— Ты какая-то задумчивая, — глажу рыжие волосы свободной рукой, а второй переворачиваю блинную сковородку. Еся никак не реагирует на мои прикосновения, а уж тем более на заданный мной вопрос.
Взгляд ребенка расфокусирован, смотрит в одну точку и не моргает. Я стараюсь не накручивать себя, лепечу ей о том, что у нас закончился ее любимый клубничный джем, но зато есть сгущенка, абрикосовый и малиновый джемы. Она просто кивает, но на этом ее реакции заканчиваются.
— Есь, послушай… — выключаю плиту, чтобы отвлечься от готовки, но не потерять блин на сковороде, — У тебя что-то случилось? Мы же с тобой обо всем друг другу говорим, поделись со мной. Пожалуйста. Это из-за Дани?
Аккуратно задаю ей вопрос касательно мальчика, о котором она без остановки все эти дни говорит. Его имя дает нужный эффект, Еська дергается, наконец поднимает свою взгляд и устремляет прямо на меня.
Молчит, а мне совсем тревожно становится. Что-то точно случилось, только я вот не в курсе дел.
***
Слушайте аудиокниги неделю за 1 рубль 🎧
***
— Давай я схожу в магазин за джемом, — дочь спрыгивает со стула и идет в сторону коридора, по пути завязывая копну волос в тугой хвост на макушке. Кончики красиво раскачиваются в разные стороны, едва касаясь ровной спины, — Только у меня карманные деньги закончились. Дашь?
— Дам, — бегу за ней, обгоняя ее. Достаю из сумки бумажник и достаю купюру в пятьсот рублей, — Купи еще себе сладенького. Или чипсики, как ты любишь. С крабом.
Подсознательно зачем-то разрешаю ребенку сегодня праздник живота. Потому что наверно чувствую неладное, сердцу места не найти.
Она вот вроде и рядом стоит, кроссовски свои натягивает, которые выпросила в прошлом месяце у папы за хорошее окончание учебного года. Шнурки с причудливыми дракончиками завязывает, складывая две петельки. Через одну так и не научилась завязывать.
— Есь!
— Мам, ты чего кричишь?
А я ведь и правда закричала. Громко так, с надрывом. Просто почувствовала, что в эту минуту нужно срочно достучаться до ребенка, растормошить ее как-то. Не хочу, чтобы она в таком состоянии выходила из дома и уже тем более куда-то шла.
Вдруг… Нет, о плохом думать я не стану.
Понимаю лишь одно, что ребенок сбегает из дома, чтобы побыть наедине с собой. А такое могло случиться только по причине сильно стресса. И моя задача поскорее выяснить откуда источник стресса.
И я надеюсь, что дело реально в мальчишке, что ей нравится. А не в нас с Максимом. И уже тем более не в Лолите.
Жаль, что мои надежды не оправдываются в последнее время, словно я вообще напрасно надеюсь на что-то хорошее. Ведь происходят диаметрально противоположные вещи.
Еська опирается о дверной косяк, опускает голову и рыдает. Только-что была абсолютно спокойной, а сейчас просто без остановки рыдает, оседая на пол. Поджимает колени к себе, опускает голову, а из рук деньги падают на пол.
— Малыш, ты чего? — тут же подлетаю к ней, падаю на колени и хватаюсь за рыжую головушку. Пытаюсь поднять ее, но она сопротивляется, не дает заглянуть в любимые глазки.
Ощущение, что теряю ребенка настигает мощной волной, ударом. Подрывает все внутренние органы, расщепляя их. И удушье. Мерзкое удушье сковывает горло и следом наступает гипоксия.
А что это? Паническая атака? Или сильный страх, пожирающий плоть? Может все вместе.
— Мам, — она скулит, — Мамочка. Прости меня.
Слова выбивают остатки воздуха.
Начинаю придумывать, что могло произойти. Например, она нарушила какие-то правила, ее вызывали в полицию, украла, ударила… Ну что-то страшное, но то, с чем мы точно справимся.
Она живет в стрессе уже много дней, могла просто попытаться выплеснуть негатив нетривиальным способом. Я даже обещаю себе, что не буду ее ругать. Ни в коем случае.
Дам ей высказаться и постараюсь понять мотивы ее действий.
Только вот к словам, что срываются с ее губ, я точно не была готова. И они меня обезоруживают, лишая речи.
— Мам… Я с ней и папой виделась, — шмыгает, — Я предательница, мам. Сидела с ними за столом, втроем. Мы пили чай, и я даже съела кусок торта. Мам, прости. Я не хотела, но так получилось. Только не уходи от меня.
На последнем слове она снова срывается в рыдания, а мои руки падают вниз, покидая ее тело. Бьет озноб, ледяной воздух откуда-то появлется, ззаставляя меня поежится.
Сглатываю, отползая в сторону. Опираюсь об обувницу, вытягиваю ноги вперед.
А можно мне также сейчас зарыдать и спрятать свою голову? Думаю, что нет.
Я должна сейчас поступить как-то по-взрослому, мудро… По-матерински. Но проблема в том, что кроме тупой ноющей боли ничего не чувствую.
Обиды на дочь нет. Все логично. Есть он, есть она и их ребенок. А я лишь была чем-то временным. У этого даже названия нет. И мужа я готова отпустить, пусть катится ко всем чертям. Дочь потерять в сто раз страшнее. И первая реакция уже пошла.
Я бессильна против этого.
— Я устала, Макс.
Захожу на нашу большую лоджию, которую мы сделали под его кабинет. Осматриваю мини-кабинет, замечая, как тут темно и неуютно. А ему почему-то нравится сидеть в таких местах. Говорит, что мозг лучше работает без постороннего шума.
Сажусь на небольшой стул прямо у застекленной двери, опираюсь о кирпичную стену головой, прикрывая глаза. Слышен только стук его пальцев по клавиатуре ноутбука, после моих слов он не прекращается.
То ли он не заметил, что я вышла, потому что сидит спиной, то ли не придала значения словам, что я произнесла. После всех событий такой вариант игнора и отчужденности я тоже рассматриваю.
Интересно, он собирался говорить мне об этой встрече? Или если бы не срыв Еськи, я ходила бы, даже не подозревая ни о чем.
— Давай разведемся! — нет, это не попытка побега и не манипуляция. Я ведь и правда устала, совершенно не понимая, а где же мое место во всей этой истории.
Наконец клавиши перестают стучать, я все еще боюсь открыть глаза, но зато знаю точно, что теперь он меня услышал. От своих же слов начинает крыть, боль ядом окутывает все тело, ломка только начинается.
Страшно было произносить их. Правда страшно. Но я вынашивала в себе их, смаковала на языке. Это не брошенные в эмоциях слова, а обдуманные в каждом уголке моего сознания. Я вертела их вдоль и поперек, взвешивая все за и против.
Получается, что “ЗА” оказалось больш.
Так странно. А почему? Брак то классный у нас был.
— Лер, тебе не надоело?
распахиваю глаза, а он все еще ко мне спиной. Правда поза более расслабленная что ли… Он слегка откинулся назад и вытянул ноги. Не смотрит на меня совсем, даже боковым зрением.
Окей. Пусть так.
— Надоело что, Максим? Биться в агонии? Сгорать изнутри? Бояться каждый день, что ты встанешь и уйдешь к ней, забрав нашу дочь? Скажи, какой из этих вариантов мне надоел? Может сразу все?
— Твоя проблема в том, что ты придумываешь то, чего нет. А мои слова для тебя пустой звук, ты игнорируешь меня, когда я говорю, что люблю, что не собираюсь никуда уходить и изменять. Зачем тогда все это, Лер, если ты не умеешь доверять?
И стрелки снова перевелись на меня. Так каждый раз. Вопрос о доверии для него самый больной, а меня прям бесит, трясет. Почему мы вечно осуждаем в контексте того, что я косячу, а не он?
— Нет у меня никаких проблем, Аксенов. Нет, слышишь? Проблема в том, что твоя бывшая приперлась в семью, а ты её пустил? Ты даже не сопротивлялся, а своим ключом открыл нашу дверь и пустил ее на порог. Обещал мне, что все будет хорошо, в горе и радости? Ну да. А чего тогда ты умолчал о том, что наша дочь виделась с ней? Тортик там ела.
— Я специально тебе не говорил, зная какая будет реакция. В целом, я был прав.
— Прав? — голос переходит на более высокие ноты.
Я не истеричка! Я не такая!
Но как себя контролировать, когда он не слышит ничего из того, что я ему говорю?
“Вы должны всегда с партнером обсуждать все, что вас тревожит”.
Классная психологическая байка, которая и рядом не стоит с реальностью. Невозможно обсуждать ничего, когда у вас разный язык. От слова совсем.
— Снова будем ругаться? Лер, ты устала, — он все-таки слышал меня, — И я тоже устал. Сколько раз мне нужно повторить, что я не собираюсь тебе изменять? Назови цифру, я скажу прямо сейчас ровно столько. И мы навсегда закроем эту тему.
В его голосе так много раздражения, ощущение, что все, что он говорит — это одолжение. Нет эмоций, не чувств. Нет ничего.
Мое сердце подпрыгивает к горлу, кровь активно циркулирует по всему телу, резко становится жарко.
Я вот прям сейчас должна поставить точку. Другого выхода не вижу совсем… Только с Еськой что будет? Как мы поступим?
Ну почему же я такая глупая не удочерила ее… Ну почему я дотянула до критического момента.
— Нисколько. Ничего не нужно. Развод дашь?
Говорю, а сама ведь в глубине души жду, что сорвется. Что покажет свои эмоции, обнажит сердце. Прижмет к себе, зацелует, не отпустит никуда.
Пошел эту гадину Лолиту на все четыре.
Я правда жду. Очень.
— Дам.
И все.
Сжимаю рука в кулаки, впиваясь гонятми в мягкие ладони. А боли совсем не чувствую. Он ведь даже не повернулася. говоря эти слова. Просто согласился и все.
— Точно? — боже, Лера, не унижайся. Зачем ты уточняешь? Тут и так все понятно.
— Сто процентов. Манипуляция, Лер, не удалась.
Кресло крутится, и наконец я вижу его глаза. Пустые и холодные. Абсолютно неживые. Это же не мой Максим! Он другой!
Мой Максим ласковый и заботливый любящий. Самый лучший на свете.
А этого я не знаю. Этот чужой.
Встаю на негнущихся ногах, тело вибрирует.
— Как мы поступим с Еськой? — я сейчас сорвусь. Мне адски плохо, тошнит и мутит. Крутит во все стороны.
— Спросим у нее, — пожимает плечами.
да почему же ты такой закрытый? Почему?
Ну покричи, вскочи с этого тупого кресла и начни со мной ссориться. Давай скандалить!
Останови нас!
Но нет. Ничего совершенно не происходит.
Натягиваю какую-то совершенно дурацкую улыбку, просто неестественную мне. Подмигиваю мужу.
— Ловко она все сделала, да? Красивая игра. Ну… В целом добилась того, чего хотела. Поздравляю!
— Про развод начала ты, — напоминает мне, — А если любимый человек что-то хочет, я не буду отказывать.
Продолжение следует...
***
Если вам понравилась история, рекомендую почитать книгу, написанную в похожем стиле и жанре:
"Развод. Его бывшая жена", Ася Петрова ❤️
Я читала до утра! Всех Ц.
Все части:
Часть 11 - продолжение