Веда шла по лесу, держа за руку бабушку. Та, как обычно, показывала на растения и деревья и бесконечно рассказывала, как они называются и от чего лечат. Когда дошли до знакомой опушки, плотно заросшей папоротниками, бабушка нагнулась к ней:
— Веда, ты помнишь, как идти обратно?
Девочка кивнула, хотя сказать точно она бы не смогла – пятилетний ребёнок слабо ориентируется в лесу, но бабушка улыбнулась и прошептала:
— Сегодня – важный день, девочка моя: 7 июля. Именно сегодня ты можешь найти волшебный цветок папоротника. Но остаться с тобой я не могу – ты должна сделать это сама, без моей помощи. Ты готова?
Веда качнула головой. Бабушка поцеловала её в лоб и пристально посмотрела в глаза.
— Ничего не бойся. Слушай сердце и оно выведет тебя из леса.
С этими словами бабушка провела по голове внучки и скрылась за деревьями.
Веда постояла немного, прижимая к груди любимую куклу, что сшила бабушка. Вокруг пели птицы, солнце перевалило за полдень и потихоньку катилось к горизонту, пронзая нежными оранжевыми лучами чистый лесной воздух. Цветов вокруг было много, но на папоротниках – ни одного, и Веда, положив куклу возле ствола векового дуба, принялась раздвигать руками заросли и искать заветный цветок.
Заросли смыкались за ней, и доходили почти до груди, но Веду это не пугало. Страшней было не оправдать доверия бабушки – знаменитой целительницы, в очередь к которой стояли не только простые смертные. Пока девочка гостила в Ивановке, видела, что дом Прасковьи Ильиничны не закрывался до самой темноты, да и по ночам, бывало, захаживали таинственные гости. С такими бабушка закрывалась на кухне и что-то тихо говорила, а в комнату, где спала Веда, проникал тяжёлый запах горящих церковных свечей.
Она бродила по лесу, заглядывая под каждый куст, но ни на одном папоротнике так и не нашла хоть крошечного соцветия, хоть почки. Когда начало темнеть, девочка вздохнула и огляделась: с тропки она сошла давно, назад почти не оборачивалась, и в какую сторону удалилась – не проследила.
Под корягой услышала журчание ручья. Вода была вкусной и немного сладковатой, и Веда, напившись, умылась и отряхнула платьице. Она ещё покружила, но, поняв, что не знает, куда идти, опустилась на землю у высокой и прямой сосны, ветвями уходящей в самое неб, и замерла, глядя вдаль.
Сколько прошло времени, девочка не помнила, но, когда отвлеклась и пришла в себя, услышала шорох неподалёку. Она оглянулась. Из зарослей травы на неё смотрела молодая и невероятно красивая лиса, которая моргнула и издала звук, похожий на мяуканье, а потом развернулась и медленно пошла в сторону, оглядываясь на девочку.
Когда лиса сделала несколько шагов, а Веда так и осталась сидеть на своём месте, плутовка снова мяукнула, крутнулась, очерчивая пушистым хвостом круг, и снова уставилась на девочку.
— Что ты? – спросила Веда. — Ты меня зовёшь? А куда?
Лиса облизнулась и снова сделала несколько шагов.
— Ну, хорошо, пойдём, лисичка. – Веда встала и послушно пошла следом. Лиса иногда останавливалась, иногда ускоряла шаг, шла медленнее или быстрее, но не теряла из виду девочку. Спустя несколько минут животное остановилось и повернулось в сторону норы, откуда раздавались странные звуки, похожие на смесь мяуканья и лая одновременно.
— Там твои детки? – Веда замерла, а лиса взмахнула хвостом, нырнула в нору, но тут же вылезла и снова потрусила куда-то, оборачиваясь и мяукая.
Когда солнце почти скрылось, а лес погрузился в темноту, между деревьями Веда заметила огни и человеческие голоса. Лиса тоже услышала и потянула носом, тревожно остановившись.
— Спасибо, лисичка! – девочка хотела обнять животное, но та выскользнула, и, проведя хвостом по лицу ребёнка, убежала обратно. Веда развернулась и понеслась на свет и звуки. — Мама! Бабушка! – запыхавшись, закричала Веда, когда увидела людей с фонарями и винтовками, насмерть перепуганную маму и дымящую трубкой бабушку.
— Ну-ну... – Прасковья Ильинична качнула головой и довольно улыбнулась, протянув руки к внучке.
Мать рванулась вперёд, сбивая бабушку с ног. Её пальцы впились в плечи Веды так, что та взвизгнула.
— Ты цела? С тобой всё хорошо? – ощупывая дочь, спрашивала мать. — Ты сумасшедшая! — крикнула она бабушке, но вдруг резко прижала девочку к себе двумя руками и разрыдалась, а через минуту подняла мокрое лицо и бросила гневно Прасковье: — Никогда… Никогда не приближайся к моей дочери!
Бабушка молча поднялась с земли. В её взгляде не было ни злости, ни раскаяния – только усталость.
— Ты всё равно не сможешь её спасти от того, что суждено, — сказала она. — От себя не убежишь.
Мать затряслась. Ветер донёс до Веды запах реки и ивовых листьев — и вдруг материнские руки стали ледяными и лицо исказила гримаса ужаса… Она вскочила, сорвала с плеч дочери платок, который бабушка повязала ранее, и бросила его в придорожную пыль. После, поджав губы, подняла дочь на руки и как могла, быстро устремилась в сторону дома. Там, не говоря ни слова, покидала вещи в сумку и, ни с кем не прощаясь, выбежала на дорогу.
Обратно ехали молча. Мать иногда беззвучно плакала, вытирая слёзы ладонями, а Веда, устав за день, сползла на колени маме и мирно уснула. О том, что она больше не увидит бабушку живой, девочка даже не догадывалась.
Продолжение: