Деньги лежали на столе веером — как карты в игре, где все уже проиграно.
— Откуда это? — Феликс смотрел на купюры так, словно они могли укусить. Тридцать пять тысяч рублей. Ровно столько он брал с постояльцев за неделю в своем гостевом доме.
— А ты как думаешь? — Родион, родной брат, развалился в кресле как истинный хозяин. — Сегодня утром заселил семейку из Москвы. Хорошие люди, платежеспособные.
Время остановилось. Феликс чувствовал, как мир медленно начинает переворачиваться. Где-то на кухне гремела посудой Инна, готовя обед для всей этой орды родственников, что нагрянула к ним «в отпуск» две недели назад. Баба Вера, свекровь Инны, громко комментировала каждое движение невестки. А здесь, в его кабинете, происходило что-то невообразимое.
— Ты... ты сдал мой дом? — голос Феликса звучал странно, словно он говорил из-под воды.
— Да ладно тебе, Феликс! — вмешалась Марина, жена Родиона. — Мы же помогаем! Ты был занят, а тут как раз звонят, просят жилье. Мы и подумали...
— Вы подумали?!
Феликс вскочил так резко, что стул опрокинулся назад. Двадцать лет он строил этот бизнес. Двадцать лет по кирпичику, по доске, по гвоздику. Сначала просто комнату сдавал в собственном доме, потом пристройку возвел, потом еще один домик купил рядом. Его гостевой дом на берегу Черного моря стал местной достопримечательностью — уютно, чисто, с душой.
— Да ты что распетушился? — Родион поднялся и выпрямился во весь рост. Он был крупнее Феликса, и всегда этим пользовался. — Семья же! Помогаем друг другу.
— Помогаем? — Феликс чувствовал, как внутри что-то закипает. — Вы помогаете? Две недели жрете мою еду, спите в моих постелях, а теперь еще и мой бизнес прибрали к рукам?
— Феликс! — строго произнесла баба Вера, появляясь в дверном проеме. Семьдесят пять лет, но держалась как генерал. — Что за крик? Родион прав — семья должна помогать. А ты эгоистом стал.
Эгоист. Это слово ударило точно в цель. Всю жизнь Феликс считал себя добрым человеком. Никому не отказывал в помощи, всегда был готов подставить плечо. И вот теперь — эгоист.
— Где Инна? — тихо спросил он.
— На кухне борщ варит, — ответила Марина с видом человека, который делает великое одолжение. — Мы ей сказали, что гости приедут к обеду. Она такая покладистая...
Феликс вышел из кабинета, оставив родственников перешептываться за спиной. В коридоре пахло укропом и лавровым листом. Родной запах, который всегда означал — дом, покой, семья.
Инна стояла у плиты спиной к двери. Тридцать лет брака, а он до сих пор любил смотреть на ее точеные плечи, на то, как она управляется с кастрюлями. Только сейчас плечи были напряжены, как струны.
— Инночка...
Она обернулась. Глаза красные.
— Я все слышала, — тихо сказала она. — Феликс, что происходит? Они что, правда думают, что могут распоряжаться нашим домом?
— Думают, — кивнул он и обнял жену. — И знаешь что? Они ошибаются.
Инна привалилась к его плечу, и он почувствовал, как дрожат ее руки.
— Я устала, — прошептала она. — Две недели готовлю на семь человек, убираю, стираю. А теперь еще и постояльцы приехали. Я не успеваю...
— Все, — сказал Феликс и крепче обнял жену. — Все, Инночка. Хватит.
Он повернулся к плите и выключил все конфорки. Борщ так борщ — кто не успел, тот опоздал.
— Собирайся, — сказал он жене. — Сейчас мы им кое-что объясним.
Они вернулись в гостиную, где родственники уже расселись за столом в ожидании обеда. Родион резал хлеб, Марина раскладывала салфетки, баба Вера наставляла всех, как правильно сервировать стол. Картина семейной идиллии.
— Где борщ? — требовательно спросила баба Вера. — Инна, мы голодные!
— Борща не будет, — спокойно сказал Феликс.
— Как это не будет? — Родион удивленно поднял брови. — Мы же слышали, варится...
— Не будет, потому что повара у вас больше нет, — Феликс говорил медленно, четко выговаривая каждое слово. — И гостевого дома у вас тоже больше нет. И вообще ничего у вас здесь больше нет.
Повисла тишина. Марина первая поняла, к чему он клонит.
— Феликс, ты же не всерьез?
— Очень всерьез. — Он подошел к столу и взял те самые тридцать пять тысяч. — Это мои деньги. Заработанные в моем доме, с моих постояльцев. А вы здесь — гости. И гости, которые забыли, что такое гостеприимство.
— Да как ты смеешь! — взревел Родион. — Мы же родня! Семья!
— Семья? — Феликс усмехнулся. — Семья — это когда спрашивают разрешения, прежде чем хозяйничать в чужом доме. Семья — это когда помогают, а не используют. А вы что делаете?
— Мы хотели помочь... — начала было Марина.
— Помочь? Кому? Себе помочь мои деньги в карман положить? — Инна неожиданно для всех выступила вперед. Голос у нее дрожал, но слова звучали твердо. — Две недели я для вас стараюсь, как прислуга последняя. А вы еще и чужих людей в дом привели, даже не спросив!
— Инна, ты что себе позволяешь? — грозно произнесла баба Вера. — Я твоя свекровь! Уважение должно быть!
— Уважение? — Инна развернулась к старухе всем корпусом. — А где ваше уважение ко мне? К моему дому? К моему мужу? Вы приехали в гости и ведете себя как завоеватели!
— Инночка права, — поддержал жену Феликс. — Мама, я тебя всегда уважал. Но это мой дом. И если ты не можешь этого понять...
— Феликс! — баба Вера побагровела. — Ты что, мать родную выгоняешь?
— Я никого не выгоняю. Я просто объясняю правила. — Феликс сел на край стола, скрестил руки на груди. — Хотите гостить — добро пожаловать. Но как гости. А хотите хозяйничать — добро пожаловать к себе домой.
Родион вскочил, опрокинув стул.
— Да мы тебе, неблагодарному, столько помогали! Помнишь, как дом строил? Кто приезжал, горбатился?
— Помню, — кивнул Феликс. — И я вам за это благодарен. Но это не дает права распоряжаться моей собственностью.
— Собственность! — фыркнула Марина. — Жадность это, а не собственность!
— Может быть, — согласился Феликс. — Но это моя жадность в моем доме на мои деньги.
Он подошел к окну, выглянул во двор. Там действительно стояла машина с московскими номерами. Значит, постояльцы и впрямь приехали. Надо будет с ними поговорить, объяснить ситуацию.
— Знаете что, — сказал он, не оборачиваясь, — давайте без эмоций. У меня есть предложение. Либо вы ведете себя как гости — помогаете по хозяйству, но не принимаете решений. Либо собираете манатки и уезжаете. Третьего не дано.
— Феликс! — воскликнула баба Вера. — Да как ты можешь!
— Очень просто могу, мама. — Он повернулся к ней. — Мне пятьдесят лет. Я взрослый мужчина, у меня семья, бизнес, ответственность. И я не позволю никому — даже родне — этим злоупотреблять.
— А если мы не согласны? — вызывающе спросил Родион.
— Тогда вон дверь, — спокойно ответил Феликс. — И забирайте с собой московских туристов. Объясните им, что произошла ошибка.
Повисла мертвая тишина. Слышно было только, как тикают старые настенные часы и шумит море за окном.
Марина первая не выдержала:
— Хорошо, Феликс. Мы поняли. Извини, что так получилось.
— Я тоже извиняюсь, — буркнул Родион. — Не подумал.
— Вот и славно, — Феликс улыбнулся. — Тогда идите объясните туристам, что номер свободен только завтра. А сегодня пусть поищут другое место.
— А мы? — тихо спросила Марина.
— А вы остаетесь. Как гости. — Феликс подошел к жене, обнял ее за плечи. — Правда ведь, Инночка? Семья есть семья.
Инна кивнула, но по щеке у нее текла слеза. Слеза облегчения.
Только баба Вера продолжала сидеть с каменным лицом.
— Ну что ж, — наконец произнесла она. — Раз так... Родион, Марина, собирайтесь. Поедем домой.
— Мама... — начал было Феликс.
— Не надо, сынок. — Старуха встала, выпрямилась. — Я поняла. Теперь у тебя своя семья, свои правила. А я уже чужая.
— Вы не чужая, баба Вера, — тихо сказала Инна. — Просто... просто мы тоже люди. У нас тоже есть чувства.
Старуха посмотрела на невестку долгим взглядом. Потом неожиданно кивнула.
— Ладно, девочка. Может, ты и права. Я уж больно привыкла командовать. — Она вздохнула. — Хорошо. Останемся еще на недельку. Но по-твоему, Феликс. По-твоему.
Феликс обнял мать, потом жену. За окном плескалось море, солнце клонилось к закату, а в доме наконец-то воцарился мир.
— Ну что, — сказал он, — теперь действительно можно и борщ доварить?
И впервые за две недели Инна засмеялась.
***
Утро началось с того, что в дверь позвонили в шесть утра.
Феликс проснулся от настойчивого звонка и недовольного ворчания Родиона из соседней комнаты. Кто это может быть в такую рань? Постояльцы обычно приезжали не раньше полудня.
— Феликс Григорьевич? — На пороге стояла женщина лет сорока в строгом костюме. — Меня зовут Ольга Петровна Синицына. Я из администрации района.
Сердце Феликса екнуло. Проверка? Но все документы в порядке, лицензия получена, налоги платит исправно...
— Проходите, — он отошел в сторону. — Что случилось?
— Понимаете, дело необычное, — женщина прошла в гостиную, огляделась. — К нам поступила информация, что ваш гостевой дом продается. Причем очень срочно и за смешную цену.
— Что?! — Феликс почувствовал, как земля уходит из-под ног. — Какая продажа? Кто вам это сказал?
— Ваш родственник звонил вчера, представился управляющим. Сказал, что вы срочно переезжаете в Москву и готовы продать за полтора миллиона. При том, что недвижимость здесь стоит как минимум четыре...
Родион. Это мог быть только Родион.
— Где он? — хрипло спросил Феликс.
— Кто?
— Родион! — заорал он так, что вся родня повыскакивала из комнат. — Родион!
Брат появился в дверном проеме, зевая и почесывая живот.
— Че орешь с утра пораньше?
— Ты... ты решил продать мой дом?! — Феликс схватился за голову. — Как ты вообще мог подумать, что имеешь право...
— А, это, — Родион махнул рукой. — Да я просто узнавал цены. Для интереса.
— Для интереса?! — голос Феликса сорвался на фальцет. — Ты звонил в администрацию и говорил, что дом продается!
— Ну... я думал, может, правда продашь. Раз такой жадный стал, — Родион пожал плечами. — В Москве заработаешь больше.
Ольга Петровна смотрела на эту сцену с нескрываемым интересом. Инна стояла в дверях кухни бледная как мел. Баба Вера крестилась.
— Господи, Родион, — прошептала она. — Что ты наделал?
— Ничего я не делал! — огрызнулся тот. — Просто поинтересовался!
— Поинтересовался... — Феликс медленно подошел к брату. — А ты знаешь, что уже десять человек звонили мне на телефон? Хотят купить! А я не понимаю, откуда у них мой номер!
— Феликс Григорьевич, — вмешалась Ольга Петровна. — К сожалению, информация уже разошлась по всему району. Ваш родственник очень убедительно рассказывал о срочной продаже. Даже объявление в газету дал.
— В газету?! — Инна чуть не упала.
— Вот, — женщина достала из сумочки свежую газету. — "Продам гостевой дом у моря. Срочно. Недорого. Причина продажи — переезд".
Феликс взял газету дрожащими руками. Там действительно было объявление. С его именем, адресом и телефоном.
— Родион, — произнес он тихо, — ты понимаешь, что натворил?
— Да ладно тебе! — Родион начал нервничать. — Подумаешь, объявление! Скажешь, что передумал.
— Скажу, что передумал? — Феликс медленно поднял глаза на брата. — А залог, который уже внесли три покупателя? А договор, который ты от моего имени подписал с риелтором?
— Какой договор? — прошептала Инна.
— Вот этот, — Ольга Петровна достала из папки документы. — Ваш родственник вчера заключил предварительный договор с агентством недвижимости. Указал, что имеет доверенность на продажу.
— Доверенность? — баба Вера схватилась за сердце. — Родион, да что с тобой?
— Я думал... — начал было Родион, но осекся под взглядом Феликса.
— Ты думал? — Феликс подошел к нему вплотную. — Ты думал, что можешь продать мой дом без моего ведома? Ты думал, что имеешь на это право?
— Я хотел тебе помочь! — выкрикнул Родион. — Ты же не умеешь деньги делать! Все время копеечки считаешь! А тут такая возможность!
— Какая возможность? — Инна подошла к мужу, взяла его под руку.
— Продать здесь и купить в Сочи! — Родион воодушевился. — Там туристов больше, заработок выше! А здесь что? Захолустье!
— Захолустье? — Феликс почувствовал, как внутри поднимается такая ярость, какой он никогда не испытывал. — Это мой дом! Моя жизнь! Мой труд! А ты решил за меня, где мне жить и что делать?
— Да перестань орать! — Родион тоже повысил голос. — Все равно толку от тебя никакого! Мелочный стал, жадный! Даже родню нормально принять не можешь!
— Родион! — грозно произнесла баба Вера. — Замолчи немедленно!
— Не замолчу! — он развернулся к матери. — Надоело! Всю жизнь за ним хвостом хожу! А он что? Даже спасибо не скажет!
— Спасибо? — Феликс усмехнулся, но в глазах его плясали злые огоньки. — За что спасибо? За то, что ты мой дом продать решил?
— За то, что помогаю! — заорал Родион. — Всегда помогал! А ты неблагодарный!
— Помогаешь? — голос Феликса стал тихим, опасным. — Хочешь знать правду о твоей помощи?
— Феликс, не надо... — попыталась остановить его Инна.
— Нет, пусть знает! — Феликс развернулся к брату. — Когда ты мне "помогал" дом строить, помнишь? Ты материалы покупал и половину себе увозил! Думаешь, я не заметил?
— Ты что несешь? — побледнел Родион.
— А когда "помогал" с ремонтом? Инструменты мои домой таскал! До сих пор моя дрель у тебя в гараже лежит!
— Это... это ерунда...
— Ерунда? — Феликс подошел к шкафу, достал папку с документами. — А вот это тоже ерунда? — Он вытащил несколько бумаг. — Расписки на тридцать тысяч рублей! Помнишь, занимал "на неделю"? Пять лет прошло!
Родион отступил к стене.
— Феликс, я отдам...
— Отдашь? Когда? — Феликс разворачивал расписку за распиской. — Вот еще двадцать тысяч. Вот пятнадцать. Всего на сто восемь тысяч наберется. Но это еще не все!
— Хватит, — прошептал Родион.
— Нет, не хватит! — Феликс был уже не в состоянии остановиться. — Помнишь, как ты мне год назад "помогал" с налогами? Оказывается, ты справку липовую принес! Если бы не мой бухгалтер, я бы штраф огромный заплатил!
— Я не знал...
— Не знал? А когда туристов ко мне направлял за "процент"? Тоже не знал, что с них двойную плату берешь?
Баба Вера схватилась за стул.
— Родион, это правда?
— Мам, я... я просто...
— Просто что? — Феликс швырнул расписки на стол. — Просто всю жизнь меня обманывал? Использовал? А теперь еще и дом мой продать решил?
— Хватит с меня! — внезапно взорвалась Инна. — Хватит! — Она подошла к Родиону и ткнула его пальцем в грудь. — Собирайте свои манатки и на выход! Немедленно!
— Инна... — попытался вмешаться Родион.
— Молчать! — отрезала она. — Два дня даю! Два дня, чтобы вы решили все вопросы с этим объявлением, с договорами, с покупателями! А потом — чтобы духу вашего здесь не было!
— Инночка, — тихо позвала баба Вера. — А я?
Инна посмотрела на свекровь. В глазах старухи стояли слезы.
— Вы, баба Вера, можете остаться. Если хотите. Но только вы.
— Спасибо, девочка, — прошептала старуха.
Ольга Петровна деликатно откашлялась.
— Феликс Григорьевич, а как быть с документами? Технически договор действует...
— Я завтра приеду в агентство, — твердо сказал Феликс. — Объясню ситуацию. Думаю, когда они узнают, что доверенности никакой не было, быстро все аннулируют.
— А если покупатели будут требовать компенсацию?
— Пусть требуют с того, кто их обманул, — Феликс кивнул на Родиона. — Это его проблемы.
Родион стоял, опустив голову. Марина плакала где-то в углу.
— Родион, — произнесла баба Вера. — Как ты мог? Как ты мог так поступить с братом?
— Я хотел помочь, — упрямо повторил тот.
— Помочь? — Феликс горько усмехнулся. — Знаешь, как мне помочь? Исчезни из моей жизни. Навсегда.
— Феликс! — ахнула баба Вера. — Это же твой брат!
— Брат? — Феликс посмотрел на мать. — Мама, брат — это тот, кто поддерживает, а не использует. Брат — это тот, кто спрашивает разрешения, а не лезет в чужую жизнь. А этот человек — просто чужой, который носит нашу фамилию.
Родион поднял голову. Лицо у него было красное, злое.
— Ну и пошел ты! — рявкнул он. — Думаешь, мне твоя дружба нужна? У меня своя жизнь есть!
— Вот и живи ею, — спокойно ответил Феликс. — Только без меня.
Через неделю все уладилось. Агентство недвижимости аннулировало договор, покупателям объяснили ситуацию. Некоторые даже посочувствовали Феликсу.
Родион с Мариной уехали, даже не попрощавшись. Баба Вера осталась, но стала совсем другой — тихой, помогающей по хозяйству.
— Знаешь, — сказала Инна, стоя с мужем на террасе и глядя на закат, — я думаю, это к лучшему.
— Что к лучшему? — Феликс обнял жену за плечи.
— Что все так получилось. Теперь мы знаем, кто есть кто.
— Да, — кивнул он. — Но все равно жалко. Родион ведь когда-то был настоящим братом.
— Был, — согласилась Инна. — Но люди меняются. А мы с тобой остались теми же.
— Теми же?
— Честными. Добрыми. Настоящими.
Феликс поцеловал жену в макушку. Где-то внизу плескалось море, вечерний ветерок приносил запах жасмина. Завтра приедут новые постояльцы — молодая семья с детьми. Жизнь продолжается.
И это хорошо.