Продолжаем расширять библиотеку обзоров манги — и сегодня поговорим о круто сваренной и лихо закрученной работе Ацуси Канэко, выходившей с 2011-го по 2013-й в издательстве Comic Beam («Термы Рима», «Пустынная крыса»). В одиссею по параноидальным 1960-м отправился Лёша Филиппов для канала «Покебол с предсказанием».
1966 год. Пока по телевизору обсуждают неизбежное покорение спутника Земли, под лунным взором множатся тени нуара. Коррупция, убийства, произвол, секcyализированное насилие (бесконечность — не предел). В одной из точек планеты — приморском городке Тацуми — спешит на место преступления детектив Кэйдзи Сата. Опаздывает, задыхается, спотыкается о вещдоки. Ходячее недоразумение: вчерашний новичок целый месяц пролежал в коме, а теперь вернулся к обязанностям. О загадочной травме напоминает эффектный шрам в районе правого виска — словно замаскированная дверка в его черепную коробку. На самом деле там скрывается металлическая заноза, которую хирурги не решились вытаскивать. Теперь постоянные спутники Сато — провалы в памяти, эмоциональная нестабильность и, возможно, галлюцинации. Он гонится за загадочной Кивако Комиямой, у которой родинка под левым глазом, а в кармане — некая ценная информация. Плюс её поимка — возможно, ключ к заблокированным воспоминаниям: что же вообще случилась, когда они встретились в первый раз?
В манге Ацуси Канэко — автора «Бамби», «Земли» и футуристического ремикса «Дороро» («Найти и уничтожить») — много крупняков, звуков и жидкостей. Wet Moon по-настоящему кинематографична, за счет «монтажа» и припадочного чередования кадров, но есть и исполинский оммаж в виде безумно щурящейся Луны. Из одной глазницы у нее торчит похожий на бутылку космический челнок — привет фильму Le Voyage dans la Lune (1902) Жоржа Мельеса, который маленький Сато видел в кинотеатре, предположительно, 1940-х. Это случилось в тот день, когда бесследно исчезла мама, а будущий детектив полюбил «аскорбинки» со вкусом рамунэ, уверился, что людям не суждено долететь до естественного спутника, и подсознательно выбрал профессию, где бесконечная погоня за женщиной — это почти нормально. Ускользающее лицо Комиямы и издевательски далекая гримаса Луны, неуловимо похожие крупным планом, украшают зеркальный лабиринт рифм Канэко: у персонажей есть двойники, отражения и, кажется, фантомные образы.
Графически «Жидкая Луна» напоминает другое небесное тело, повлиявшее на ландшафт комикс-индустрии: в стиле мангаки угадывается гравитационное воздействие «Черной дыры» (1995-2005) Чарльза Бёрнса. Та же чернильная определенность без серости и оттенков, разбавляемая лишь «газетным» эффектом полутона. Схожая любовь к физиологии и плакатно-крупным лицам. Да и по-линчевски блуждающий сюжет, то ли медленно проваливающийся в безумие, то ли не покидающий одну расшибленную голову, их определенно роднит. Можно еще вспомнить Сатоси Кона с вечным бегом «Актрисы тысячелетия» (2001) и собирающим общественные неврозы «Агентом паранойи» (2004), экспериментальный фильм-сон Алена Рене «Прошлым летом в Мариенбаде» (1961), чью смысловую композицию образуют равно условные люди, тени и статуи, или, конечно. Альфреда Хичкока, чьи «Головокружение» (1958) и «Психо» (1960) Канэко цитирует напрямую.
1960-е вообще благодатная почва для оммажей: тут и становление аниме-индустрии, и японская новая волна (молодая, заводная, рассерженная), и перехлест холодной войны с космической гонкой, где, по сюжету манги, тайком пытается участвовать и Страна восходящего солнца. Однако цель подмигиваний не исторический контекст, а нечто совершенно иное. Логику авторских фаворитов подсказывает контраст умеренно реалистичного чардиза (герои похожи на японцев) и преимущественно западных референсов во всем остальном, включая карикатурные роли женщин и азиатов из американских комиксов. Кажется, Ацуси Канэко исследует разлом между желаемым и действительным, внутренним и внешним, что Япония испытала в национальном масштабе, когда увидела западные технологии и образ жизни в эпоху Мэйдзи, а закрепилась эта двусмысленность с капитуляцией во Второй мировой.
Оттого, вероятно, в «Жидкой Луне» и практически не существует прошлого — разве что упоминается детство Сато и конспирологический филадельфийский эксперимент. Вся сюжетная кутерьма происходит на территории коллективного бессознательного, городских легенд или персональной грезы. Гонит ли детектива вперед детская травма или чувство вины, формирует ли его маршрут замысел мудрого наставника или информатора — серого кардинала Тамаямы, всё это в сущности не так уж важно (хотя каждый «Донни Дарко» провоцирует выстраивать схемы в поисках конкретики). Сочащаяся кровью и потом, слезами и слюнями история Канэко движима лишь ненасытным людским стремлением: догнать подозреваемую, набить карманы, найти ответы, побывать на Луне.
Расщепляемый границами кадров или трудностями восприятия, мир Сато уравнивает кинематографический образ, научную цель, персональную одержимость и просто нежелание существовать по законам прогнившего общества (в лучшем клубе города царит вечеринка в духе одновременно «Сияния» и «С широко закрытыми глазами»). Только погоня за несбыточным позволяет человечеству выживать в проклятом таймлайне, которое оно само же и создало. И это же свойство ведет цивилизацию в пропасть. Впрочем, визуальная и сюжетная гибкость «Жидкой Луны» напоминает, что всё течет, всё меняется, а значит, есть шанс добежать если не до хеппи-энда, то хотя бы душевного покоя.
- Все интервью о манга- и аниме-индустрии можно прочитать тут
- Поддержите канал, если читаете и любите, что тут творится
