— Да пошла ты подальше со своими замечаниями! — крикнула Фаина Васильевна, швырнув на пол мокрую тряпку. — Кто ты вообще такая, чтобы мне указывать? Мой дом и мои правила!
Роксана замерла в дверях кухни, держа в руках пакет с продуктами. Еще утром она думала, что хуже уже не будет. Ошиблась.
— Фаина Васильевна, я просто сказала, что вам не стоило выбрасывать мою косметику из ванной...
— Твою? — свекровь повернулась к ней, и в ее глазах полыхнуло что-то хищное. — Здесь ничего твоего нет! Все мое! И сын мой! И дом мой! А ты... ты никто!
Игнат сидел за столом, уткнувшись в телефон. Даже не поднял головы. Роксана смотрела на мужа и не узнавала. Где тот парень, который три года назад читал ей стихи под окном? Который клялся, что будет защищать от всех бед?
— Игнат, скажи что-нибудь, — тихо попросила она.
Он пожал плечами, не отрываясь от экрана:
— Мать права. Не создавай скандалов.
Что-то щелкнуло внутри Роксаны. Как выключатель.
— Скандалов? — переспросила она, медленно ставя пакет на стол. — Это я создаю скандалы?
— А кто же еще? — Фаина Васильевна вытерла руки о фартук и подошла ближе. — Вечно недовольная, вечно что-то не так. То обои ей не нравятся, то мебель не на своих местах. А кто, интересно, за все это платит?
— За что платит? — Роксана почувствовала, как горячая волна поднимается от живота к горлу. — За продукты, которые я покупаю? За коммунальные, которые мы пополам оплачиваем? За ремонт, который вы делали без моего согласия?
— Игнат! — свекровь повысила голос. — Объясни своей жене, кто здесь главный!
Игнат наконец поднял голову. Посмотрел на Роксану так, словно видел впервые.
— Слушай, Рокс, не заводись. Мать старается, дом в порядок привела. А ты...
— Я что?
— Ты неблагодарная, — сказал он просто. — Всегда недовольная. Всегда что-то не так.
Роксана опустилась на стул. Ноги подкосились. Неужели это говорит ее муж? Тот самый, который еще год назад называл ее своей звездочкой?
— Да, неблагодарная, — подхватила Фаина Васильевна. — Такой хороший мужчина ей достался! А ценить не умеет. Вон, соседка Галя спрашивала, не нужна ли Игнату жена получше. У нее племянница есть, красивая девочка...
— Мам, — пробормотал Игнат, но в голосе не было протеста. Скорее смущение.
— Что "мам"? — Фаина Васильевна разошлась. — Я права! Надо было сразу сказать: не подходит она нам. Не нашего круга. Посмотри на нее — ни красоты особой, ни денег, ни связей. Что она тебе дала?
Роксана встала. Медленно, словно выныривая из воды.
— Что я дала? — повторила она. — Три года жизни. Три года, когда я готовила, стирала, убирала. Когда работала на двух работах, чтобы мы могли позволить себе эту квартиру. Когда поддерживала его, когда он метался между профессиями...
— Вот-вот! — Фаина Васильевна захлопала в ладоши. — Работала! А нормальная жена должна дома сидеть, детей рожать! А не по работам мыкаться!
— Извини, — сухо сказала Роксана, — но на твою пенсию и зарплату твоего сына семью не прокормить.
— Как ты смеешь! — завопила свекровь. — Как смеешь так со мной разговаривать! Игнат! Ты слышишь?!
Игнат поднялся, подошел к жене.
— Извинись перед матерью, — сказал он тихо.
Роксана посмотрела ему в глаза. Там было что-то незнакомое. Холодное. Чужое.
— Нет, — сказала она.
— Что?
— Нет. Не извинюсь. Потому что я ничего плохого не сказала. Я сказала правду.
— Правду?! — Фаина Васильевна подскочила. — Правда в том, что ты рылом не вышла! Правда в том, что место тебе не здесь! Правда в том, что я уже нашла Игнату нормальную девушку!
Повисла тишина. Игнат побледнел.
— Мам, ты что несешь?
— А то, что несу! — Фаина Васильевна торжествующе сложила руки на груди. — Уже две недели переписываемся. От твоего имени, конечно. Зовут Кристина, двадцать два года, учится на экономиста. Завтра придет знакомиться.
— Что?! — Роксана и Игнат воскликнули одновременно.
— Завтра в шесть. Я борщ сварю, пирожки напеку. Она такая милая девочка, фотографии красивые присылает...
— Мать, ты совсем с ума сошла! — Игнат схватился за голову. — Как ты могла?!
— А как? — Фаина Васильевна выпятила подбородок. — Очень просто. Зарегистрировалась на сайте знакомств, написала про тебя. Сколько откликов было! Выбрала самую подходящую. Кристина Сергеевна, из хорошей семьи, отец — инженер, мать — учительница. Не то что эта...
Она презрительно кивнула на Роксану.
— Ты больная, — прошептала Роксана. — Совсем больная.
— Кто больная?! — взвилась свекровь. — Я больная?! Да я спасаю моего сына от такой как ты! Я забочусь о его будущем! О внуках, которых он от тебя не дождется!
— Мам, хватит! — рявкнул Игнат. — Роксана, не слушай ее. Она... она перестаралась.
— Перестаралась? — Роксана медленно кивнула. — Понятно. Она перестаралась. А ты что, Игнат? Ты тоже перестарался, когда стал требовать, чтобы я половину всех расходов оплачивала? Когда перестал давать деньги на продукты? Когда позволил матери перекрасить стены в нашей спальне?
— Это... это другое дело, — пробормотал он.
— Другое? — Роксана усмехнулась. — Конечно, другое. Мне же надо быть благодарной за то, что меня вообще терпят в этом доме.
— Вот именно! — воскликнула Фаина Васильевна. — Наконец-то поняла! Терпят! И то недолго!
— Знаешь что, — Роксана вдруг почувствовала странное спокойствие, — ты права. Недолго.
Она повернулась и пошла в спальню. Игнат кинулся за ней.
— Рокс, куда ты?
— Собираться, — коротко ответила она, доставая из шкафа сумку.
— Собираться? Куда?
— Отсюда. Навсегда.
— Не говори глупости...
— Глупости? — Роксана остановилась, держа в руках свое платье. — Глупости — это то, что я терпела три года. Глупости — это то, что я думала, будто мы семья. Глупости — это то, что я верила, что ты меня любишь.
— Люблю! — запротестовал Игнат. — Конечно, люблю! Мать просто... она переживает за меня.
— Переживает? — Роксана засмеялась. — Она ищет тебе жену в интернете! Приглашает их в наш дом! А ты позволяешь!
— Я не знал...
— Не знал? — Роксана бросила платье в сумку. — А когда она мою косметику выбрасывала, ты тоже не знал? Когда переставляла мебель, ты не знал? Когда говорила мне, что я никто, ты тоже не знал?
Игнат молчал. Стоял в дверях спальни и молчал.
— Вот и я поняла, — тихо сказала Роксана. — Ты знал. Все знал. И позволял. Потому что так удобнее. Пусть мама все решает, а ты в стороне.
— Роксана...
— Нет, — она подняла руку. — Больше не надо. Все понятно. Завтра к вам придет Кристина. Может, она и правда лучше меня подойдет. Может, она будет молчать, когда ее унижают. Может, она будет благодарить за то, что ей разрешают жить в этом доме.
— Не уходи...
— Поздно, Игнат. Слишком поздно.
Роксана застегнула сумку и пошла к двери. В коридоре стояла Фаина Васильевна с торжествующим видом.
— Правильно делаешь, — сказала она. — Сама поняла, что не подходишь. Умная девочка, в конце концов.
Роксана остановилась у порога.
— Знаете что, Фаина Васильевна? — сказала она спокойно. — Я желаю вам найти именно такую невестку, какую вы заслуживаете. Именно такую.
— Что это значит?
— Это значит, что когда-нибудь вы встретите женщину, которая будет поступать с вами так же, как вы поступали со мной. И тогда вы поймете.
— Да что ты мне угрожаешь?!
— Не угрожаю. Прощаюсь.
Роксана открыла дверь. На пороге стояла соседка, тетя Тома — женщина лет пятидесяти, с которой Роксана иногда здоровалась.
— Ох, Роксаночка, — сказала тетя Тома, — я тут думала зайти... Но вижу, ты уходишь. Не вовремя?
— Как раз вовремя, — ответила Роксана. — Заходите. Теперь в этом доме будет намного спокойнее.
Она перешагнула порог и не обернулась. Даже когда Игнат крикнул ей вслед:
— Роксана! Вернись! Мы все обсудим!
Она шла по улице, и с каждым шагом становилось легче. Словно с плеч упала невидимая тяжесть. Словно она наконец-то смогла выпрямиться в полный рост.
У вокзала она купила билет на первый попавшийся поезд. Москва. Почему бы и нет? Там живет ее подруга Света, которая уже полгода зовет в гости.
В вагоне было почти пусто. Роксана села у окна и достала телефон. Сорок три пропущенных звонка от Игната. Двенадцать сообщений. Последнее: "Мать извинится. Вернись. Поговорим."
Роксана усмехнулась и заблокировала номер.
— Трудный день? — спросил кто-то рядом.
Она подняла голову. Напротив сидел мужчина лет тридцати пяти. Он был симпатичным с добрыми глазами.
— Можно и так сказать, — ответила Роксана. — А у вас?
— У меня, наоборот, легкий, — улыбнулся он. — Борис. А вы?
— Роксана. Очень приятно.
— Взаимно. Не хотите рассказать, что случилось? Иногда незнакомому человеку проще.
Роксана посмотрела в окно. За стеклом мелькали огни города, который она покидала, возможно, навсегда.
— Знаете, — сказала она, — а может, и расскажу. У нас впереди целая ночь, и мне кажется, что самое худшее позади.
— Тогда начинайте, — сказал Борис, устраиваясь поудобнее. — Я слушаю.
И Роксана начала рассказывать. О любви, которая превратилась в привычку. О доме, который стал чужим. О свекрови, которая решила переписать чужую жизнь. О муже, который предал, даже не заметив этого.
А поезд мчался в ночь, увозя ее от прошлого к тому, что еще только предстояло узнать.
Прошло полгода
Роксана стояла у окна небольшой квартиры, которую снимала в Москве, и читала письмо.
— Борис, — позвала она. — Ты не поверишь, кто мне написал.
— Кто? — спросил он, выходя из кухни с двумя чашками чая.
— Игнат. Настоящее письмо, на бумаге. Слушай, что он пишет.
Она развернула письмо и начала читать:
"Роксана, не смог тебе написать смс, так как ты заблокировала мой номер. Поэтому пишу по старинке, как в детстве писал бабушке. Наверное, это глупо, но мне нужно, чтобы ты знала..."
— Что он знает? — перебил Борис.
— Подожди, дальше интереснее. "Мать умерла три недели назад. Инфаркт. Я был рядом, держал ее за руку. Знаешь, что она сказала в последние минуты? «Роксана была хорошей девочкой. Я была дурой». Вот так. Без объяснений, без оправданий. Просто — была дурой."
Роксана замолчала, перелистывая страницы.
— Что еще? — тихо спросил Борис.
— А вот это... это неожиданно. "После похорон я нашел в маминых вещах странную коробку. Там лежали вырезки из газет — объявления о знакомствах. Десятки объявлений, которые она вырезала в течение последних пяти лет. Все подчеркнуто, с пометками. И записная книжка с телефонами женщин, которые искали мужей. Роксана, она готовилась заменить тебя задолго до того, как мы поженились. Она планировала это еще тогда, когда мы только встречались."
— Что?! — Борис поставил чашку. — То есть она изначально была против вас?
— Да, но дальше еще хуже. "Я нашел дневник. Мама вела дневник и писала там такие вещи... Она писала, что специально настраивает меня против тебя. Что подслушивает наши разговоры и потом пересказывает мне в искаженном виде. Помнишь, я говорил, что ты якобы жаловалась подруге на мою зарплату? Это мама выдумала. Помнишь, я обвинял тебя в том, что ты не хочешь детей? Это тоже ложь. Она сказала, что подслушала твой разговор с врачом. Роксана, она методично уничтожала наши отношения. Каждый день. Каждый разговор."
Роксана опустилась на диван. Руки дрожали.
— Я не могу это читать, — прошептала она. — Это слишком...
— Давай я дочитаю, — предложил Борис, забирая письмо. — "Самое страшное в дневнике — это план. Она составила план по твоему «удалению». Да, именно так и написано. Сначала поссорить нас, потом переехать к нам, потом найти мне другую жену. Все по пунктам, по датам. Она даже написала, что будет делать, если ты забеременеешь. Роксана, мне стыдно писать это, но она планировала подсыпать тебе что-то в еду, чтобы случился выкидыш."
— Господи, — выдохнула Роксана. — Она была больна. Серьезно больна.
Борис продолжил: "Я понял, что жил с монстром. Что она использовала мою любовь к ней, чтобы разрушить мою любовь к тебе. Я понял, что я не муж, а марионетка. Что три года брака я был не собой, а тем, кем она хотела меня видеть. Роксана, я не прошу прощения. Я не жду, что ты вернешься. Я просто хочу, чтобы ты знала правду. Чтобы знала, что наша любовь была настоящей. Что ты не сошла с ума, не выдумала проблемы. Что ты была права во всем."
— А в конце что? — спросила Роксана.
— "Я продал квартиру. Дачу тоже. Не могу больше жить там, где она плела свои интриги. Уезжаю в другой город, начинаю все сначала. Хочу найти психолога, понять, как я мог быть таким слепым. Как мог предать единственного человека, который меня по-настоящему любил. Будь счастлива, Роксана. Ты заслужила все самое лучшее в этой жизни. Твой бывший муж, который наконец-то стал мужчиной. Игнат."
В комнате повисла тишина. Роксана сидела, уставившись в одну точку.
— Что чувствуешь? — осторожно спросил Борис.
— Странно... — медленно сказала она. — Я думала, что почувствую облегчение. Что скажу: «Вот, я же говорила!» Но нет. Мне просто... грустно. Грустно, что три года жизни были украдены. Что любовь была убита не нами, а чужими руками.
— Жалеешь, что ушла?
— Конечно же, нет. Ни капли не жалею! — Роксана посмотрела на Бориса.
Борис обнял ее.
— А что будешь делать с письмом?
— Я напишу ему ответ, — сказала она. — Один раз и навсегда. Скажу, что прощаю. Не его — его мать. Что понимаю, как трудно ему сейчас. Что желаю найти себя настоящего. И что наша история закончена. Окончательно и бесповоротно.
— Ты уверена?
— Абсолютно. Знаешь, что самое важное в этом письме? Не признание его вины. Не разоблачение свекрови. А то, что он наконец-то взял ответственность за свою жизнь. Продал квартиру, уехал, идет к психологу. Впервые за всю его жизнь он принимает решения сам. И это главное.
— А мы?
Роксана повернулась к Борису и улыбнулась.
— А мы живем дальше. Строим свою семью, рожаем детей, создаем тот дом, о котором я мечтала. Дом, где никто не будет указывать, чьи правила главнее. Где любовь будет сильнее гордости.
Она взяла письмо и аккуратно сложила его.
— Это письмо я сохраню. Не как память о прошлом, а как напоминание о том, что правда рано или поздно всплывает на поверхность. И что иногда нужно пройти через ад, чтобы найти свой рай.
А вечером, когда Борис уснул, Роксана села за стол и написала короткий ответ:
"Игнат, спасибо за честность. Лучше поздно, чем никогда. Прощаю твою мать — она была больна. Прощаю и тебя — ты был сыном. Желаю найти себя и стать тем мужчиной, каким мог бы быть. Будь счастлив. Навсегда твоя бывшая жена, которая наконец-то стала женщиной."
Запечатала конверт и положила его на полку. Завтра отнесет на почту. А послезавтра забудет об этой истории навсегда.
Потому что впереди у нее была целая жизнь. Новая, честная, настоящая. И она не собиралась тратить ее на воспоминания о прошлом.