
— Я тоже надеюсь на это. — бывший работодатель, хмуро глянув на закрывающиеся двери грузовиков, направился в свой кабинет.
А Нина вернулась домой.
Пока солнце висело в зените, поднялась на чердак. Лучи пробивались сквозь единственное пыльное окно, бросая светлые полоски на пол и стены, освещая пылинки, парящие в воздухе. Нина Петровна осмотрелась. Давно она тут не была — везде толстый слой пыли. Часть полотнищ, покрывающих старую мебель, обветшала, и теперь сквозь лохмотья сиротливо проглядывали потёртые подлокотники кресел и диванов, подмигивали металлическими уголками старинные комоды и сундуки.
Дом принадлежал ещё её бабушке с дедом, а те унаследовали его от своих родителей, так что, дому почти 122 года, и часть вещей, наверняка, заинтересует ценителей старины.
Она откинула первое покрывало, под которым прятался старый сундук с затейливым узором и коваными деталями.
Внутри, завёрнутые в рулоны, лежали старинные вышивки. Те, что ещё вышивала бабушка, и те, что вышивала сама Нина, когда бабушка была ещё жива. Рука не поднялась выбросить тогда, а теперь, перебирая пальцами тонкую вязь, Нина улыбнулась: всё-таки, хорошо у неё получалось! Не зря бабушка ругала её тогда за огрехи, и заставляла переделывать.
Разложив на столе «богатство», Нина Петровна задумалась: как превратить эти простые куски ткани в нечто такое, что понравится антикварам или просто поклонникам таких вещей? Взгляд упал на стену: в старой, пыльной раме, висел полуистлевший гобелен. Да! Она попросит соседа сделать ей несколько рамок под стекло, закрепит в них вышивки и выставит на сельскохозяйственной ярмарке, куда они каждый год ездили с фермерскими рабочими. Глядишь, и купит кто. Хотя бы парочку...
Иван Сергеевич кивнул, услышав просьбу соседки, и показал на несколько брусков. Нина довольно кивнула и улыбнулась, проводя пальцами по светлому дереву.
— Только я тебе деньги после ярмарки отдам, хорошо, Вань?
— Как скажешь, Нина. Я уже знаю, что "буржуй" (так за глаза называли фермера Андрея) разогнал вас всех.
— Да, и куда теперь податься, ума не приложу… В магазине все места заняты, а теперь там чуть ли не драка будет, если Настя в декрет пойдёт. Вот, решила — продам всё, что можно, а там, глядишь, и подвернётся что-нибудь стóящее.
— Ну–ну, — ответил Иван и принялся отбирать бруски.
Нина постояла, а потом молча вышла. Сосед всегда был немногословен, да и она не любитель болтать языком попусту, потому не обиделась.
Когда занималась ремонтом вышивок, зашла Нюра, соседка из дома напротив.
— Чем занята? — спросила она, оглядывая стол.
— Да вот, вышивки ремонтирую.
— Зачем?
— Попробую продать.
Нюра фыркнула:
— Ты в своём уме, мать? Кому это старьё нужно? Выброси и не позорься!
Нина Петровна нахмурилась и положила руки с тканью на колени.
— Думаешь, не купит никто?
— Уверена! — Нюра увидела массивную раму на стене. — Ты лучше картины попробуй продать. Это, точно, хоть кого-нибудь заинтересует. Тут один багет потянет на пару тысяч.
Нина Петровна с сомнением посмотрела на полотно.
— Да ладно тебе, кому эта мазня нужна?
— Ну, смотри сама. — поджала губы соседка. — Я своё мнение высказала.
— А ты чего приходила-то?
— А, это… дай яиц парочку? Мои сегодня в обиде на меня, наверное, я вчера их обругала, что мало несутся, так они ни одного не отложили!
— С ними нежно надо. Животные ласку любят. Иди, в холодильнике возьми, сколько нужно. — Нина вернулась к вышивке.
Нюра стукнула дверцей агрегата и, сказав «Спасибо», ушла к себе.
Ярмарку ждали через неделю. Нина доделала незаконченные лоскуты, отреставрировала совсем истрёпанные, и даже вышила ещё одну, совсем маленькую, в виде овального медальона.
Рамки были готовы спустя три дня. Нина рассыпалась в благодарностях, но Иван лишь буркнул: «Спасибо на хлеб не намажешь», и она, кивнув, повторила:
— Если ничего не продам, возьму в долг и расплачусь с тобой.
Иван вдруг поднял на неё тёмно-карие, с серо-зелёными прожилками, внимательные глаза и сказал:
— Не надо, Нина. Ты лучше приди и приготовь мне свой фирменный борщ. Этого хватит.
Нина Петровна удивлённо замерла:
— Как же это?
— Мы — соседи. А соседи должны помогать друг другу. Запах твоих харчей на всю деревню разносится, а я уж больно поесть люблю…
— Хорошо, Ваня. Приду! — Нина пожала его жилистую ладонь и вышла на улицу.
В ночь перед ярмаркой, как ни странно, Нина спала крепко. Наверное, потому, что решила: не будет напрасно накручивать себя, если никто ничего не купит. Лучше будет спрашивать у проходящих людей, нет ли у них работы для неё. Надеялась, что хоть кто-нибудь, да и откликнется.
Утром, принарядившись, Нина осмотрела себя в зеркале, подмигнула отражению и, собрав вышивки в коробку, направилась на окраину села, где уже играла музыка и шумела техника. Могла ли она предположить, что простое ежегодное мероприятие изменит всю её жизнь? Наверное, нет...
Продолжение: