А в сентябре вокруг Ленинграда замкнулось блокадное кольцо. Никто не знал, как долго город будет отрезан от всех стран, паника нарастала постепенно. Первое время людям удавалось сохранять бодрость духа и верить в скорую победу.
Однако шли дни, недели, месяцы, и страдания, голод, холод и боль постепенно проникли в каждый дом. Постоянный голод и страх – вот что испытывали люди.
Зина была общительной девочкой. Раньше в их доме часто бывали друзья. Бабушка и мама приглашали приятелей и коллег, которых радушно угощали. На кухне взрослые вели разговоры, а дети беззаботно резвились по дому. А когда ребятня совсем уж бушевала, родители отправляли малышей во двор.
Теперь же взаимные визиты стали редкостью. Благодаря запасам в доме Елизаветы и столовой на заводе, где она работала, нужда в их семье еще не стояла совсем уж остро. Порой женщине удавалось спрятать котлетку или пригоршню макарон для внучки. Случалось, она приносила концентрированное молоко, капелькой которого угощала и Василису. А однажды к радости Зины, бабуля угостила ее двумя галетами и печеньем.
В обычное время они довольствовались небольшим количеством крупы, сахара и чая из старых запасов. Первое время были еще консервированные овощи и варенье, когда-то привезенные из деревни. Во многих семьях и того не было. Ушли в прошлое праздники и застолья, чаепития и хлебосольные встречи.
- Бабуль, а почему никто не ходит к нам в гости? – спросила однажды Зина. Девочка очень хотела кушать, но не только голод печалил ее.
- К нам обязательно будут ходить гости, но не сейчас.
- А когда, бабуль?
- Когда нам будет, чем угостить их. Ты знаешь, что, когда в дом приходят гости, нужно накрывать стол.
- Бабушка, а мы почему не ходим в гости? Пусть нам не накрывают стол, можно и водички попить.
- А потому что в гости нельзя ходить с пустыми руками. Вот станем жить, как раньше, будем и по гостям ходить, - терпеливо отвечала Елизавета.
Впрочем, вскоре желание девочки принимать у себя гостей, тоже пропало. Однажды к ней пришли подружки. Девчонки перебирали старые «богатства» - кукол, потерявшие цвет карточки с картинками, браслеты из бисера. В комнату вошла Василиса и, увидев подруг своей маленькой хозяйки, поприветствовала их доброжелательным мурчанием.
- Ой, какая Васька тощая стала, - прошептала соседская девочка Римма.
Василиса и раньше была худенькой, изящной кошечкой, но теперь она стала еще тоньше. На маленькой полосатой мордочке большие зеленые глаза казались просто огромными.
Зина опустила глаза. Она боялась, как бы подружки не стали спрашивать о том, чем питается Вася. Порция домашней любимицы значительно уменьшилась по сравнению с былыми временами, и всё же бабуля честно делилась с ней едой. Не было теперь у кошки ни свежего мяса, ни рыбы, но она получала размоченную в воде крупу, хлеб и изредка немного масла или молока.
Бабушка запретила Зине говорить с кем-либо о еде. Ведь даже те крохи, что ей удавалось принести с заводской столовой, забирать домой не разрешалось. И уж тем более, не следовало рассказывать о том, чем питается кошка.
- А моя мама говорит, что люди, которые держат дома животных, бессовестные, - фыркнула Таня.
- Почему это? – вспыхнула от недоумения Зина. Она всегда недолюбливала Таню, но эту девочку привела с собой её соседка Римма, лучшая подруга.
- Потому что люди умирают от голода, а вы животных держите, - сердито ответила Таня.
- Наша Василиса…ловит мышей, их и ест, - соврала Зина.
На самом деле девочка много раз спрашивала бабушку, почему они не выпускают Василису охотиться. Несколько раз, правда, кошка выходила из дома, но бабуля всегда тревожилась за нее. Зина и сама удивлялась, почему бы Василисе не добывать себе пропитание, но бабушка была непреклонна.
О причинах своего решения Елизавета не говорила внучке. И только сегодня девочка узнала страшную правду.
- А вот и нет, не ловит Васька мышей, - воскликнула Римма и погладила пушистую голову, которая терлась об нее.
- Ловит! – упрямо ответила Зина.
- Не ловит! – запальчиво произнесла Римма. – Я знаю это, потому что слышала, как Елизавета Петровна говорила кому-то. Боится она Ваську выпускать, потому что ее поймать могут и съесть.
- Кто, крысы что ли? – удивилась Зина, забыв о том, что собралась врать до конца.
- Люди! – воскликнула Таня. – Сейчас все едят, чего ж не есть, когда мяса хочется!
- Что ты такое говоришь! – напустилась Зина на вредную гостью. Даже слышать она не хотела тех слов. Но Таня не могла угомониться – говорила все более страшное и неприятное.
- И твою Васю также съедят. И правильно сделают, людям есть нечего, а вы кошку кормите!
Накинулась Зина с кулаками на девочку. Подрались они, так колотили друг друга, что в подъезде слышно было. Хорошо, что Елизавета подоспела. Разняла их и сказала девочкам домой идти.
Хотела бабушка отругать внучку. Но когда та в слезах сказала, в чем дело, не стала браниться.
Когда наступили холода, кошка своим теплом согревала Зину. Когда девочка простывала, Василиса, как заботливая мать, не отходила от девочки, и у неё получалось унять кашель. У самой Елизаветы болели ноги и ныли спина, и, если бы не её любимица, мучений и страданий было бы гораздо больше.
Какое-то время держалась женщина и не выпускала кошку из дому. Но обстановка в городе становилась все тяжелее, нормы провизии были все меньше, домашние запасы подошли к концу. Вскоре Елизавете уже нечем было кормить ни внучку, ни бедное тощее животное.
Еще страшнее было теперь выпускать кошку во двор. Если сильное животное могло охотиться на грызунов, то теперь Василиса уже сама, скорее всего, стала бы их едой. И однажды она все-таки исчезла. То ли выпрыгнула в окно, то ли прошмыгнула в дверь.
Неприятное чувство шевельнулось в груди Елизаветы. Она знала, что её любимице на улице не выжить. Горько было понимать, что им самим будет тяжело, ведь Василиса умела унимать боль, лечить простуду и согревать. И всё же мелькнула мысль о том, что кошка ушла, а значит стало одним ртом меньше. Возможно, животное инстинктивно понимало это и желало облегчить хозяйке жизнь.
***
Вася ушла в декабре 1942 года. О том, что стало с ней, когда наступили холода, а город атаковали грызуны, Елизавета и Зина старались не думать. И без того было о чем тревожиться и грустить.
Девочка постоянно болела, её покидали силы. К тому же она тосковала по матери. Бабушка думала, что с таким слабым здоровьем без лекарств и качественного питания внучка не протянет и до весны. При любой возможности она добывала хоть что-то, способное поддержать организм.
У Елизаветы когда-то были красивые украшения, обувь и хорошая одежда. До войны в доме имелись ковры, изящная посуда и хорошая мебель. Женщина распродала всё до последней вещицы, но цена некогда дорогих предметов обстановки была очень низка, когда мерили её продуктами питания.
После прорыва блокады в январе сорок третьего стало немного полегче. Продовольствие понемногу доставляли в полуразрушенный город. Голод и мучения никуда не ушли, но появилась надежда.
О снятии блокады объявили через год. И несмотря на то, что серьезные испытания все еще были впереди, Елизавета вдруг поняла, что их бедам скоро придет конец.
Зина была еще ребенком, она не так много захватила той спокойной, довоенной жизни. Она будто бы забыла о том, что можно спокойно учиться и работать, дружить, сытно есть и спокойно спать. Девочка привыкла к страху смерти, холодам и неотступному голоду. Поэтому тяжело с ней было бабушке, казалось, дух ребенка был окончательно сломлен.
Тогда Елизавета приняла решение отправить внучку в деревню к Анне, которая три года мучилась от неизвсестности и к своей сестрк. После снятия блокады это стало возможным. Когда наладилось почтовое сообщение, Лиза смогла, наконец, выйти на связь с дочерью, которая рвалась приехать в город.
"Ни в коем случае не приезжай. Это еще слишком опасно, - писала мать, - при первой возможности я отправлю к тебе девочку. Свежий воздух и деревенские продукты – это то, что нужно Зине".
Елизавета переживала, что внучку не радует ничего. Она даже не обрадовалась скорой к поездке в деревню и встрече с матерью. Жизнь будто утратила начисто яркие краски. Питание постепенно становилось менее скудным и более разнообразным, но девочка чахла, худела и уходила в себя.
И когда бабушка потеряла всякую надежду на возвращение ребенка к жизни, случилось чудо. К ним вернулась Василиса.
У Лизы закружилась голова. На секунду она подумала, что сидящая у подъезда кошка – плод ее воображения. Может быть, это была другая кошка? Нет, Василиса.
Она по -прежнему была худой, но уже не изможденной. Кошка, будто все это время ждала хозяйку на этом самом месте.
- Васька, голубушка моя, - прошептала женщина и взяла животное на руки. И кошка ответила ей благословенным урчанием, способным унять боль и мучения.
Не спуская Василиску с рук, Елизавета зашла домой. Она открыла дверь и впустила животное в дом.
- Зиночка, иди сюда моя хорошая! – воскликнула бабушка. – Смотри, кто к нам пришел.
Девочка послушно отозвалась на голос и вышла поздороваться с гостем. Её взгляд выражал абсолютное безразличие, пока она не увидела кошку.
- Васька, - прошептала Зина, - ты мне снишься, или правда ты
- Она вернулась, Зин, - радостно сказала бабушка и погладила девочку по волосам, - а значит, ко мне вернется моя любимая внучка.
- А я никуда и не уходила, бабуль, - возразила Зина с удивлением. Она держала на руках свою любимицу и наслаждалась ее урчанием.
- Правда? – улыбнулась Лиза. – А мне показалось, я давным-давно уже не видела мою девочку. А вот теперь, кажется, вижу.
Санкт-Петербург. Наши дни
О том, как слабой и худой Василисе удалось выжить холодной зимой на улицах разрушенного города, кишащего крысами, никто не знал. Почему вернулась она именно в те самые дни, когда Зине, казалось, уже никто не сможет помочь, тоже было неизвестно.
Историю чудесного возвращения обычной ленинградской кошки после суровых недель и месяцев в семье Елизаветы и её внучки передавали из уст в уста. Это, действительно, казалось, чудом.
Очень хотелось найти разгадку этой удивительной тайны девочке Зине, правнучке той самой Зинаиды, что ребенком пережила блокаду Ленинграда. Завесу тайны приоткрыл ей дед, сын Зинаиды.
Борис Иванович пришел к внучке на день рождения, и Зина тотчас же сунула дедушке альбом с фотографиями. Девочка потребовала рассказать, как же так получилось, что кошка выжила и вернулась домой после снятия блокады.
- Дед, тебе мама рассказывала, почему Васька выжила? Потому что мышек ела? – тормошила внучка деда Борю.
- Да какие ж мышки-то, - развел руками дед, - слабая она была совсем, а по Ленинграду такие крысы гуляли, что не справилась бы она с ними.
- Ну как же все вышло-то, а? – теряя терпение, спрашивала Зина.
- Не знаю, моя хорошая, - вздохнул Борис Иванович, - но есть у меня одна догадка. Рассказывала мне мать кое-что…
Когда Зина вернулась в школу, среди ее одноклассников был мальчик Сережа Шувалов. Как оказалось, он был сыном одного из работников ленинградского облкома. Николай Шувалов, отец парня, не принадлежал к высшей партийной элите, но все же относился к категории граждан, которые в блокадные времена жили гораздо лучше.
Для них была организована столовая. Им раздавали пайки. Их семьям так же были доступны продукты и медикаменты.
- Что все это значит? – с удивлением спросила Зина. Она не понимала, какое отношение к кошке Василисе и ее прабабушке имел рассказ о тех самых работниках облкома.
- Сережа рассказывал моей матери, что у его отца был артроз. У него страшно болели ноги, - пояснил Борис Иванович, - несмотря на доступ к лекарствам, он от боли не спал ночами. Но однажды на пороге их квартиры появилась кошка.
- Это была Василиса? – воскликнула Зина, сияя глазами.
- Я не знаю. Не знала и моя мать, - пожал плечами Борис Иванович, - но кошку пустили в дом. И Сережа уверял, что она постоянно лежала на ногах у его отца и мурлыкала. А когда вставала, боль таинственным образом проходила.
- Они ее тоже полюбили?
- Уверен в этом, как же можно было ее не полюбить…
Девочка спросила деда еще о том, почему все-таки Василиса вернулась, раз нашла новых хозяев.
- А ты сама-то как думаешь?
- Мне кажется, потому что девочка Зина сильно болела. Василиса почувствовала, что ее прежней хозяйке нужна помощь.
Дедушка кивнул и обнял девочку. Ему казалось, что она все правильно поняла. Борису Ивановичу хотелось перевести разговор на другую тему. Он помнил, что и мать очень не любила вспоминать блокадные времена.
- Зин, а чего ж ты про подарок-то не спрашиваешь? – удивился дед, вдруг вспомнив кое-что важное.
- А я постеснялась, - призналась девочка и смущенно улыбнулась.
- А не надо стесняться, - произнес Борис Иванович, - беги-ка к своей маме в спальню. Она, по-моему, уже сама играет твоим подарком.
Девочка, просияв, побежала в родительскую комнату. Только открыла она и обомлела. Мать держала на руках крохотного котенка – серого в полосочку. Она укоризненно посмотрела на отца.
- Пап, вот ты выдумал, - покачала она головой, - надо было хоть спросить!
- Забыл, - виновато ответил Борис Иванович, затем лукаво подмигнул: - ну что теперь делать?
- А ничего не делать, - улыбнулась Галина, - уже не отдадим обратно.
Женщина протянула котенка Зине со словами, что это подарок от дедушки. Девочка прижала к себе пушистое чудо, уткнулась носом в мягкую шерстку и что-то пробормотала.
- Спасибо, деда, у меня теперь будет собственная Васька, - прошептала девочка.
Котенку, судя по всему, понравилось имя. Он удобно устроился в ладошках своей маленькой хозяйки и заурчал.
Благодарю за прочтение и поддержку автора.
Присылайте свои истории по контактам, которые указаны в описании профиля.
При копировании прошу указывать автора и ссылку на публикацию.
