План свёкра был прост и одновременно сложен. Он не собирался давать нам деньги тайком — это действительно решило бы только краткосрочную проблему. Вместо этого он предложил кое-что другое: открытую конфронтацию.
— Я поговорю с Тоней, — сказал он. — Скажу, что не позволю забрать деньги, которые мы одолжили вам. Она будет в ярости, устроит скандал. И тогда...
— И тогда? — я не понимала, к чему он клонит.
— И тогда она сделает то, что всегда делает, когда не получает своего. Позвонит Олегу, будет жаловаться, давить на жалость, возможно, даже «заболеет». И тут всё будет зависеть от него. От того, сможет ли он впервые в жизни сказать ей «нет».
— Но он никогда...
— Он никогда не говорил ей «нет», потому что никогда не видел, что кто-то другой может это сделать, — перебил меня свёкор. — Не видел альтернативы. Я покажу ему эту альтернативу. Но дальше он должен будет выбрать сам.
Я сомневалась. План казался слишком рискованным. Что, если Олег снова уступит матери? Что, если между ними и свёкром разразится настоящая вой.на? Что, если всё станет только хуже?
— А если не сработает? — спросила я.
Николай Иванович пожал плечами:
— Тогда, по крайней мере, мы будем знать, что попытались. Что не сдались без боя.
Я вернулась домой в смешанных чувствах
Часть меня верила, что план может сработать. Другая часть боялась последствий. Но одно я знала точно: так дальше продолжаться не может.
Всё случилось как свёкор и говорил. Он побеседовал с женой, та устроила грандиозный скандал. И, конечно же, сразу позвонила Олегу.
Я сидела рядом с мужем, когда раздался звонок. Видела, как он менялся в лице, слушая мать. Как пальцы сжимали телефон. Как желваки ходили под кожей.
— Мама, успокойся, — говорил он. — Давай все обсудим спокойно... Нет, я не могу сейчас приехать... Мама, пожалуйста...
Когда звонок закончился, Олег сидел, глядя в пространство перед собой.
— Что случилось? — спросила я, хотя прекрасно знала ответ.
— Отец отказался давать деньги на дачу, — медленно произнёс Олег. — Сказал, что они уже обещаны нам и он не изменит решение. Мама в бешенстве. Говорит, что у неё поднялось давление, что ей нужно к врачу...
— И что ты собираешься делать?
Он посмотрел на меня странным взглядом:
— Не знаю. Я никогда не видел, чтобы отец так поступал. Он всегда... всегда уступал.
— Может быть, он просто устал уступать, — тихо сказала я.
— Может быть, — эхом откликнулся Олег. — Я должен поехать к ним. Поговорить с обоими.
— Хочешь, поеду с тобой? — предложила я.
— Нет, — он покачал головой. — Это я должен сделать сам.
Олег уехал, а я ждала. Время шло очень медленно. Я пробовала читать, смотреть телевизор, даже начала убираться. Ничего не помогало не думать о том, что сейчас происходит у свёкров.
Через три часа в дверь позвонили
Там стоял Олег — уставший, с красными глазами, но с каким-то новым выражением лица. Решимость? Облегчение? Я не могла понять.
— Ты как? — я впустила его в квартиру. — Что там было?
Олег прошёл в комнату и тяжело опустился на диван:
— Это было... сложно. Мама кричала. Отец молчал. Потом она начала плакать, говорить, что мы все её бросили, что никто о ней не думает...
— И? — я села рядом, взяла его за руку.
— И я... — он сделал глубокий вдох, — я сказал ей «нет». Впервые в жизни.
Я замерла:
— Что именно ты сказал?
— Что мы не откажемся от квартиры. Что деньги, которые одолжил отец, пойдут именно на первый взнос, как и планировалось. Что я люблю её, но не позволю больше манипулировать мной, — Олег говорил медленно, словно сам не веря, что сделал это. — Она была в бешенстве. Сказала, что у неё сердечный приступ...
— И ты не поддался? — я затаила дыхание.
— Нет, — он слабо улыбнулся. — Не поддался. Отец вызвал скорую, врачи приехали, измерили давление — всё в норме. Сказали, что это просто нервное расстройство. И знаешь, что самое странное? После их ухода мама... успокоилась. Как будто из неё выпустили воздух. Мы даже поговорили — впервые за много лет по-настоящему поговорили.
— О чём?
— Обо всём. О том, почему она так боится одиночества. О том, как ей трудно стареть. О том, что я всегда буду её сыном, всегда буду любить её — но теперь на моих условиях, а не на её.
Я смотрела на мужа с изумлением. Он казался другим человеком — более уверенным, более зрелым. Будто за эти несколько часов он наконец повзрослел.
— И чем всё закончилось? — спросила я.
— Мы договорились, что деньги пойдут на квартиру. А насчёт дачи... — он сделал паузу, — у меня есть идея. Но сначала я хочу услышать твоё мнение.
Олег придумал новое решение
Он предложил: мы купим квартиру, которую хотели (она была недалеко от города). А позже — через год, когда заработаем больше — поможем его родителям купить маленькую дачу рядом.
— Думаешь, твоя мама согласится ждать? — я сомневалась.
— Не знаю, — честно ответил Олег. — Но это лучшее, что я могу предложить. И если она действительно хочет наладить отношения, она примет это.
Первая встреча после конфликта была напряжённой. Мы приехали к свёкрам на воскресный обед.
Антонина Павловна встретила нас с подчёркнутой холодностью — сухо поздоровалась, пригласила к столу. Ни слова о даче, ни слова о деньгах. Будто ничего не произошло.
Только за десертом Олег решился нарушить молчание:
— Мам, пап, мы с Машей всё обдумали. У нас есть предложение насчёт дачи.
Антонина Павловна вскинула голову:
— Какое ещё предложение? Всё уже решено. Деньги пойдут на вашу квартиру, — её голос звучал ровно, но я видела, как побелели костяшки пальцев, сжимающих вилку.
— Да, на квартиру, — кивнул Олег. — Но это не значит, что мы забыли о твоём желании иметь дачу.
Он изложил свой план. Свекровь слушала с непроницаемым лицом. Николай Иванович украдкой бросал на неё встревоженные взгляды.
— То есть, я должна ждать полтора года? — наконец спросила Антонина Павловна. — В моём возрасте?
— Мама, — Олег говорил спокойно, но твёрдо, — тебе шестьдесят два. Ты здорова, активна. У тебя ещё много лет впереди. Полтора года — не такой большой срок.
— А если я не доживу? — в её голосе прозвучали знакомые нотки манипуляции.
— Доживёшь, — впервые вмешался Николай Иванович. — И перестань драматизировать, Тоня. Мальчик предлагает разумный компромисс.
Свекровь бросила на мужа возмущённый взгляд, но промолчала. Она явно не привыкла к такому тону с его стороны.
— Вот что, — неожиданно сказала я, — а что если мы начнём искать участок уже сейчас? Просто присматривать варианты, без спешки. Чтобы к тому моменту, когда мы будем готовы финансово, у нас уже было представление, что и где.
Антонина Павловна смерила меня долгим взглядом:
— Просто присматривать?
— Да, — я кивнула. — Может, даже съездим посмотреть несколько мест. Все вместе.
— Все вместе, — эхом повторила она. В её глазах мелькнуло что-то, похожее на интерес. — Ну, присматривать я могу начать и сейчас...
Так начался новый, непростой этап наших отношений.
Следующие месяцы были полны противоречий
Мы с Олегом купили квартиру, начали ремонт, обустройство — всё, о чём мечтали. Параллельно, как и обещали, помогали свекрови искать дачные участки.
Поначалу Антонина Павловна продолжала свои манипуляции — то давление у неё подскакивало, когда мы отказывались ехать смотреть очередной участок в неудобное для нас время, то «сердечные боли» начинались, когда Олег не мог приехать помочь с чем-то в выходные.
Но теперь мы были готовы к этому. Каждый раз Олег мягко, но твёрдо обозначал границы: «Мама, я приеду в следующие выходные, а сейчас у нас с Машей другие планы», «Мама, если тебе плохо, вызови скорую, но шантажировать меня этим не нужно».
Первые месяцы были самыми трудными. Свекровь то закатывала истерики, то впадала в обиженное молчание, то пыталась настроить против нас родственников. Но постепенно, видя, что старые методы больше не работают, она начала меняться.
Перелом наступил неожиданно. Как-то в субботу мы приехали к свёкрам, чтобы вместе поехать смотреть очередной дачный участок. Антонина Павловна встретила нас на пороге — непривычно тихая, задумчивая.
— Поехали? — спросил Олег.
— Знаете, — она вдруг замялась, — я тут подумала... А нужна ли мне вообще эта дача?
Мы с Олегом переглянулись, не веря своим ушам.
— В каком смысле? — осторожно спросил он. — Ты же так хотела...
— Хотела, — она вздохнула. — Но теперь думаю — зачем? Уход за участком, постоянные поездки туда-сюда... А годы идут, сил всё меньше. Может, лучше эти деньги потратить на путешествия? Я никогда не была в Париже, например.
Я слушала свекровь с изумлением. Что это — новая манипуляция или искреннее переосмысление?
Ответ пришёл в тот же вечер. Она позвала меня в кухню, пока мужчины смотрели футбол.
— Маша, мы с тобой никогда не были близки. И это моя вина. Я... я боялась, что ты заберёшь у меня сына.
Я молчала, боясь спугнуть этот момент неожиданной откровенности.
— А потом, когда вы съехали, я действительно почувствовала, что теряю его, — продолжила свекровь. — И эта дача... это была просто попытка вернуть контроль. Заставить вас считаться со мной.
— Я понимаю, — тихо сказала я.
— Правда? — она подняла на меня глаза, полные слёз. — Тогда ты поймёшь и то, что я хочу сказать дальше. Я... я больше не хочу свекровью, которую ненавидят, которая вечно мешает. Той матерью, к которой сын приезжает из чувства долга, а не из любви.
Я чуть не поперхнулась воздухом:
— Это никогда не поздно изменить.
— Думаешь? — в её голосе прозвучала надежда.
— Уверена, — я осторожно коснулась её руки. — Знаете, Антонина Павловна, я никогда не хотела забрать у вас сына. Я просто хотела, чтобы у нас была своя семья. Чтобы Олег был счастлив.
— Я знаю, — она вздохнула. — Теперь знаю. Просто потребовалось время, чтобы это понять.
Прошло два года. Многое изменилось
Мы с Олегом живём в новой квартире. Я жду малыша. Дачу мы всё-таки купили.
Как-то раз мы смотрели объявления и нашли участок с домиком недалеко от города. Он был дешёвый, потому что участок заросший, а дом нужно было ремонтировать.
— А что если купить его на всех? — неожиданно предложил Олег. — Как семейную дачу. Мы бы скинулись с родителями, вместе занимались бы обустройством...
Я сомневалась. После всего, что произошло, идея проводить выходные в непосредственной близости от свекрови казалась сомнительной. Но Олег настаивал:
— Мама изменилась, ты же видишь. И отец тоже. Они стараются. Может, пора и нам сделать шаг навстречу?
Решение покупать дачу вместе было рискованным, но, как ни странно, оправданным. Работа над общим проектом сблизила нас.
Николай Иванович раскрылся с новой стороны — оказалось, что в молодости он увлекался столярным делом и теперь с удовольствием мастерил для дачи скамейки, полки, даже соорудил детскую площадку для будущего внука.
А Антонина Павловна... она изменилась, пожалуй, больше всех. Конечно, временами в ней просыпалась прежняя властность, желание всё контролировать. Но теперь она умела останавливать себя. А когда не умела — мы с Олегом мягко, но твёрдо напоминали о границах.
Сегодня мы все вместе на даче. Июльское солнце припекает, в саду жужжат пчёлы. Я сижу в тени яблони, поглаживая растущий живот. Через месяц у нас родится сын.
Олег с отцом устанавливают детские качели — спорят о чём-то, смеются. Антонина Павловна возится с розами — её новое увлечение. Поймав мой взгляд, она улыбается и подходит ко мне.
— Как ты, Маша? Не устала?
В её голосе искреннее беспокойство, без привычного подтекста.
— Нет, всё хорошо, — я улыбаюсь в ответ. — Просто любуюсь вашими розами. Они прекрасны.
— Это заслуга Николая, — она кивает в сторону мужа. — Он нашёл какую-то особую подкормку. Я бы сама не справилась.
Ещё два года назад подобное признание было бы немыслимо. Антонина Павловна никогда не признавала чужих заслуг, особенно в том, что касалось её «территории».
— А знаешь, я иногда думаю какой же эгоисткой я была.
— Все мы ошибаемся, — отвечаю я. — Важно не то, какие ошибки мы совершаем, а то, что мы делаем после них.
— Да, — она задумчиво смотрит на сына и мужа, возящихся с качелями. — Знаешь, я никогда не думала, что в моём возрасте ещё можно измениться. Думала, что поздно. Но оказалось — никогда не поздно начать заново.
Я киваю, понимая, что она права. Два года назад я была готова подать на развод из-за невыносимой свекрови. Сегодня мы сидим рядом, готовимся к рождению ребёнка, который станет её внуком. Жизнь полна неожиданных поворотов.
— Мама! Маша! — зовёт Олег. — Идите сюда, мы закончили с качелями!
Антонина Павловна помогает мне подняться, и мы идём к мужчинам.
— Как думаешь, ему понравится? — спрашивает свекровь, кивая на мой живот.
— Уверена, что да, — я улыбаюсь. — У него будет счастливое детство. И любящая бабушка.
Она сжимает мою руку, и в этом жесте — благодарность, надежда и обещание. Обещание быть лучше, чем вчера. Обещание, которое она даёт не только мне, но и себе.
«Вам ещё долго копить на квартиру, а дача мне нужна сейчас,» — эта фраза могла разрушить нашу семью. Но вместо этого она стала началом нового пути — трудного, с ошибками и отступлениями, но всё же ведущего к лучшему будущему. Для всех нас.