Сложившаяся обстановка вынудила правительство пойти на жесткие меры. В 1985 году власть впервые пошла на значительное сокращение производства алкоголя себе в убыток. Поначалу это дало хорошие результаты. Количество пьяных суицидов снизилось на 55% [1050], алкогольная смертность в 1987 году снизилась до 11 тыс. человек [1049]. Повысилась рождаемость. Однако наступающий тяжелый экономический и политический кризис не позволил довести дело до конца. В 1987 г. в стране не удалось обеспечить последовательную реализацию общесоюзной комплексной программы профилактики по преодолению пьянства и алкоголизма. Сама реформа шла с характерными для советского времени перегибами, в основном административно-запретительными мерами принудительного характера, которые давали лишь кратковременный успех. Запрет на продажу алкоголя привел к росту его нелегального производства и росту употребления альтернативных наркотических веществ (наркомании, токсикомании). Так, в 1990 году на самогоноварение было израсходовано около 1 млн. тонн сахара, из которого было изготовлено 150 млн. декалитров алкоголя [1061]. Если в 1984 году было 3,7 наркоманов на 100 тысяч жителей, то в 1986 году уже 17,1 человек, в 1987 – 21,5 [1062].
Село также не отставало от города. К 1960-му году употребление алкоголя достигло 3-4 л, что было в 7 раз больше, чем в 1947 году (0,6 л на душу) [1063]. Трудности сельской жизни, общий низкий уровень культурного развития и чувство безысходности способствовали широкомасштабному распространению пьянства в деревне. На фоне общего дефицита большое развитие на селе получило и самогоноварение. Если в городе в 1990 году на 1 семью приходилось 2,3 литра самогона, то в деревне – 21,9 литра [1064]. Пьянство негативно сказывалось на всех сферах жизни. Свыше половины всех преступлений на селе совершалось в состояние алкогольного опьянения [1065]. Корреспонденты газеты «Сельская жизнь», являющейся своего рода этнографическим очерком сельской повседневности, не раз приводили многочисленные примеры несчастных случаев и преступлений, произошедших на почве пьянства.
М. Половьянов, дорожный мастер из станицы Старо-Щербиновска: «Как ни странно, но мы еще не можем найти методы и меры, чтобы повести самую беспощадную борьбу с пьяницами, пока торговля спиртным дает государству прибыль, мы ничего тут не придумаем, дело нужное и доходное. Именно борьбу с пьяницами надо ставить на острие всех организаций... пора пьяницу выселять в места отдаленные от культурных центров, общества и там устраивать перевоспитание» [цитата по 1066].
Женщины колхоза «Путь Ленина» Новодеревеньковского района Орловской области: «День мы находимся на работе, вечер дома, должны отдыхать, а мы вместо отдыха видим одну пьянку своих мужей, дебоширство, хулиганство. Приходится убегать из дома, или у соседей на улице ожидать пока некий дебошир успокоится. Пьянствуют на общественных работах, на молочно-товарных фермах, прямо в красном уголке. Вместо какой-нибудь агитации мы видим на столе пол-литра. Возчики и кормовозы пьянствуют вместе за одним столом с заведующим фермой. А мы слышим одно сквернословие. Ни зоотехник, ни председатель не обращают внимания, как будто это вошло в обычай. Общественного порядка нет, а про семейный и говорить не приходиться» [цитата по 1067].
Колхоз «Красная звезда» Рамешковского района Калининской области: «Шоферы и трактористы пьянствуют, праздники длятся по три дня и более» [цитата по 1068].
Жительница Чувашии Павлова А.: «Каждый выходной – какой-нибудь праздник: то день строителя, то металлурга, тружеников сельского хозяйства, торговли. А поскольку все праздники мы отмечаем одинаково, то все сводится к коллективным и семейным пьянкам. Из рук вон скверно проводит народ праздники. Однообразно и скучно. Ведь раньше все праздники были разные, со своими традициями: в масленицу – блины и катание на тройках, в рождество – ряженые, в троицу – плетение венков, украшение домов березками» [цитата по 1069].
Социальная бесправность и обезличивание колхозников, отсутствие духовно-нравственного воспитания, отчужденность от общественной собственности и подорванное состояние личной, оказалось хорошей почвой для распространения пьянства и преступности, формирование маргинального поведения. На селе совершалось 20% грабежей и разбоев, каждая четвертая кража личного имущества граждан, 40—45% краж социалистического имущества. Причем на первое место к 1960-м годам вышли такие виды правонарушений как хулиганство, бытовая, половая преступность, все чаще совершаемые несовершеннолетними. Рост преступности отмечался также среди тех, кто привлекался на сельскохозяйственные работы из соседних краев и областей, а также из числа горожан в периоды уборки урожая. [1065]
В 1973 году несовершеннолетними и при их соучастии было совершено более 103 тысяч преступлений или на 3,1% больше чем в 1972 году. На долю подростков приходилось каждое третье разбойное нападение и грабеж, каждое четвертое изнасилование и кража государственного имущества, каждая пятая кража личного имущества. В первом квартале 1974 года несовершеннолетними и при их соучастии в стране было совершено свыше 21 тысячи преступлений, что на 1,4% превысило аналогичный показатель 1973 года. Преступность несовершеннолетних возросла на территории 39 областей, краев, автономных и союзных республик СССР. [1070]
Основной причиной этому было отсутствие организованного досуга большинства учащейся молодежи. А навязываемые государством правила поведения не вызывали желание им следовать. Как раз наоборот, нарушение общественного порядка стало считаться в молодежной среде проявлением самостоятельности и независимости. Школьники после занятий были предоставлены сами себе, начинали шалить на улицах, неблаговидно вели себя в общественных местах. Ими наносился большой ущерб коммунальному хозяйству страны. Например, в Саратове в середине 1960-х гг. школьниками было разбито от 60 до 90% всех ламп уличного освещения. [1071]. Также было популярным нарушение правил использования общественного транспорта: езда на подножках трамваев, на крышах поездов и т.д. Характерной чертой повседневности тех лет были уличные драки, угон машин, разукомплектование комбайнов, обворовывание магазинов, изнасилования. Большинство преступлений совершалось подростками и молодежью в возрасте от 15 до 25 лет и в нетрезвом состоянии. [1072]
В регионах остро не хватало культурно-досуговых учреждений. Чем меньше их было в конкретном районе, тем больше там был уровень преступности. Власть это понимала и проводила меры по увеличению числа таких учреждений. Так, за десять лет с 1975 по 1985 года распространение сети досуговых объектов в Саратовской области позволил снизить число преступлений на 15%, в Волгоградской области на 10% [1073]. Но денег на полноценное обслуживание населения все равно не хватало. Часто оставляло желать лучшего и качество таких объектов. Материальная база и репертуар большинства культурных объектов не могли удовлетворить потребностей в культурном досуге основной массы подростков и молодых людей, что порождало с их стороны большое количество жалоб. Архивные данные показывают, что в местные органы власти поступали в большом количестве наказы и просьбы об открытии Домов пионеров, пионерских лагерей и улучшении работы в имевшихся. Ограниченное финансирование вынудило дома культуры вводить плату за проведение досуга. Ощущался острый дефицит даже самых простых детских и спортивных площадок. [1072]
Положительную роль в борьбе с преступностью в эти годы сыграла комсомольская организация, которая совместно с милицией проводила широкомасштабные операции (типа «Забота») по предупреждению асоциального поведения несовершеннолетних [1074]. В то же время привлечение общественности свидетельствовало о неспособности государства побороть молодежную преступность собственными силами. Уровень преступности среди молодежи был все равно достаточно высок. Все это напоминало затыкание дыр рушившейся системы.
Все эти проблемы на фоне постоянного навязывания идеологической пропаганды вынуждали молодых людей искать альтернативную идею, другую мораль. Для многих привлекательными оказались ценности и нормы криминальной субкультуры, которая стала легко усваиваться благодаря романтике, таинственности, необычности преступной жизни, а также благодаря живым примерам: большого числа уголовников, вышедших из тюрем и проживающих в обществе. Много их было и на селе, т.к. власть часто запрещала жить им в больших городах, выдавая «волчий билет» и отправляя за 101 километр. Бывшие сидельцы сами активно пропагандировали тюремные ценности, формировали положительный образ тюремной субкультуры у значительной части молодежи. Именно тогда стало популярным устойчивое словосочетание «тюремная или блатная романтика». Естественно, что преступность передавалась и по наследству – от отца к сыну, но часто такой уголовник с видимым превосходством начинал «учить жизни» и соседскую молодежь, которая слушала его, открыв рот.
От слов переходили и к делу. Именно детская безнадзорность, изъяны в семейном и общественном воспитании подростков, а также втягивание антиобщественными элементами несовершеннолетних в преступную деятельность являлись основными причинами роста подростковой преступности. [1075]. В тюремной субкультуре подросткам нравилось то, что криминальная деятельность сопровождалась риском, экстремальными ситуациями, снимала все моральные ограничения, открывала возможности для самоутверждения и компенсации неудач, постигших человека в жизни. Своего рода антиправовое и антигуманное поведение молодежи являлось также скрытым видом социального и политического протеста против официальной пропаганды. Это позволяло преступникам сохранять самоуважение, находить свое место в социуме и поддерживать собственный авторитет.
Итак, подведем итог. В чем же были основные причины алкоголизации и маргинализации населения России? Во многом они крылись в культурной деградации населения связанной с религиозной и национальной политикой государства. Подорвав влияние религии на общество, разрушив традиционные социальные связи, государство не смогло предложить адекватную замену. В революционные идеалы к середине 60-х уже мало кто верил. Годы шли, а обещанный коммунизм не наступал, многие стали разочаровываться в политике государства. Разрушить оказалось проще, чем построить. Что говорить о духовном развитии, которое имеет огромное влияние на формирование личности, если в малых городах и особенно на селе не хватало даже обычных досуговых учреждений. На культуру выделялось недостаточное количество средств, несмотря на то, что вообще эти годы характеризовались хорошим социальным обеспечением: в стране интенсивно строились новые жилые кварталы с большим числом школ, детских садов, поликлиник. Однако материальные блага еще не гарантировали душевной удовлетворенности. Одна из доярок совхоза «Лопуховский» Руднянского района Волгоградской области, выступая на VIII областной межсоюзной конференции профсоюзов (осень 1965 г.) так рассуждала о важности культурного развития села: «Молодежь говорит, что в городе будет жить по-человечески, хоть и меньше зарабатывать» [цитата по 1076]. В тоже время выделялись огромные средства на культурное развитие национальных республик.
Борьба с нарастающими негативными процессами в обществе велась в основном административно-запретительными и принудительными мерами, часто халатно и кампанейски, без необходимой продуманности и последовательности. Все это имело кратковременный эффект. Отсутствовал длительный системный подход, глубокий не политизированный анализ происходящего, реальное взаимодействие с обществом. Сомнительным была и экономическая целесообразность. Так, во время антиалкогольной компании 1985 года были полностью уничтожены уникальные сорта винограда на Кубани, Молдавии, Северном Кавказе. Понятно, что на пьянство в русском селе, где в большом количестве употребляли самогон, такие меры не повлияли. Вырубить оказалось проще и дешевле, чем заниматься систематическим развитием досуга и культуры.
Социалистическая система, взвалившая на плечи государства все функции, не только политические, но и общественные и даже часть семейных, оказалась малоэффективной. Обременённое заботами государство явно не справлялось со всеми функциями, ему часто приходилось прибегать к помощи общественных организаций, например, к комсомолу. В тоже время тотальный патернализм гасил инициативу снизу. Общество становилось все более пассивным.
Это было особенно характерно для сельской местности, где уровень жизни долгое время оставался неудовлетворительным. Пассивность и разочарование стали главными составляющими сельской повседневности. Индифферентность и неразвитая правовая культура проявлялись даже в том, что крестьяне больше не бунтовали, и даже свои ближайшие, непосредственные интересы защищали пассивными способами. Это было характерно и для положительной деятельности – в труде и проведение праздников. Почему-то дореволюционные крестьяне не жаловались на скуку и отсутствие досуговых центров, не сидели сложа руки, а могли сами себя занять. Все это было признаками глубокой культурной и национальной деградации. Например, согласно соцопросам, проведенным в начале 1990-х, даже в условиях развала СССР и вспышки межнациональной розни для 50% русских селян, участвовавших в опросах, не имели значения ни собственная национальность, ни национальность окружающих [1077]. Как это отличалось от поведения тех крестьян, которые добровольно шли на чужую для себя войну с Турцией, чтобы защитить угнетаемых братьев-славян в 1877-78 годах?
Нельзя точно утверждать, что стало причиной культурной и национальной деградации русского населения. Убедительных доказательств истинности тех или иных ответов на этот вопрос нет. Возможно, Советская власть в эпоху 1960-80-х гг. была лишь свидетелем, а не двигателем этих сложных социокультурных процессов и пыталась бороться с объективной реальностью, с пассионарным спадом. Однако, если Советское руководство не было виновником этой деградации, то и не смогло исправить ситуацию в положительную сторону. Так или иначе, но к концу эпохи в стране сложилась катастрофическая ситуация.
Продолжение следует.
С предыдущей частью главы 3.8 можно ознакомиться здесь:
С предыдущими разделами книги можно ознакомиться в подборке.