Посетив Шанхай этой весной, я удивилась огромному количеству сохранившихся зданий в стиле ар-деко, особенно во французской концессии. И это с учетом того, что китайцы без особого трепета относятся к наследию этого времени, считая его неудобным напоминанием о периоде иностранного управления Шанхаем.
И вообще, китайская школа реставрации архитектурных памятников не является одной из самых сильных, и им проще разрушить и построить заново, хотя сейчас ситуация, несомненно, меняется в лучшую сторону. То есть, с учетом всех вводных, такое количество сохранившихся памятников ар-деко — это говорит об огромном буме строительства в то время, сопоставимом в количественном соотношении, наверное, только с зданиями в стиле ар-деко в Америке.
После революции 1917 года Шанхай стал одним из ключевых центров русской диаспоры. К 1930-м годам здесь проживало около 25 000 эмигрантов, включая инженеров, художников и архитекторов, сформировавших уникальный пласт в городской застройке. В основном это были представители движения белоэмиграции.
Стилистически, например, в отличие от советского ар-деко, где доминировала монументальность (как в проекте Дворца Советов Б.М. Иофана), шанхайские постройки русских зодчих сочетали европейский шик с ностальгией по утраченной Родине. Их работы стали ответом на запросы интернациональной элиты — банкиров, коммерсантов и беженцев-аристократов, искавших в Азии «осколок» довоенной Европы.
Апартаменты «Астрид» (南昌大楼): Русский гений в деталях
8 этажей
Общая площадь построек: 11 196 кв. м
Год основания: 1933
Нынешнее состояние: жилое здание
Архитектором одного из знаковых зданий в стиле ар-деко во французской концессии выступил Владимир Ливин-Гольденштедт, который перебрался в Шанхай из Владивостока в 1922 году, когда победа советской власти стала свершившимся фактом даже на Дальнем Востоке. К моменту переезда в Китай он уже был известным архитектором и имел за плечами целый ряд крупных построек, в том числе для госучреждений, многие из которых до сих пор украшают центр Владивостока.
С наступлением Первой мировой войны немецкая фамилия архитектора начала вредить карьере, и он взял фамилию матери и стал Ливиным. Переехав в Шанхай, Ливин вернулся к прежней фамилии, так как в Китае немецкое происхождение ассоциировалось с надежностью и высокой квалификацией.
Здание сохранило основную структуру и многие оригинальные элементы (лестницы с мозаикой, часть плитки, планировку квартир). Однако реставрации (включая масштабную в 2024 году) сталкивались с проблемами:
Утрата подлинных элементов
Исчезли оригинальные витражи, некоторые балконы, окна заменены на современные (иногда не соответствующие стилю).
Сложность сохранения уникальных материалов
Главная проблема – оригинальная полихромная глазурованная плитка. Ее уникальные оттенки и текстуры (включая «веснушчатую» фактуру некоторых типов) крайне сложно воспроизвести. Реставраторам 2024 года пришлось проводить специальные изыскания на заводах в Исине (宜兴), чтобы максимально точно подобрать замену утраченным фрагментам. Внутри здания также сохранились различные виды плитки (кремовая, зеленая, коричневая) и мозаичные полы, требовавшие кропотливой реставрации.
Адаптация к современным нуждам
Проведена реконструкция тесных коммунальных кухонь и санузлов, установлены новые лифты в стиле ар-деко (с декоративными указателями этажей), укреплены конструкции, упорядочены инженерные коммуникации и фасадные элементы (кондиционеры, вывески).
Статус и современное использование
Несмотря на изменения, «Астрид» в 1995 году получил статус «Выдающегося исторического здания Шанхая» (优秀历史建筑), что обеспечило ему защиту. Сегодня он функционирует как жилой дом с магазинами на первом этаже, сохраняя дух эпохи в своем сердце.
Илларион Томашевский
Другим ярким примером русской архитектурной династии в Шанхае был Илларион Павлович Томашевский (1909–1965). Родившийся во Владивостоке, он прибыл в Шанхай через Харбин в 1924 году после трагической гибели родителей. Его карьера стала мостом между международными фирмами и независимым русским творчеством
Глава чертежного и архитектурного отдела шанхайского филиала Palmer and Turner (P&T)
В 1927 году поступил на 4-летний архитектурно-строительный курс в ведущей фирме Palmer and Turner (P&T), которую блестяще окончил в 1931 году. Был назначен главой чертежного и архитектурного отдела шанхайского филиала P&T, где проработал 14 лет. На этом посту он участвовал в создании знаковых объектов ар-деко, таких как отель «Метрополь» (Metropole Hotel), «Гамильтон-хаус» (Hamilton House), а также фабричных комплексов (включая пивоварню и хлопкопрядильную фабрику «Ewo» в качестве главного архитектора).
Независимое творчество
В 1939 году, еще работая в P&T, Томашевский открыл собственную мастерскую. Он стал страстным пропагандистом идеи доступного жилья, проектируя и строя так называемые «карликовые дома» – компактные, функциональные жилые дома, преимущественно во Французской концессии. В период 1939–1942 гг. по его проектам было возведено 10 зданий, включая его собственный двухквартирный таунхаус на авеню Марнье (Route Magnin). Эта архитектура отчасти напоминала застройку Майами в стиле ар-деко.
Творческий союз с Дронниковым
Тесное сотрудничество с другом и коллегой Владимиром Николаевичем Дронниковым (V. N. Dronnikoff) было плодотворным. Их самым известным совместным проектом стали апартаменты «Деластр» (Delastre Apartments), которые сегодня являются единственным зданием в Шанхае с памятной доской, увековечивающей имена обоих русских архитекторов. Подрядчиком для большинства построек Томашевского выступала фирма A. V. Kooklin.
Культурная деятельность
Помимо архитектуры, Томашевский участвовал в культурной жизни диаспоры, будучи соучредителем и спонсором литературного журнала «Феникс» (Phoenix) в 1935 году. В годы японской оккупации был казначеем Советского Спортивного Клуба и консультировал по реставрации памятника Пушкину.
В 1947 году Томашевский репатриировался в Советский Союз и обосновался в Красноярске, где продолжил работать по профессии. В 1953 г. он вступил в Союз архитекторов СССР. В 1953 г. Томашевский создал ряд промышленных и транспортных зданий в Красноярске, Абакане, Черногорске и Челябинске.
Театр «Лайсеум»: Неофициальный русский клуб
Авторство точно не установлено, театр (известный как центр русской культуры) обладал типичными чертами архитектуры Томашевского, хотя и выполнен в стиле эклектики с элементами ар-деко.
- Интерьеры со светильниками в стиле ар-деко, напоминающие работы советского дизайнера Абрама Дамского (автора светильников для метро «Маяковская»).
Русские архитекторы привнесли в шанхайское ар-деко две ключевые черты:
- «Театральность» пространства: любовь к многослойным сценариям движения — вестибюли с двойными лестницами, галереи для оркестров, как в домах петербургской знати. В «Астрид» это проявилось в тщательно продуманном, эффектном главном входе и планировке, задающей торжественность входа.
- Контраст материалов и детализация: сочетание холодного металла (никелированные перила, решетки лифтов) с теплыми текстурами — дубовые паркеты, мраморные камины (аналогично интерьерам ленинградского Дома Ленсовета). В «Астрид» контраст проявился не только в цветах плитки, но и в сочетании гладких поверхностей с богатой геометрией узоров на полу, в ковке и на порталах.
Работа в таких гигантах, как P&T, дала русским архитекторам, вроде Томашевского, доступ к самым передовым международным тенденциям ар-деко, которые они творчески адаптировали, внося свои национальные черты (театральность, контрастность, внимание к детали).
Влияние на город: Между наследием и забвением
Русские проекты, такие как «Астрид», задали стандарт элитного жилья в Шанхае. Например, апартаменты «Гасконь» (1934, арх. Леонар и Вессер), хотя и созданы французами, явно наследовали принципы «Астрид»: плоские крыши-террасы, закругленные углы, эркеры.
Русские проекты, такие как «Астрид» и «Деластр», задали стандарт элитного и доступного жилья в Шанхае. Однако судьба их создателей сложилась по-разному. Илларион Томашевский, как и многие другие, в августе 1947 года репатриировался в СССР на фоне распада иностранной общины. Он поселился в Красноярске, вступил в Союз архитекторов СССР и продолжил работу, проектируя промышленные и транспортные здания в Сибири и на Урале, но уже в контексте советской архитектуры, далекой от шанхайского ар-деко. Его отъезд символизировал конец целой эпохи русского архитектурного влияния в Шанхае.
Сегодня, глядя на отреставрированные фасады «Астрид» или памятную доску на «Деластре», мы видим не просто стиль, а символ сопротивления, адаптации и творческой воли: даже в изгнании русские мастера создавали произведения, обогатившие лицо Азии и продолжающие жить, пусть и в измененном виде, спустя почти столетие.
«Шанхай 1930-х был Вавилоном, где ар-деко говорило на всех языках. Но русский акцент в этой речи — самый пронзительный»* (К. Князева, исследователь шанхайской архитектуры).
Здания вроде «Астрид» и «Деластр» и судьбы архитекторов вроде Томашевского — материальное воплощение этого «пронзительного русского акцента» в глобальном диалоге культур.
Екатерина Серёжина