Октябрь выдался на удивление теплым. Иван Степанович сидел на крыльце своего дома и наблюдал, как последние лучи солнца окрашивают холмы в золотистый цвет. Хутор Степной — его детище, его жизнь, его наследие — раскинулся вокруг, словно живое полотно. Отсюда, с пригорка, можно было охватить взглядом почти всю территорию: плодородные поля, уходящие к горизонту, зеркальную гладь озера, окруженного ивами, и темно-зеленый массив леса, где сейчас особенно хорошо пахло прелой листвой и грибами.
Скрипнула калитка. Иван Степанович с трудом повернул голову — годы брали своё, шейный остеохондроз давал о себе знать всё настойчивее. Участковый терапевт Николай Петрович, приезжавший на хутор раз в месяц, говорил, что 75 лет — уже не шутки, пора бы угомониться, оставить хозяйство молодым, а самому пожить в своё удовольствие. Иван только усмехался в ответ. В чём его удовольствие, если не в этой земле?
— Батя! — на дорожке показался Виктор, его сын от первого брака. Коренастый, широкоплечий, с уверенной походкой человека, привыкшего к физическому труду, он даже внешне напоминал отца в молодости. — Ты что на холоде сидишь? Опять спину застудишь.
Иван Степанович молча указал на место рядом с собой. Виктор, поколебавшись, присел, достал пачку сигарет.
📖 Также читайте: ТРИДЦАТЬ ЛЕТ МОЛЧАНИЯ: она солгала, чтобы спасти дочь
📖 Также читайте: Бумеранг заботы
— Без меня не начинайте, — раздался женский голос, и к крыльцу подошла Галина, дочь от второго брака. Элегантная, с короткой стрижкой и в дорогом кашемировом пальто, она совсем не вписывалась в сельский пейзаж.
— А на словах всё "соскучилась по родной глуши", — поддел её Виктор, выпуская дым.
— Я действительно соскучилась, — отрезала Галина, поднимаясь на крыльцо и целуя отца в щеку. — Привет, пап. Хорошо выглядишь.
— Врёшь, но приятно, — усмехнулся старик. — Где Антон?
— Дядь Вань! — словно в ответ на его вопрос, к дому подъехал старенький "уазик". Из него выбрался долговязый мужчина лет сорока, на ходу стягивая кепку. Племянник Антон, сын покойной сестры Ивана Степановича, единственный из всей семьи, кто постоянно жил и работал на хуторе.
— Ну вот, все в сборе, — кивнул Иван Степанович. — Проходите в дом, разговор есть.
Родственники переглянулись. Виктор нервно затушил сигарету о перила крыльца, Галина поправила причёску, Антон просто нахмурился, засовывая руки в карманы потёртой куртки.
В большой горнице было натоплено. На столе уже стояла бутылка домашней наливки, нарезанный хлеб и соленья.
— Присаживайтесь, — Иван Степанович тяжело опустился в своё любимое кресло. — Давно хотел с вами поговорить серьёзно. Да всё откладывал.
— Что-то с твоим здоровьем, батя? — в голосе Виктора проскользнула тревога.
— Со здоровьем всё как должно быть в мои годы, — старик усмехнулся. — Не о том речь. О хуторе поговорить надо.
Все трое заметно напряглись. Хутор Степной был не просто землёй с постройками. За сорок лет, что Иван Степанович владел этим хозяйством, оно превратилось в настоящую жемчужину района. Триста гектаров земли, современная ферма, пасека, рыбное озеро, яблоневые сады... Городские приезжали сюда на экскурсии, платили за возможность собрать ягоды и грибы, порыбачить на чистом озере. Туристический бизнес, начатый по инициативе Галины, приносил неплохой доход.
— Я решил при жизни разделить хутор между вами, — спокойно произнёс Иван Степанович, отпивая наливку. — Чего потом делить-то будете? Только переругаетесь. А так — каждому своя часть, и живите с ней как знаете.
За столом повисла тишина. Виктор уставился в свою рюмку, Галина закусила губу, а Антон нервно забарабанил пальцами по столу.
— Дядь Вань, ты это серьёзно? — наконец нарушил молчание Антон.
— А когда я шутил по таким вопросам? — Иван Степанович нахмурился. — Юрист уже все бумаги составил. Завтра приедет, подпишем.
— И как... как ты собираешься делить? — осторожно спросила Галина, пальцы которой нервно теребили салфетку.
Иван Степанович достал из ящика стола карту хутора, аккуратно расстелил её перед родственниками.
— Вот так, — он провёл толстым пальцем по линиям, начерченным красным карандашом. — Виктор получает восточную часть — поля, большой амбар и часть фермы. У тебя, сынок, к земле талант, справишься.
Виктор кивнул, видимо, уже просчитывая возможности и перспективы.
— Галина — южную часть с озером, гостевыми домиками и яблоневым садом. Ты у нас городская, с туристами умеешь работать.
Дочь внимательно изучала карту, явно довольная своей долей.
— Антону — западная часть: лес, пасека и малая ферма. Ты, племяш, всегда с пчёлами ладил лучше всех, да и животных любишь.
— А дом? — тихо спросил Антон. — Центральная усадьба?
— А дом останется общим, — твёрдо сказал Иван Степанович. — Я в нём до конца своих дней жить буду, а потом решите, что с ним делать. Но пока я жив — это мой дом.
Все трое кивнули, не смея возражать.
— И ещё одно условие, — Иван Степанович откинулся в кресле. — Если кто-то из вас решит продать свою часть, то право первой покупки принадлежит вам двоим, — он обвёл взглядом наследников. — А если не договоритесь между собой — земля отойдёт районной школе под образовательную ферму. Тут всё прописано, не отвертитесь.
— Но почему, дядь Вань? — нахмурился Антон. — Мы же взрослые люди, неужели не договоримся?
Иван Степанович только хмыкнул:
— Поживём — увидим.
***
Прошло три месяца с того памятного вечера. Зима выдалась снежной. Иван Степанович, как обычно, сидел на своей веранде, теперь застеклённой и отапливаемой, и наблюдал за хутором. Снег скрадывал границы между участками, но старик знал — они стали куда более осязаемыми, чем те красные линии на карте.
Сразу после раздела начались проблемы. Сначала всё шло гладко: Виктор затеял реконструкцию фермы, Галина привезла дизайнера для обновления туристических домиков, Антон занимался зимней подготовкой пасеки. Но потом…
— Пап, ты не представляешь, что он творит! — возмущалась Галина, влетев в дом три недели назад. — Виктор завёз технику и копает котлован прямо у границы моего участка! Все туристы будут любоваться стройкой вместо природы!
— Он на своей земле, дочка, — пожал плечами Иван Степанович. — Что хочет, то и делает.
— Но его трактора распугают всю рыбу в озере! Ты знаешь, сколько я вложила в зарыбление?
Через день пришёл Антон:
— Дядь Вань, ну скажи ты этой городской штучке! Она музыку включает на весь хутор, у меня пчёлы с ума сходят! Какие зимние экскурсии? Она корпоративы там устраивает! Вчера пьяная компания чуть ульи не перевернула!
А вчера явился Виктор, красный от гнева:
— Батя, твой племянничек совсем обнаглел! Перекрыл лесную дорогу — говорит, что это его территория. А как мне технику на поля загонять? В объезд крюк в двадцать километров!
Иван Степанович слушал их жалобы и медленно качал головой. Что-то шло не так. Он-то думал, что раздел земли решит все проблемы, каждый будет заниматься своим делом и не мешать другим. А вышло наоборот — началась настоящая война за территорию.
В дверь постучали. Старик неторопливо поднялся, опираясь на трость. На пороге стоял участковый Семён Владимирович, пожилой мужчина в форме.
— Здравствуй, Степаныч, — он пожал хозяину руку. — Разговор есть. Можно?
— Проходи, Семён, — Иван Степанович пропустил гостя в дом. — Чай будешь?
— Не откажусь.
Они устроились на кухне. Иван Степанович поставил чайник на плиту, достал мёд и домашнее печенье.
— Что стряслось-то? — спросил он, хотя догадывался о причине визита.
— Да твои наследнички житья не дают ни себе, ни людям, — участковый покачал головой. — Вчера чуть до драки не дошло. Виктор трактором попытался проехать через лес Антона. Тот выскочил с двустволкой. Хорошо, что работники растащили...
Иван Степанович тяжело вздохнул:
— А я предупреждал... Что делать будем, Семён?
— Ты хозяин, тебе виднее, — пожал плечами участковый. — Только если так дальше пойдёт, придётся протокол составлять. Угрозы оружием — это уже не шутки.
Когда участковый ушёл, Иван Степанович долго сидел в задумчивости. Потом набрал номер юриста.
— Сергей Михайлович? Это Иван Степанович. Помнишь, мы с тобой вариант обговаривали? Да-да, тот самый. Готовь документы.
***
В воскресенье все трое снова собрались в доме Ивана Степановича. На этот раз атмосфера была наэлектризованной. Виктор и Антон демонстративно не смотрели друг на друга, Галина сидела с каменным лицом, то и дело проверяя телефон.
— Я вас не просто так собрал, — начал Иван Степанович. — Вижу, что мой эксперимент не удался.
— Какой ещё эксперимент? — нахмурился Виктор.
— Хотел посмотреть, сможете ли вы работать вместе, уважать границы друг друга. Не смогли. — Старик покачал головой. — Продолжите в том же духе — хутор развалится. Вы же как лебедь, рак и щука — каждый в свою сторону тянет.
— Пап, мы взрослые люди, — начала Галина. — Просто нужно время…
— Нужны чёткие правила, — перебил её Иван Степанович. — Я составил новый документ. Либо вы его подписываете, либо я отменяю раздел и возвращаю всё как было.
— Ты не можешь! — вскинулся Виктор. — Я уже кредит взял под реконструкцию!
— Могу, сынок. Документы оформлены с правом отзыва в течение года. Вам решать.
Иван Степанович достал папку и положил на стол три экземпляра договора.
— Что там? — Антон потянулся к бумагам.
— Соглашение об общем использовании ресурсов хутора, — пояснил старик. — Дороги, вода, электричество — всё это общее. График работ, которые могут мешать соседям — тоже согласовывается. Вопросы решаются голосованием, два голоса против одного. И ещё...
***
В разгар обсуждения договора раздался стук в дверь. Все замолчали, переглянувшись.
— Кого еще принесло? — проворчал Иван Степанович, с трудом поднимаясь с кресла.
Виктор дернулся помочь отцу, но тот только отмахнулся:
— Сам справлюсь, не развалюсь.
Он открыл дверь и увидел на пороге молодую женщину лет тридцати. Высокая, темноволосая, в простом пальто и с небольшим чемоданом в руке. Что-то неуловимо знакомое было в её лице, особенно в разлете бровей и глубоко посаженных глазах.
— Иван Степанович ? — спросила она, нервно поправляя шарф.
— Он самый, — настороженно ответил старик. — А вы кто такая будете?
Женщина набрала в грудь воздуха, как перед прыжком в холодную воду:
— Меня зовут Марина. Марина Лебедева. Я... я ваша дочь.
В горнице повисла оглушительная тишина. Иван Степанович застыл в дверном проеме, Виктор, Галина и Антон замерли за столом, не сводя глаз с незнакомки.
— Что за ерунда? — первой пришла в себя Галина. — Папа, кто эта женщина?
— Я вам всё объясню, — торопливо сказала Марина. — Моя мать — Евгения Лебедева. Вы были знакомы в семидесятых, когда работали в Красногорске на сельхозвыставке.
Иван Степанович побледнел и тяжело оперся о косяк.
— Женя? — произнес он одними губами.
Виктор мгновенно оказался рядом, подхватил отца под руку:
— Батя, тебе плохо?
— Нет-нет, — старик отмахнулся. — Проходи, — кивнул он женщине. — Раз уж пришла.
Марина несмело переступила порог, поставила чемодан у стены. В свете лампы стало еще очевиднее семейное сходство — те же скулы, тот же упрямый подбородок, что и у Ивана Степановича в молодости.
— Это какая-то афера, — Галина подошла ближе, скрестив руки на груди. — С чего вдруг вы появились именно сейчас, когда решается вопрос о наследстве?
— Я ничего не знала про наследство, — твердо сказала Марина. — Мама умерла два месяца назад. В ее бумагах я нашла письма и фотографии. Она никогда не говорила, кто мой отец, только что он "уважаемый человек, у которого своя жизнь".
Иван Степанович тяжело опустился в кресло.
— Когда ты родилась? — спросил он хрипло.
— 15 марта 1978 года.
Старик прикрыл глаза, что-то подсчитывая.
— Сходится, — наконец произнес он. — Мы расстались с Женей в июне 77-го. Значит, она уже была...
— Это ничего не доказывает! — вмешался Антон. — Дядь Вань, ты правда веришь какой-то незнакомке?
— Я готова сделать тест ДНК, — спокойно сказала Марина. — Я не претендую на наследство, не думайте. Просто... мама перед смертью попросила меня найти вас. Сказала, что всю жизнь жалела, что не рассказала.
Виктор пристально разглядывал незнакомку:
— А ты кем работаешь?
— Я ветеринар, — ответила она. — В Архангельской области, в глубинке. Сельскую клинику возглавляю.
Иван Степанович вдруг коротко рассмеялся:
— Ветеринар! Вот тебе и гены. Я ведь тоже ветеринаром начинал.
Галина встала, неприязненно глядя на Марину:
— Папа, нам нужно закончить с документами. А личные дела можно решить потом. Если эта... женщина задержится, мы успеем всё проверить.
— Да как ты не понимаешь, — вдруг вспылил старик. — Это меняет всё! Если это действительно моя дочь...
— То что? — резко спросил Виктор. — Ты и ей выделишь кусок хутора?
Марина вскинула голову:
— Я уже сказала, что не претендую ни на что.
— Все так говорят поначалу, — фыркнула Галина.
Иван Степанович ударил ладонью по столу так, что подпрыгнули чашки:
— Достаточно! Что же вы все такие черствые? Появился человек, возможно моя родная кровь, а вы только о земле думаете!
Все замолчали. Антон вздохнул и неожиданно предложил:
— Может, чаю хотя бы предложим... гостье?
Это простое предложение разрядило обстановку. Иван Степанович благодарно кивнул племяннику:
— Правильно говоришь, Антон. Марина, раздевайся, проходи к столу. Будь как дома.
Следующий час прошел за осторожными разговорами. Марина рассказала о своем детстве, о матери, которая всю жизнь проработала учительницей в сельской школе, о своей работе с животными. Постепенно напряжение спало, хотя Галина продолжала держаться отчужденно.
Когда стемнело, Иван Степанович сказал:
— Уже поздно. Марина останется у нас. Виктор, Галина, Антон, мы вернемся к обсуждению договора завтра. Всем нужно успокоиться и подумать.
Все неохотно согласились. Когда дети и племянник ушли, Иван Степанович показал Марине гостевую комнату.
— Спасибо, что не выгнали сразу, — тихо сказала она. — Я понимаю, как это выглядит со стороны.
— Знаешь, — задумчиво произнес старик, — я всегда чувствовал, что с Женей у нас осталось что-то незавершенное. А оказывается, самое главное...
***
Утром Иван Степанович проснулся от запаха свежезаваренного чая и жареного бекона. На кухне Марина готовила завтрак, ловко управляясь с плитой.
— Ты что хозяйничаешь? — улыбнулся старик, входя на кухню.
— В доме моей мамы я всегда была ранней пташкой, — улыбнулась Марина. — Привычка осталась.
За завтраком они продолжили разговор. Марина показала Ивану Степановичу фотографии матери и письма, которые он когда-то писал ей.
— А это мои дипломы, — она протянула документы. — И фото моей клиники.
На снимке была скромная одноэтажная постройка, у входа в которую стояла Марина в белом халате, окруженная деревенскими жителями с кошками, собаками и даже козой.
— Чем занимаешься на своей ветеринарной практике? — поинтересовался Иван Степанович.
— Всем понемногу, — пожала плечами Марина. — В деревне любая скотина на вес золота. Охотничьи собаки, коровы, овцы, лошади. Последние три года пытаюсь наладить профилактическую работу, но это сложно — денег у людей мало.
Старик внимательно слушал, кивая и изредка задавая вопросы. В её словах, движениях, подходе к делу он узнавал себя молодого — то же стремление помочь, та же практичность.
Вдруг во дворе послышался шум. Иван Степанович выглянул в окно и увидел Виктора, стоящего у своего пикапа. Рядом с ним топтался молодой человек в деловом костюме с папкой документов.
— Никак юрист приехал, — пробормотал старик. — Пойду встречу.
Через полчаса в горнице собрались все: Виктор, Галина, Антон, Марина и юрист Сергей Михайлович. Иван Степанович сидел во главе стола, перед ним лежал договор.
— Я всю ночь думал, — начал он. — О хуторе, о вас, обо всей этой ситуации.
Все напряженно слушали.
— Три месяца назад я разделил хутор на три части, думая, что так будет справедливо. Но что получилось? Вместо сотрудничества — война за границы. Каждый тянет одеяло на себя. А хутор — это единый организм, его нельзя рвать на куски.
— К чему ты клонишь, батя? — нахмурился Виктор.
— К тому, что я ошибся, — просто сказал Иван Степанович. — Нельзя разделить то, что создавалось как единое целое. И появление Марины... это как знак для меня.
— Знак чего? — напряженно спросила Галина.
— Того, что я слишком поторопился с решением. — Старик глубоко вздохнул. — Сергей Михайлович, объясните им новый план.
Юрист откашлялся:
— Иван Степанович предлагает создать семейное предприятие — агрокооператив "Хутор Степной". Все четверо наследников становятся равноправными совладельцами, каждый с долей в 25%. Кооператив будет управляться советом, в который входят все владельцы. Решения принимаются большинством голосов. Прибыль распределяется пропорционально вкладу в работу кооператива.
— Что? — воскликнул Виктор. — Ты хочешь отдать четверть хутора этой... женщине, которую знаешь всего день?
— Я никогда не просила об этом! — возмутилась Марина.
— Тихо! — прикрикнул Иван Степанович. — Я еще не закончил. Сергей Михайлович, продолжайте.
— Иван Степанович остается председателем совета до тех пор, пока сам не решит уйти с этой должности. Каждый из наследников будет отвечать за свое направление: Виктор — за растениеводство, Галина — за туристическое направление, Антон — за пасеку и лесное хозяйство...
— А ей что достанется? — с сарказмом спросила Галина, глядя на Марину.
— Ферма, — спокойно ответил Иван Степанович. — Марина — ветеринар с пятнадцатилетним стажем. Она могла бы поднять животноводство на новый уровень.
— Я не могу просто так бросить свою клинику, — растерянно произнесла Марина.
— Никто и не просит бросать, — мягко сказал старик. — Но ты могла бы приезжать, консультировать, постепенно вникать в дела. А потом, если захочешь, перевезти свою практику сюда. У нас в районе хороший ветврач на вес золота.
Воцарилась тишина. Виктор потер подбородок, размышляя, Галина нервно постукивала ногтями по столу.
— А если я откажусь? — наконец спросил Виктор.
— Тогда я отменю прежний раздел и завещаю весь хутор школе, — твердо сказал Иван Степанович. — Я не шучу. Либо вы учитесь работать вместе, либо никто ничего не получит.
— Но это шантаж! — возмутилась Галина.
— Это воспитание, — покачал головой старик. — Хутор создавался трудом многих людей. Он должен продолжать служить людям, а не быть яблоком раздора.
Антон, до этого молчавший, вдруг усмехнулся:
— Знаешь, дядь Вань, а ведь в твоем предложении что-то есть. Я всегда считал, что делить хутор глупо. Вместе мы сильнее.
— Ты просто не хочешь терять контроль к моему участку, — буркнул Виктор, но уже без прежней злости.
— Марина, — обратился Иван Степанович к притихшей женщине. — А ты что скажешь?
Она помолчала, собираясь с мыслями:
— Я приехала не за наследством, а чтобы найти отца. Но... я вижу, что этот хутор — дело вашей жизни. И если вы правда верите, что я могу быть полезна, я готова попробовать.
— Мы даже не знаем, правда ли она твоя дочь, — закончила Галина фразу, зависшую в воздухе.
— Узнаем, — спокойно ответил Иван Степанович. — Результаты теста ДНК придут через неделю. Но я уже знаю ответ. — Он посмотрел на Марину и улыбнулся: — У тебя глаза матери, но характер явно мой.
Виктор тяжело вздохнул и встал, прошелся по комнате.
— Батя, я понимаю, что ты задумал. Но тебе не кажется, что ты слишком торопишься? Может, сначала дождемся результатов теста?
— Время не ждет, сынок, — Иван Степанович покачал головой. — За эти три месяца вы чуть хутор не развалили. А я, возможно, упустил тридцать лет жизни дочери. Больше терять не хочу.
Сергей Михайлович откашлялся:
— Если позволите, есть компромиссный вариант. Мы можем подписать предварительное соглашение о создании кооператива, а окончательные документы оформим после получения результатов теста.
— Разумно, — согласился Антон. — И за эту неделю мы лучше узнаем друг друга.
Галина поджала губы:
— Хорошо, я согласна на предварительное соглашение. Но с условием: если тест отрицательный, мы возвращаемся к прежнему разделу.
— По рукам, — кивнул Иван Степанович и повернулся к Виктору: — Ну что, сынок?
Виктор посмотрел на Марину долгим изучающим взглядом:
— Знаешь, в этой идее есть смысл. Я много лет мечтал расширить ферму, вложиться в мясной скот. Но без хорошего ветеринара это риск. Если ты действительно специалист...
— Двадцать семь коров с маститом вылечила прошлой весной без единой потери, — просто ответила Марина. — Могу показать документы.
Виктор хмыкнул:
— Поговорим об этом позже. Я согласен на предварительное соглашение.
***
Следующие дни прошли в непрерывных разговорах и спорах. Иван Степанович наблюдал, как его наследники постепенно притираются друг к другу. Виктор и Марина с утра до вечера ходили по ферме — она осматривала животных, давала советы, а он внимательно слушал, изредка что-то записывая в блокнот. Антон показал ей пасеку, и они долго обсуждали, как рационально разместить ульи с учетом ветеринарного обслуживания животных. Даже Галина, поначалу державшаяся отчужденно, оттаяла, когда Марина предложила организовать на ферме небольшой контактный зоопарк для детей-туристов.
Вечером шестого дня Иван Степанович сидел на веранде, глядя, как над хутором сгущаются сумерки. Скрипнула дверь, на пороге появилась Марина с двумя кружками чая.
— Можно к вам? — спросила она.
— Конечно, — кивнул он. — И давай уже на "ты". Все-таки, скорее всего, я твой отец.
Марина села рядом, протянула ему кружку:
— Завтра придут результаты.
— Волнуешься?
— Немного, — призналась она. — Знаешь, я всю жизнь гадала, кто мой отец. Мама говорила только хорошее, но никогда не называла имени. Я думала, может, он был женат, или не хотел меня признавать... А теперь понимаю — она просто не хотела вмешиваться в твою жизнь.
Иван Степанович отпил чай:
— Твоя мать всегда была благородной женщиной. Мы расстались, когда я решил вернуться в родные края, строить хутор. Звал её с собой, но она не захотела уезжать от родителей. Если бы я знал, что она ждет ребенка...
— Что бы изменилось? — тихо спросила Марина.
— Всё, — просто ответил он. — Я бы забрал вас обеих. Или остался там. Не знаю. Но точно не упустил бы тридцать лет твоей жизни.
Они помолчали, глядя на звезды, загоравшиеся в темнеющем небе.
— А знаешь, — вдруг сказал Иван Степанович, — даже если, представим невероятное, тест покажет, что ты не моя дочь... я всё равно буду рад, что ты приехала. Ты объединила этих упрямцев лучше, чем все мои угрозы и увещевания.
Марина улыбнулась:
— Они хорошие люди. Просто каждый видел только свою часть картины. А хутор действительно нельзя делить — он как живой организм.
— Точно, — кивнул старик. — Именно так я всегда и думал.
***
Утром пришло электронное письмо с результатами теста. Все собрались в горнице, напряженно глядя на Ивана Степановича, который медленно надевал очки.
Прочитав результат, он поднял глаза на Марину и широко улыбнулся:
— Добро пожаловать в семью, дочка.
Марина прикрыла рот ладонью, в глазах заблестели слезы. Виктор первым подошел к ней и крепко обнял:
— Ну что, сестренка, будем строить новую ферму?
Галина покачала головой:
— Не могу поверить... У меня есть старшая сестра.
— И как теперь будем с документами? — практично спросил Антон.
Сергей Михайлович, приехавший специально для этого случая, достал папку:
— Всё готово к подписанию. Агрокооператив "Хутор Степной", четыре равных доли.
Когда с формальностями было покончено, и юрист уехал, Иван Степанович взял бутылку старого коньяка:
— Думаю, повод достойный.
Они подняли бокалы. Старик окинул взглядом своих детей и племянника:
— За семью. За хутор. За то, чтобы никогда больше не проводить рубежей между нами.
Выпив, он подошел к окну. За стеклом раскинулся хутор Степной — единый, неделимый, как и должно быть. Осеннее солнце золотило поля, поблескивало на глади озера, играло в листве леса. И Иван Степанович вдруг почувствовал спокойную уверенность, что его детище в надежных руках.
— О чем задумался, отец? — спросила подошедшая Марина.
— О границах, — ответил он. — О том, что самые важные из них — не на земле, а в наших сердцах. И о том, что иногда нужно стереть старые рубежи, чтобы нарисовать новую, общую карту.
Марина взяла его за руку, и они вместе смотрели на простирающийся перед ними хутор — теперь уже их общее наследие, их общий дом, их общее будущее.
"Владеть — не главное. Главное — любить то, чем владеешь." - Гёте
Автор: Владимир Шорохов ©
Книги автора на ЛитРес
Также читайте:
📖 — Ты же обещал подарить мне квартиру, а не бабушке! — чуть ли не плача кричала дочка на отца, он еще не знал последствий
📖 Ключ от прошлого: Что скрывала мать от собственной дочери 20 лет?
📖 Шкатулка с ядом: как уничтожить невестку за 365 дней
📖 Чужая жена: история предательства под одной крышей