Я смотрела на стоящую передо мной Галину Петровну, и внутри нарастало странное чувство — смесь недоумения, раздражения и какой-то необъяснимой тревоги. Шестым чувством я понимала: в этом внезапном визите кроется что-то большее, чем просто желание пожить у невестки.
— Мариночка, не стой столбом! — бодро скомандовала свекровь, поправляя свою идеально уложенную седеющую прическу. — Помоги Виктору с вещами. Или ты не рада нас видеть?
Последнюю фразу она произнесла с особой интонацией — той самой, которую использовала в моменты, когда заранее обвиняла меня в чем-то. За пять лет брака с её сыном я хорошо изучила эти маленькие манипуляции, из которых, как из кирпичиков, строились наши непростые отношения.
Я машинально взяла тяжелую сумку, которую протянул мне Виктор Степанович — невысокий худощавый мужчина с печальными глазами и вечно опущенными плечами. За двадцать семь лет брака он, кажется, смирился с ролью тени своей властной супруги. Иногда я думала, что мой свёкор понимает меня лучше всех других, но он никогда ни во что не вмешивался. Предпочитал роль молчаливого наблюдателя.
— Галина Петровна, но вы же понимаете, у нас очень мало места, — я попыталась скрыть в голосе досаду. — Андрей только вчера улетел в командировку...
— О которой ты узнала за день до отъезда, верно? — неожиданно перебила меня свекровь, и что-то в её взгляде заставило меня замолчать. На мгновение мне показалось, что она знает что-то, чего не знаю я.
Андрей сообщил о длительной командировке буквально накануне отъезда
«Срочный проект, милая. Два месяца пролетят незаметно», — сказал он, торопливо собирая чемодан. Меня тогда кольнуло подозрение — за восемь лет в своей компании он никогда не уезжал больше чем на неделю. Но я привыкла доверять мужу и подавила сомнения.
— Мы не помешаем, — продолжала Галина Петровна, снимая пальто и проходя в гостиную, будто к себе домой. Её муж следовал за ней с видом человека, годами привыкшего подчиняться чужим решениям. — Я буду помогать с Кирюшей. Мальчику нужно внимание, а ты с работой совсем замоталась.
В её словах звучал привычный упрек. С тех пор как я вернулась к работе после декрета, свекровь не упускала случая напомнить, что «настоящая мать» должна всё время посвящать ребенку. То, что мы с Андреем вместе приняли решение о моем возвращении к карьере юриста, её не убеждало — в её глазах виновата всегда была только я.
Мой взгляд упал на календарь. Двухмесячная командировка Андрея только началась. Впереди — 59 дней с моими непрошеными гостями. Я глубоко вздохнула и пошла готовить диван в гостиной.
Первые дни совместного проживания напоминали хождение по минному полю
Я старалась быть вежливой хозяйкой, но каждое утро, просыпаясь под звуки громыхающей на кухне посуды и громкий шепот Галины Петровны («Виктор, тише! Они еще спят!»), чувствовала, как внутри нарастает раздражение.
К исходу первой недели я поняла, что мой дом перестал быть моей крепостью. Галина Петровна методично, шаг за шагом, перекраивала нашу с Кирюшей жизнь. Она переставила мебель в детской («так будет правильнее, поверь моему опыту»), изменила режим питания сына («в три года пора отучаться от перекусов»), даже мой гардероб подвергся ревизии («замужняя женщина должна одеваться солиднее»).
Виктор Степанович в этой ситуации вел себя странно. Он почти не разговаривал, большую часть времени проводил, читая газеты или просматривая новости на планшете, но иногда я ловила на себе его изучающий взгляд.
Однажды, когда мы случайно остались вдвоем на кухне, он тихо произнес:
— Марина, не суди Галю строго. Она желает тебе добра, просто не умеет показывать это иначе.
Я усмехнулась:
— Странный способ желать добра — вторгаться в чужую жизнь без приглашения.
— У каждого свои методы защиты тех, кого любишь, — загадочно ответил он и, услышав шаги жены, поспешно уткнулся в газету.
Андрей звонил редко — раз в три-четыре дня, разговоры были короткими и какими-то поверхностными. Я несколько раз порывалась рассказать о визите его родителей, но что-то останавливало меня. Возможно, гордость — не хотелось выглядеть беспомощной женой, не способной справиться со свекровью. А может, странное ощущение, что он и так всё знает.
На десятый день я не выдержала:
— Галина Петровна, — собрав всё свое мужество, сказала я за ужином, — мне кажется, вам будет удобнее у себя дома. Кирюша очень шумный, я работаю удаленно часть недели, нам всем тесно...
Свекровь отложила вилку и посмотрела на меня долгим, оценивающим взглядом.
— Ты хочешь, чтобы мы уехали? — в её голосе не было обиды, только какое-то странное напряжение.
— Я хочу понять, почему вы приехали именно сейчас. И почему так внезапно, — я решила идти напролом.
Галина Петровна переглянулась с мужем. В этом коротком взгляде я уловила безмолвный диалог двух людей, проживших вместе десятилетия.
— Мы не от хорошей жизни к тебе приехали, — наконец произнесла она. — У нас дома ремонт.
— Какой ремонт? — удивилась я. За пять лет знакомства с семьей мужа я ни разу не слышала о планах ремонта в их просторной трехкомнатной квартире.
— Обычный, — вмешался Виктор Степанович, не глядя мне в глаза. — Полы меняем, обои, сантехнику. Месяца два продлится, не меньше.
Совпадение? Два месяца — ровно столько, сколько Андрей будет в командировке. Я не верила в такие совпадения, но и разгадать этот ребус пока не могла.
К исходу второй недели мое терпение иссякло
Работа страдала — я не могла сосредоточиться, постоянно отвлекаясь на перебранки свекрови с сыном или её непрошеные советы. Кирюша стал капризничать больше обычного, чувствуя напряжение в доме. А я... я начала видеть кошмары, в которых Галина Петровна забирала у меня сына, а Андрей стоял в стороне и равнодушно наблюдал.
Но больше всего меня мучила мысль, что за этим странным визитом кроется какая-то тайна.
Свекровь и свекор, казалось, о чем-то недоговаривали. Они частенько замолкали, когда я входила в комнату. А иногда я слышала, как тихо спорят по вечерам.
Я уже серьезно начала подумывать о том, чтобы снять квартиру на время «командировки» мужа. И вдруг на пороге неожиданно появился Сергей — младший брат Андрея.
В отличие от своего серьезного и всегда собранного старшего брата, Серёга был полной противоположностью — импульсивный, открытый, эмоциональный. В семье его считали «непутёвым». Хотя на мой взгляд он просто жил по собственным правилам, не старался соответствовать высоким стандартам Галины Петровны.
— Привет, Маринка! — радостно воскликнул он, обнимая меня на пороге. От него пахло дождем, сигаретами и каким-то парфюмом. — Я проездом в городе, решил заглянуть. А родители здесь? Вот это сюрприз! А Андрюха где?
В его последнем вопросе мне послышалась какая-то фальшь. Или это мои разыгравшиеся нервы?
Появление Сергея внесло еще больше хаоса в нашу и без того напряженную жизнь
Галина Петровна явно была не рада сыну, а Виктор Степанович, наоборот, оживился, словно ему нужен был союзник в этой странной семейной игре.
Вечером, когда старшие Нефедовы уже легли спать, мы с Сергеем сидели на кухне. Я рассказала ему всю историю — от внезапной командировки Андрея до не менее внезапного визита его родителей.
— Ремонт, значит, — задумчиво протянул Сергей, вертя в руках чашку с давно остывшим чаем. — Странно, я был у них не так уж и давно. Никаких признаков ремонта, даже разговоров о нем не было.
Мое сердце сжалось.
— Сережа, что происходит? — прямо спросила я. — Ты что-то знаешь, я вижу.
Он долго смотрел на меня, словно решаясь.
— Марина, я сам не знаю наверняка. Но... есть кое-что странное. Андрей взял отпуск на работе. Месяц, не два. Это точно, мне сказал его друг из бухгалтерии.
— Но он говорил о командировке... — растерянно пробормотала я.
— И еще, — Сергей понизил голос, — он обналичил приличную сумму со своего счета перед отъездом. Я это знаю, потому что... ну, я занимал у него деньги, хотел отдать, но он сказал, что счет почти пуст сейчас.
Мир вокруг меня начал рушиться, но вместо паники я почувствовала странное оцепенение. Слишком много странностей, слишком много совпадений.
— Дай-ка я поговорю с мамой, — решительно сказал Сергей. — Она что-то знает, я уверен.
Утром меня разбудили громкие голоса из гостиной
Оставив спящего Кирюшу в кроватке, я прокралась к двери.
— Ты должна сказать ей правду! — требовал Сергей. — Это нечестно, мама! Она имеет право знать!
— Не лезь не в свое дело! — шипела свекровь. — Мы с отцом знаем, что делаем! Хватит того, что ты уже наговорил ей вчера!
— Но она же не дура, сама скоро догадается! — не сдавался Сергей. — Или ты думаешь, что сможешь два месяца изображать заботливую свекровь, чтобы она ничего не заподозрила?
— Я и есть заботливая свекровь! — в голосе Галины Петровны послышались слезы. — Я забочусь о ней и о внуке! А то, что мой сын — идиот, не моя вина!
Сердце бешено колотилось в груди, когда я вышла из спальни. Три пары глаз уставились на меня — растерянные Сергея, виноватые Виктора Степановича и... полные страха Галины Петровны.
— Марина... — начала свекровь, но я перебила её.
— Хватит лжи, — мой голос звучал неожиданно твердо. — Я хочу знать правду. Всю правду. Прямо сейчас.
К моему удивлению, первым заговорил Виктор Степанович:
— Девочка, присядь. То, что мы скажем... это будет тяжело.
Я механически опустилась в кресло, чувствуя, как немеют кончики пальцев.
— Андрей не в командировке, — тихо произнесла Галина Петровна, и её властный голос внезапно стал старческим и надломленным. — Он... он уехал с другой женщиной. На остров Самуи в Таиланде. У них роман уже полгода.
— О Боже, мама! — воскликнул Сергей. — Можно было бы как-то помягче сказать?
Но я была благодарна за эту прямоту. Лучше страшная правда, чем мучительные догадки.
— Кто она? — спросила я.
— Коллега из соседнего отдела. Моложе тебя лет на пять, — нехотя ответил Сергей. — Неважно кто, Марина. Важно, что он... он...
— Предал меня, — закончила я за него. Странно, но я не чувствовала слез, только пустоту внутри, словно кто-то выключил все эмоции.
— Мы узнали случайно, — продолжил Виктор Степанович. — Галин племянник работает в турагентстве, оформлял им путевку. Узнал Андрея на фото в паспорте. Позвонил нам.
— И вы решили... приехать ко мне? Зачем? — я все еще не понимала их мотивов.
Галина Петровна нервно сцепила пальцы:
— Мы боялись, что ты узнаешь. Что кто-то проговорится, или он сам скажет... А у тебя маленький ребенок, ты одна... — она запнулась. — Мы хотели защитить тебя.
— Защитить? — переспросила я с горькой усмешкой. — Вторгнувшись в мой дом, критикуя каждый мой шаг, пытаясь контролировать мою жизнь — это вы называете защитой?
— Мама никогда не умела проявлять заботу правильно, — тихо сказал Сергей. — Но она действительно переживала за тебя. И за Кирюшу.
Я вспомнила, как Галина Петровна настояла на том, чтобы я взяла отгулы на работе «для отдыха» — теперь я понимала, что она боялась моей встречи с коллегами Андрея. Как она перехватывала звонки домашнего телефона, как настаивала, чтобы мы с Кирюшей больше гуляли и меньше сидели дома.
— Мы думали, что сможем... смягчить удар, — пробормотал Виктор Степанович. — Быть рядом, когда ты узнаешь. Помочь с Кирюшей. Галя даже хотела поговорить с сыном, вразумить его... потом.
В этот момент из детской послышался плач Кирюши — словно маленький человечек почувствовал напряжение в доме.
— Я пойду к нему, — автоматически сказала я, поднимаясь.
— Мариночка, — Галина Петровна схватила меня за руку. В её глазах стояли слезы. — Ты... ты простишь нас? За то, что мы не сказали сразу?
Я посмотрела на эту властную женщину, которая сейчас выглядела испуганной и растерянной, на её мужа, всю жизнь находившегося в её тени, но сохранившего доброту и сострадание, на Сергея, который, несмотря на все свои недостатки, всегда стоял за правду.
— Вас — прощу, — тихо ответила я. — А вот Андрея...
Следующие недели были похожи на хождение по кругам ада
Сначала пришло оцепенение — я функционировала как робот, механически выполняя привычные действия, заботясь о сыне, работая удаленно. Внутри была пустота.
Потом накрыла волна боли и ярости. Я плакала ночами, когда Кирюша спал, а днем срывалась на пустяках. Мне хотелось разбить все фотографии Андрея, выбросить его вещи, стереть любые напоминания о нем.
К моему удивлению, именно в этот период я по-настоящему сблизилась с Галиной Петровной. Женщина, которую я всегда считала холодной и критичной, оказалась способной на глубокое сочувствие и поддержку. Она брала на себя заботу о Кирюше, когда видела, что у меня нет сил. Она молча сидела рядом, когда меня накрывали приступы отчаяния.
Она впервые рассказала мне о своей жизни — о том, как тяжело было растить двоих сыновей почти в одиночку, потому что муж много работал; о том, как она боялась не справиться и как эта вечная тревога выковала её характер.
— Я слишком поздно поняла, что моя любовь душит детей, а не помогает им, — однажды призналась она. — С Андреем я всегда была требовательна, мне казалось, что так я готовлю его к жизни... А вырастила эгоиста, который не ценит то, что имеет.
Виктор Степанович проявил себя неожиданно мудрым советчиком в юридических вопросах. Оказалось, в молодости он работал в органах опеки, и хорошо разбирался в семейном праве. Именно он посоветовал мне не торопиться с официальным разводом, а сначала проконсультироваться с хорошим адвокатом по поводу раздела имущества и алиментов.
Сергей стал для Кирюши тем самым «мужским примером», о котором говорила свекровь. Он возился с племянником, брал его на прогулки, читал книги. Маленький предатель, мой сын быстро перестал спрашивать о папе, полностью покоренный вниманием дяди.
А я... я постепенно начала собирать себя заново. Каждый день был борьбой — с болью, с чувством унижения, с паникой перед неизвестным будущим. Но с каждым днем становилось немного легче.
На исходе четвертой недели я впервые почувствовала проблеск надежды
Это случилось утром, когда я проснулась от смеха Кирюши — он играл с дедом, и их радостные голоса наполняли квартиру. Я поняла, что жизнь продолжается, и, возможно, в ней будет место для счастья — другого, не такого, как я представляла, но настоящего.
Вечером того же дня позвонил Андрей. Услышав голос свекрови, он растерялся:
— Мама? Что ты делаешь у нас дома?
— Я с отцом живу здесь уже месяц. Помогаю Марине и Кирюше, — спокойно ответила Галина Петровна.
— Но... зачем? — в его голосе звучало настоящее удивление.
— Потому что твоя жена и твой сын нуждаются в поддержке. Потому что так поступают в семье. Потому что... — она на секунду запнулась, — потому что я знаю о твоем отпуске на Самуи, Андрей.
В трубке повисла тяжелая пауза.
— Мама, я могу все объяснить... — начал он, но свекровь перебила:
— Не мне. Марине. Если она захочет слушать твои объяснения.
Она протянула мне трубку. Я смотрела на неё, не в силах пошевелиться.
— Ты не обязана говорить с ним сейчас, — тихо сказала Галина Петровна. — Только когда будешь готова.
Я покачала головой и вышла из комнаты. В тот вечер я написала Андрею короткое сообщение: «Когда вернешься, найди, где жить. Я подаю на развод».
Прошло шесть месяцев
Андрей вернулся через неделю после того звонка — загорелый, с виноватым видом и охапкой цветов. Он нашел квартиру пустой — мы с Кирюшей и его родители уже переехали. Не к ним, как он почему-то решил, а в небольшую квартирку на окраине города, которую я сняла на деньги от продажи своих украшений и той суммы, что накопила за годы брака «на черный день». Черный день наступил, и я была благодарна своей предусмотрительности.
Развод прошел на удивление гладко — Андрей не спорил ни по одному пункту, словно торопился поскорее закрыть эту главу своей жизни. Может быть, его новая пассия оказалась не такой, как он ожидал? Или романтика Таиланда развеялась при столкновении с реальностью? Я не знала и, что удивительно, почти не хотела знать.
К моему удивлению, Галина Петровна и Виктор Степанович заняли в конфликте мою сторону. Свекровь даже отказалась разговаривать с сыном первые месяцы после его возвращения, а свёкор ограничился коротким: «Ты разочаровал нас, сынок». Их поддержка стала для меня спасительной соломинкой в тот период, когда я училась жить заново — одна, с ребенком, выстраивая карьеру и быт.
Сергей стал частым гостем в нашем доме. Сначала он просто помогал с мужской работой и возился с племянником, но постепенно наши отношения начали меняться. Мы много разговаривали, и я открыла для себя человека, разительно отличающегося от того образа «непутевого младшего брата», который рисовал Андрей. Сергей оказался глубже, умнее и, главное, честнее своего старшего брата.
Я не торопила события, понимая, что раны еще свежи. Но с каждым днем ловила себя на мысли, что жду его звонков, его прихода, его улыбки.
Каждое воскресенье мы с Кирюшей ездили в гости к Галине Петровне и Виктору Степановичу. Они искренне привязались к внуку, а я... я простила их за тот странный «визит». Теперь я понимала, что они действительно хотели защитить меня, просто не знали, как сказать правду.
— Я всю жизнь решала проблемы за всех, — однажды призналась Галина Петровна, когда мы сидели на веранде их дачи. — Мне казалось, что я лучше знаю, как надо. Но я ошибалась, Марина. И с тобой тоже.
Я улыбнулась:
— Мы все делаем ошибки. Важно уметь их признавать.
Она неожиданно обняла меня — впервые за все годы нашего знакомства:
— Ты сильнее, чем я думала. Сильнее, чем мой сын заслуживал.
В начале осени, когда листья начали золотиться, а воздух наполнился особой прозрачностью, Галина Петровна позвонила мне с неожиданной просьбой:
— Мариночка, можно мы с отцом приедем к вам на недельку? Только на этот раз я заранее предупреждаю!
Я рассмеялась — легко и свободно, как не смеялась уже давно:
— Конечно, приезжайте. У нас теперь места много.
— Мы не помешаем твоей... личной жизни? — осторожно спросила она, и я поняла, что она знает о наших с Сергеем отношениях, которые мы пока держали в секрете.
— Нет, что вы, — ответила я. — И потом... — я на секунду задумалась, вспоминая, как утром увидела две полоски на тесте, — мне нужна будет помощь с Кирюшей в ближайшие месяцы. У меня будет много работы и... других забот.
Галина Петровна помолчала, а потом тихо сказала:
— Я очень рада за тебя, девочка моя. За вас. И... если что... я буду рядом. Только теперь я буду спрашивать, прежде чем вмешиваться.
Я улыбнулась. Жизнь продолжалась — другая, не такая, как я планировала, но, возможно, даже лучше. И в этой новой жизни было место для всех — для маленького Кирюши, для Сергея, ставшего мне ближе, чем я могла представить, для Галины Петровны и Виктора Степановича, научившихся быть не только требовательными, но и понимающими.
Ещё можно почитать:
Благодарю, что читаете мои рассказы) Благодарю за лайки и подписку!
А как вы считаете - нужно ли было простить Марине своего мужа и оставить всё как было?