Кастрюля с борщом полетела в стену с такой силой, что красные брызги окрасили белые обои, словно кровь на снегу. Фаина Васильевна даже не дрогнула — продолжала жевать бутерброд с колбасой, которую Софа купила на последние деньги.
— Да иди ты со своей мамочкой куда подальше! Вон из моего дома, лентяй! — прошипела жена, и голос её звучал как натянутая до предела резинка, готовая лопнуть.
Аркаша сидел на диване в засаленной майке, уставившись в телефон. Даже не поднял головы. Привык. За пять лет брака он научился пропускать эти вспышки мимо ушей, как дождь мимо зонта.
— Софочка, милая, — свекровь облизала жирные пальцы, — не кричи так. У меня давление.
У тебя давление? — подумала Софа, сжимая в руке деревянную лопатку. А у меня что? Праздник?
Она оглядела кухню: гора немытой посуды в раковине, крошки по всему столу, открытые банки и пакеты. Фаина Васильевна умудрялась превратить любое помещение в свалку за считанные часы.
— Мам, ну хватит уже, — пробурчал Аркаша, не отрываясь от экрана. — Софка, успокойся. Мать старая, куда ей деваться.
— Старая?! — взвилась Фаина Васильевна. — Мне пятьдесят восемь! Я ещё ого-го!
Софа закрыла глаза. Представила себя на берегу моря. Шум волн, крик чаек, запах соли... Сочи. Там живет тётя Роксана — единственный человек, который её понимает.
— Знаешь что, — тихо сказала Софа, и в этой тишине было что-то страшное. — Хватит.
Аркаша наконец оторвался от телефона. Что-то в тоне жены заставило его насторожиться.
— Это моя квартира, — продолжала Софа, указывая пальцем на стены. — Мои деньги, моя работа, моя еда. А вы... — она обвела взглядом мужа и свекровь, — вы тут живете как... как паразиты.
— Ты что говоришь?! — взвился Аркаша. — Мать моя родная! Ты её оскорбляешь!
— Родная? — засмеялась Софа горько. — Родная мать не будет жрать последний хлеб у невестки. Родная мать не будет раскидывать грязное белье по всей квартире. Родная мать...
— Хватит! — рявкнул Аркаша. — Не смей так говорить!
— А то что? — Софа шагнула к нему. — Ты меня побьешь? Как тогда, помнишь? Когда я посмела сказать, что твоя мамочка съела мой торт на день рождения?
Фаина Васильевна захихикала:
— Торт-то вкусный был! Жалко, мало купила.
Софа почувствовала, как внутри что-то окончательно переключилось. Словно долго терпевший механизм наконец сломался.
— Знаете что? — она пошла в спальню. — Живите тут вдвоём. Пожирайте друг друга.
— Софка, ты куда? — забеспокоился Аркаша.
Но Софа уже тащила из шкафа большую дорожную сумку. Складывала вещи быстро, машинально — словно готовилась к этому моменту всю жизнь.
Тётя Роксана говорила: "Софочка, жизнь коротка для того, чтобы тратить её на неблагодарных людей. Если они тебя не ценят — уходи. Море большое, место найдётся".
— Ты серьёзно собираешься уехать? — Аркаша стоял в дверях спальни, и впервые за долгое время в его глазах мелькнул страх.
— А как думаешь? — Софа застегнула сумку. — Пять лет я вас кормила, поила, стирала, убирала. А взамен получала только претензии и хамство.
— Но я же... я люблю тебя, — пробормотал он.
— Любишь? — Софа обернулась. — Любовь — это когда защищаешь, а не когда позволяешь своей матери вытирать о жену ноги.
Фаина Васильевна заглядывала из-за спины сына:
— Да пусть идёт! Найдём тебе другую, получше. Эта больно гордая.
— Мам, помолчи! — огрызнулся Аркаша.
— Не помолчу! Невестка должна матери мужа прислуживать! А эта... фыркает, как лошадь!
Софа подняла сумку. Тяжёлая. Но не тяжелее той ноши, которую она тащила на себе все эти годы.
— До свидания, — сказала она, проходя мимо них к двери.
— Софка, постой! — Аркаша схватил её за руку. — Не делай глупостей. Мать уедет, я её отправлю обратно в деревню.
— Когда? — спросила Софа. — Через месяц? Через год? А потом она опять приедет, и всё повторится?
— Но ведь это моя мать...
— А я что, не твоя жена? — Софа высвободила руку. — Выбирай, Аркаша. Или я, или она.
Аркаша молчал. И в этом молчании был ответ.
— Понятно, — кивнула Софа. — Тогда до встречи в суде. Квартира моя, документы у меня. Так что собирайтесь и вы.
Она вышла из квартиры, не оборачиваясь. За спиной остались крики, хлопанье дверей, топот. Но Софа шла по лестнице легко, словно с плеч свалился огромный камень.
Сочи. Тётя Роксана. Море.
В кармане завибрировал телефон. Сообщение от тёти: "Софочка, когда приедешь? Комната готова, чай горячий. Жду."
Словно почувствовала сердцем.
Такси подъехало быстро. Водитель — дядька лет пятидесяти — посмотрел в зеркало:
— На вокзал?
— На вокзал, — подтвердила Софа. — К поезду на Сочи.
— А-а, к морю! Правильно. Зима в этом году холодная, а там солнышко, пальмы... Отдохнуть решили?
— Нет, — Софа смотрела в окно на проплывающие дома. — Начать жить.
Через три часа Фаина Васильевна обнаружила пустой холодильник.
— Аркаша! — заорала она. — А жрать что будем? Она всё забрала!
Аркаша сидел на диване с телефоном в руках. Набирал номер Софы — сбрасывала. Писал сообщения — не читала.
— Мам, — сказал он устало, — а может, зря мы её...
— Зря что? — свекровь села рядом, диван жалобно скрипнул. — Она сама ушла! Мы её не гнали!
— Не гнали... — повторил Аркаша и вдруг понял: квартира без Софы казалась мертвой. Не было запаха борща, не слышалось шуршание тапочек по полу, не звучал её смех над какой-то глупой передачей.
Было пусто.
— Ладно, — сказала Фаина Васильевна, — пойду в магазин. Денег дай.
— Каких денег, мам? У меня ничего нет.
— Как это нет? А на что жить будем?
Аркаша посмотрел на мать — растрёпанную, в засаленном халате, с требовательным выражением лица. И впервые за много лет увидел её такой, какой видела Софа.
— Не знаю, мам, — сказал он тихо. — Не знаю.
А Софа в это время сидела в поезде, смотрела в окно на мелькающие огоньки и впервые за долгое время улыбалась. Настоящей, искренней улыбкой.
Впереди было море. Впереди была тётя Роксана с её мудрыми глазами и тёплыми объятиями. Впереди была новая жизнь.
Наконец-то, — подумала Софа и закрыла глаза. Завтра утром она увидит Сочи.
Три месяца спустя
Утреннее солнце заливало маленькую кухню золотистым светом. Софа стояла у окна с чашкой кофе в руках и смотрела на море. Волны накатывали на берег мерно, успокаивающе. В доме тёти Роксаны, она впервые за годы чувствовала себя дома.
— Софочка, завтрак готов! — донеслось из соседней комнаты.
Тётя Роксана появилась в дверях — загорелая, с седыми волосами, собранными в пучок, в ярком сарафане. В свои шестьдесят два она выглядела моложе Фаины Васильевны.
— Тёть Рокс, я же говорила — я сама могу готовить.
— Знаю, милая. Но мне нравится. После стольких лет одиночества так приятно о ком-то заботиться, — Роксана поставила на стол тарелку с блинчиками. — Ты же не против?
Софа улыбнулась. Вот она — забота без принуждения, без упрёков и требований. Просто от чистого сердца.
— Телефон опять звонил? — спросила тётя, кивая на смартфон.
— Аркаша. Каждый день звонит. Пишет, что скучает, что выгнал мать... — Софа махнула рукой. — Поздно.
— А ты не жалеешь?
Софа задумалась. Жалела ли она о разрушенном браке? О потерянных годах?
— Знаешь, тёть Рокс, первые недели было больно. Казалось, что я сломала свою жизнь. А потом... — она посмотрела в окно, — потом поняла: я её не сломала. Я её спасла.
— Мудрая девочка, — погладила её по плечу Роксана. — А работа как?
— Отлично! Завтра выхожу на новое место. Администратор в отеле. Зарплата в два раза больше, чем в Москве, а расходов меньше.
— И море рядом, — добавила тётя со смехом.
В этот момент зазвонил телефон. На экране высветилось: "Аркаша".
— Не бери, — посоветовала Роксана.
— Возьму. Пора поставить окончательную точку.
Софа нажала на зелёную кнопку:
— Слушаю.
— Софка! Наконец-то! — голос Аркаши звучал устало и отчаянно. — Я думал, ты меня совсем не будешь слушать.
— Говори быстро. У меня дела.
— Я... я всё понял. Мать уехала обратно в деревню. Навсегда. Клянусь! Я ей сказал, что если она вернётся — больше в дом не пущу.
— И?
— И что "и"? Возвращайся! Будем жить вдвоём, как раньше. Я найду работу, честное слово!
Софа слушала и удивлялась: как это всё далеко от неё теперь. Его голос, его обещания — словно эхо из прошлой жизни.
— Аркаша, — сказала она спокойно, — ты не понял главного.
— Чего не понял?
— Дело не только в твоей матери. Дело в тебе. В нас. Мы не подходим друг другу.
— Как это не подходим? Мы пять лет были женаты!
— Пять лет я была твоей бесплатной домработницей. А ты — моим обузой. Это не брак, Аркаша. Это... симбиоз паразитов.
— Софка, ты жестоко говоришь...
— Я честно говорю. Впервые за долгое время. — Софа посмотрела на тётю, которая ободряюще кивнула. — Знаешь, что я поняла здесь, у моря? Что настоящая любовь — это когда человек делает тебя лучше. А рядом с тобой я становилась хуже. Злее, несчастнее, мельче.
— Но я же изменюсь! Клянусь!
— Аркаша, — Софа вздохнула, — ты уже взрослый мужчина. Тридцать лет. Если до сих пор не изменился — уже не изменишься.
— Софка...
— Всё. Не звони больше. Бумаги на развод я уже подала. Живи, как хочешь. Но без меня.
Она нажала красную кнопку и выключила звук.
— Гордость — это хорошо, — сказала тётя Роксана. — Но главное — не гордость, а самоуважение.
— Я это поняла, — кивнула Софа. — Слишком поздно, но поняла.
Через год
Городской пляж в июне был полон отдыхающих. Софа шла по берегу в лёгком белом платье, загорелая и счастливая. Работа в отеле приносила не только деньги, но и удовольствие — она общалась с интересными людьми, изучала языки, развивалась.
— Софочка! — окликнул её знакомый голос.
Она обернулась. Навстречу шёл Игорь — врач из Питера, который уже третий раз приезжал в их отель. Высокий, с добрыми глазами, он сразу выделялся среди других постояльцев своей интеллигентностью.
— Игорь Михайлович! Как дела? Как отдых?
— Отлично. А у вас, я смотрю, выходной?
— Да, наконец-то. Решила прогуляться по берегу.
— Можно составить компанию? — спросил он с лёгкой улыбкой.
— Конечно.
Они шли по берегу моря и много говорили: о путешествиях, о книгах. Игорь был очень интересным собеседником. Рядом с ним Софа чувствовала себя умной и значимой.
— Знаете, — сказал он вдруг, — я думал о том, чтобы перебраться в Сочи насовсем. Здесь нужны врачи, климат прекрасный...
— Это было бы замечательно, — искренне ответила Софа.
— Правда? — он остановился и посмотрел на неё. — А то я боялся, что покажусь навязчивым...
— Игорь Михайлович, — засмеялась Софа, — вы совсем не навязчивый. Наоборот — очень деликатный.
Они дошли до небольшого кафе на берегу.
— Может, выпьем кофе? — предложил Игорь.
— С удовольствием.
— О чём задумались? — спросил Игорь.
— О жизни. О том, как важно вовремя сделать правильный выбор.
— А вы не жалеете о своём выборе?
— Нет, конечно же, я ни о чем не жалею — ответила она твёрдо.
Вечером того же дня Софа сидела в гостиной рядом с тётей Роксаной. Они пили вишневое вино и мило беседовали.
— Тебе идёт счастье, — сказала тётя.
— Спасибо тебе, тёть Рокс. Если бы не ты...
— Если бы не ты сама. Я только дала тебе кров. А смелость уйти — это твоя заслуга.
Зазвонил телефон. Незнакомый номер.
— Алло?
— Софа? — женский голос, взволнованный. — Это Марина, помнишь? Твоя соседка по старой квартире.
— Марина! Конечно помню. Как дела? Как семья?
— Дела... сложно. Слушай, я звоню, потому что... ты помнишь Аркашу?
Софа нахмурилась:
— А что с ним?
— Он... в больнице. Инфаркт. Фаина Васильевна вернулась, они опять жили вместе, а потом... В общем, врачи говорят, стресс.
Софа молчала. Где-то в глубине души шевельнулась жалость — но не к бывшему мужу, а к человеку, который не сумел изменить свою жизнь.
— Софа, ты слышишь?
— Слышу. Марина, передай ему... передай, что я желаю ему выздоровления. Искренне.
— И всё?
— И всё. Мне жаль, что так получилось. Но мой выбор был правильным.
Положив трубку, Софа откинулась в кресле.
— Что случилось? — спросила тётя.
— Аркаша в больнице. Инфаркт.
— Тебе жаль?
Софа задумалась:
— Жаль человека — да. Жаль о потерянном времени — нет. Я сделала то, что должна была сделать. Спасла себя.
— И правильно, девочка моя. Нельзя тонуть вместе с тем, кто не хочет учиться плавать.
Они сидели в тишине, слушая шум прибоя. Завтра будет новый день — с работой, которая нравится, с морем за окном, с возможностью встретить достойного человека.
Софа улыбнулась и подняла бокал:
— За новую жизнь, тёть Рокс.
— За новую жизнь, милая. За то, что ты нашла в себе силы её начать.
Они чокнулись, и звон бокалов смешался с шумом волн — звуком свободы, который Софа научилась ценить больше всего на свете.