Ира швырнула счет за коммунальные услуги прямо в лицо свекрови. Бумага порхнула в воздухе, как подбитая птица, и упала к ногам Риммы Николаевны.
— Я не собираюсь прислуживать твоей семье! Не дождетесь! И я вам не резиновый кошелек! — голос Иры звенел, как разбитое стекло.
Семен замер в дверях, держа в руках пакет с продуктами. Вот оно. То, чего он боялся уже три года.
— Ирочка, ты что себе позволяешь? — Римма Николаевна поправила очки и выпрямилась во весь рост. — Я тебе что, чужая?
— Чужая! — выпалила Ира. — Самая что ни на есть чужая! И твой сынок тоже мне чужой становится!
В кухне стояла такая тишина, что слышно было, как капает кран. Семен понимал: сейчас либо все рухнет, либо... Нет, просто рухнет. Другого варианта не было.
Все началось три года назад, когда Римма Николаевна "временно" переехала к ним после развода с отцом Семена. Временно затянулось. Сначала она просто жила, потом начала давать советы. Потом советы превратились в указания. А указания — в приказы.
— Семеша, скажи жене, что борщ нужно варить с костью, а не с мякотью, — говорила она за ужином. — И вообще, почему у вас дома всегда беспорядок?
Ира стискивала зубы и молчала. Она работала на двух работах, чтобы свести концы с концами, а по вечерам слушала лекции о том, как правильно жить.
— Мам, не вмешивайся, — робко возражал Семен.
— Как это не вмешиваться? Я твоя мать! Я имею право!
И Семен сдавался. Всегда сдавался.
— Знаешь, что меня больше всего бесит? — Ира села на табурет и закрыла лицо руками. — Не то, что она тут командует. А то, что ты... ты молчишь, Сем.
Римма Николаевна фыркнула:
— Правильно молчит! Умный мальчик растет.
— Мальчик?! — Ира вскочила. — Ему тридцать восемь лет! Когда же он наконец станет мужчиной?
Семен поставил пакет на стол. Руки дрожали.
— Ира, не надо...
— Надо! — она развернулась к нему. — Три года, Семен! Три года я терплю! Твоя мамочка решает, что мне готовить, во что одеваться, когда нам детей рожать!
— Дети — это серьезно, — вмешалась Римма Николаевна. — Сначала квартиру побольше купить надо, денег накопить...
— А кто будет покупать? Кто копить? — Ира повернулась к свекрови. — Я! Как всегда! Потому что ваш драгоценный сынок получает копейки, а на хорошую работу устраиваться не хочет!
Семен вздрогнул, словно его ударили.
— Я стараюсь...
— Стараешься? — Ира засмеялась горько. — Ты прячешься! За мамину юбку! Как в детстве!
Римма Николаевна встала и подошла к плите. Включила чайник. Движения у нее были размеренные, властные. Она привыкла, что все вокруг подчиняются.
— Ирочка, — сказала она тоном учительницы, — ты устала. Пойди, отдохни. А мы с Семешей поговорим.
— Не смей! — взорвалась Ира. — Не смей меня воспитывать! Я не твоя дочь! И слава богу!
— Ира! — испугался Семен.
— Что "Ира"? Что?! — она подошла к нему вплотную. — Ты хоть раз встал на мою сторону? Хоть раз сказал матери, что я твоя жена?
Семен открыл рот, но слова не шли. Как всегда, когда нужно было выбирать между матерью и женой.
— Вот именно, — тихо сказала Ира. — Молчишь.
Римма Николаевна наливала кипяток в чашки. Делала вид, что не слышит. Но Ира видела: свекровь довольна. Опять победила.
— Знаешь, что самое смешное? — Ира села за стол. — Я думала, выйду замуж за мужчину. А получилось — за мальчика с мамкой.
— Ира, хватит...
— Не хватит! — она ударила кулаком по столу. — Вчера твоя сестра звонила. Занять денег просит. В третий раз за месяц! А твоя мама что сказала? "Ирочка поможет, у нее работа хорошая".
Семен помнил этот разговор. Помнил, как мать говорила сестре: "Не волнуйся, Катюша, Ирочка выручит".
— Галя переживает тяжелые времена...
— А я что, не переживаю? — Ира встала. — Я работаю с утра до ночи! Дома убираю, готовлю, стираю! А еще должна всех ваших родственников содержать!
Римма Николаевна повернулась:
— Семья должна помогать друг другу.
— Какая семья? — Ира рассмеялась. — Где я в этой семье? Я что, банкомат?
Семен сел на стул. Голова кружилась. Он понимал: Ира права. Но как объяснить это матери? Как сказать женщине, которая всю жизнь им руководила, что теперь все по-другому?
— Мам, — начал он осторожно, — может, действительно...
— Что "действительно"? — Римма Николаевна поставила чашку с таким стуком, что чай расплескался. — Ты против матери?
— Я не против. Но Ира...
— Ира что? Ира пусть научится уважать старших!
— Уважать? — Ира подошла к свекрови. — А ты меня уважаешь? Когда в последний раз спросила моё мнение? Когда интересовалась, как у меня дела?
Римма Николаевна молчала.
— Никогда! — ответила за нее Ира. — Потому что я для тебя никто! Просто приложение к твоему сыну!
Семен смотрел на жену и видел: что-то в ней изменилось. Навсегда. В глазах появилась решимость, которой раньше не было.
— Я ухожу, — сказала Ира тихо.
— Куда? — испугался он.
— К подруге. Пока не найду квартиру.
— Ира, не надо... Мы можем все обсудить...
— Обсудить? — она взяла сумку. — С кем? С тобой? Ты же не умеешь принимать решения!
Римма Николаевна фыркнула:
— Вот и хорошо. Пусть идет. Найдешь себе нормальную жену, Семеша.
Ира остановилась в дверях.
— Знаешь, Римма Николаевна, — сказала она, не оборачиваясь, — нормальная жена у него была. Но ты ее выжила. Прощай!
После того как Ира ушла, в квартире стало тихо. Противно тихо.
Семен сидел на кухне и пил остывший чай. Мать ходила по комнатам, что-то убирала, напевала. Делала вид, что ничего не произошло.
— Семеша, — сказала она, — не грусти. Найдешь лучше.
Он посмотрел на нее и вдруг понял: мать довольна. Она добилась своего. Теперь они снова вдвоем. Как раньше.
— Мам, — сказал он тихо, — а ты хоть раз думала о том, что я люблю ее?
Римма Николаевна остановилась.
— Любовь... — махнула рукой. — Это все ерунда. Главное — семья.
— Но Ира и была моей семьей.
— Я твоя семья! — резко ответила мать. — Я тебя родила, выкормила, вырастила! А она... Она чужая!
Семен встал и подошел к окну. На улице шел дождь. Где-то в этом городе была Ира. Одна. Обиженная. И он ничего не сделал, чтобы ее защитить.
Утром Семен не пошел на работу. Сидел дома, смотрел в телефон. Хотел позвонить Ире, но боялся. Что скажет? Извини? За что? За то, что оказался трусом?
Мать суетилась на кухне, готовила его любимые котлеты.
— Семеша, ешь, — поставила тарелку перед ним. — Не грусти. Все к лучшему.
Он посмотрел на котлеты и вдруг вспомнил, как Ира говорила: "Она тебя кормит, как маленького. А ты и рад".
— Мам, — сказал он, — а что, если я ошибся?
— В чем ошибся?
— Может, надо было встать на сторону жены?
Римма Николаевна села рядом:
— Сынок, жены приходят и уходят. А мать у тебя одна.
Семен отодвинул тарелку.
— Но я хочу, чтобы жена пришла и осталась.
— Найдешь другую. Покладистую.
— Я не хочу другую! Я хочу Иру!
Мать нахмурилась:
— Перебесится и вернется. Никуда не денется.
— А если не вернется?
— Тогда и не надо. Значит, не любила по-настоящему.
Прошла неделя
Ира не звонила. Семен узнал от общих знакомых: она сняла квартиру, перевезла вещи. Не собирается возвращаться.
Мать торжествовала тихо. Готовила, убирала, включала его любимые передачи.
— Видишь, как хорошо нам вдвоем? — говорила она. — Никто не скандалит, не хлопает дверями.
Семен кивал и молчал. А по ночам лежал и думал: что он наделал?
Однажды вечером позвонила сестра Галя.
— Сем, слышала, что Ирка ушла. Молодец, что выгнал! А то она совсем обнаглела. Деньги занять отказывалась!
— Я ее не выгонял, — сказал он тихо.
— Как не выгонял? Мама рассказывала...
— Мама много чего рассказывает.
Галя замолчала.
— Сем, ты что, расстроился? Да ладно тебе! Найдешь нормальную!
Он положил трубку. Понял: для всех он молодец. Избавился от плохой жены. Остался с мамой. Как положено хорошему сыну.
Через месяц Семен встретил Иру в магазине. Она покупала продукты, стояла в очереди. Похудела. Волосы по-другому уложила. Выглядела... свободно.
— Ира.
Она обернулась. В глазах — ни злости, ни обиды. Спокойствие.
— Привет, Сем.
— Как дела?
— Хорошо. А у тебя?
Он хотел сказать "тоже хорошо", но не смог.
— Скучаю.
Она улыбнулась грустно:
— А я нет. Впервые за три года не скучаю.
— Может, поговорим? Где-нибудь...
— О чем, Сем? О том, что ты изменился? Вряд ли.
— Я могу измениться!
— Можешь. Но не хочешь. Твоя мама довольна?
Он опустил голову.
— Вот и хорошо, — сказала Ира. — Тогда все правильно.
Семен пришел домой и сел на кухне. Мать готовила ужин, рассказывала про соседей.
— Мам, — перебил он ее, — а что, если я хочу, чтобы Ира вернулась?
Римма Николаевна остановилась:
— Зачем она тебе? У нас и так хорошо.
— Мне не хорошо.
— Привыкнешь.
— Не хочу привыкать! Хочу жену!
— Найдешь другую.
— Не хочу другую! Хочу Иру!
Мать села напротив:
— Семеша, ты мой сын. Я лучше знаю, что тебе нужно.
Он посмотрел на нее и вдруг увидел: мать его не любит. Она им владеет. Это разные вещи.
— Мам, — сказал он медленно, — а может, пора тебе свою жизнь устроить?
— Какую жизнь? Я уже старая.
— Тебе пятьдесят восемь. Это не старость.
— У меня есть жизнь. Ты — моя жизнь.
И тут Семен понял: если он не решится сейчас, то так и проживет всю жизнь с мамой. А Ира найдет другого. Того, кто не побоится стать мужчиной.
На следующий день Семен пришел к Ире на работу. Ждал ее у выхода два часа.
— Что тебе нужно? — спросила она устало.
— Поговорить.
— Семен, все уже сказано.
— Не все. Я хочу, чтобы ты вернулась.
— При каких условиях?
Он глубоко вздохнул:
— Мама съезжает.
Ира остановилась:
— Серьезно?
— Серьезно. Я уже нашел ей квартиру. Небольшую, но хорошую.
— А если она откажется?
— Тогда съеду я. К тебе.
Ира смотрела на него долго.
— Семен, ты понимаешь, что делаешь?
— Понимаю. Выбираю жену.
— А если мама обидится? Перестанет с тобой общаться?
— Тогда это будет ее выбор.
Ира села на скамейку:
— Знаешь, что самое странное? Я уже привыкла жить одна. Мне нравится.
У него ёкнуло сердце:
— Значит, поздно?
— Не знаю, — честно ответила она. — Мне нужно подумать.
Вечером Семен сказал матери о своем решении. Римма Николаевна слушала молча, лицо каменное.
— Значит, выгоняешь родную мать?
— Не выгоняю. Предлагаю жить отдельно.
— Из-за этой...
— Из-за того, что я хочу быть мужем.
— Неблагодарный! — она вскочила. — Всю жизнь на тебя потратила!
— Я благодарен. Но я не твоя собственность.
— Пожалеешь! Она тебя бросит!
— Возможно. Но это будет мой выбор.
Мать заплакала. Семен видел эти слезы впервые. Всегда она была сильной, властной. А сейчас — просто одинокая женщина, которая боится остаться одна.
— Мам, — сказал он мягко, — я не бросаю тебя. Я просто хочу жить своей жизнью.
— А как же я?
— Живи своей.
Римма Николаевна переехала через две недели. Злилась, обижалась, пыталась давить на жалость. Но Семен стоял на своем.
Ира пришла посмотреть на пустую квартиру.
— Странно, — сказала она, — как будто воздух стал другим.
— Другим, — согласился он.
— Семен, а ты точно справишься? Без мамы?
— Не знаю. Попробую.
Она улыбнулась:
— Тогда попробуем вместе.
Прошел год
Римма Николаевна постепенно привыкла к своей жизни. Даже познакомилась с соседом — вдовцом пенсионером. Семен с Ирой приходили к ней в гости, помогали. Но жили своей жизнью.
Как-то вечером Ира сказала:
— Знаешь, чего мне больше всего не хватало?
— Чего?
— Того, чтобы ты меня выбрал.
— Я выбрал.
— Да. Но поздно.
— Лучше поздно, чем никогда.
— Согласна, — она прижалась к нему. — Только больше никогда не заставляй меня быть резиновым кошельком.
— Обещаю.
А за окном шел дождь, и Семен думал: как же хорошо, когда ты наконец перестаешь быть мальчиком и становишься мужчиной. Пусть даже в тридцать девять лет.