Юрий Тарасович увлекается все больше и больше. Уходя от неприятных мыслей, он буквально погружается в пушкинское время. И, наконец, выясняет, когда и почему поэт побывал на здешних Водах.
1820 год. Чиновник Коллегии иностранных дел А. С. Пушкин водит дружбу с членами тайных организаций. Пишет политические стихи и даже, поговаривают, эпиграммы. Дерзит, словом, власти. Нет, без запятых: дерзит словом власти. Для государственного служащего это недопустимо.
Пушкина вызывают к военному генерал-губернатору Петербурга. Граф Милорадович принимает поэта сурово. Александру Сергеевичу грозит высылка в Сибирь или на Соловки. Влиятельные друзья, а больше других Карамзин, похлопотали. Под видом командировки Пушкина переводят в Екатеринослав (ныне Днепропетровск), в канцелярию Комитета об иностранных поселенцах Южного края России. Хватит крамольные стишки сочинять, пусть дело делает!
В мае 1820 года Пушкин поселился в Мандрыковке, поселке близ города. Еще в Петербурге поэт страдал лихорадкой. Купание в холодном Днепре не пошло на пользу, Александр Сергеевич разболелся всерьез.
Николай Раевский с сестрами и отцом следовал из Киева на Кавказские Воды. Он-то и прихватил с собой давнего приятеля. И тем, может быть, спас ему жизнь. Уже в дороге Александру Сергеевичу стало легче. А проведенные затем два месяца на горячих, кислых и железных водах укрепили его здоровье.
А сколько впечатлений было у Пушкина! Одним из первых литераторов он описывал Кавказ по собственным наблюдениям.
Юрию Тарасовичу, кажется, удалось хоть немного отвлечься от тяжелых дум. Решение он принял. Билет купил. Жена Нина все еще гостит у своего сына. Так что ей все равно, когда муж вернется с курорта.
Юрий Тарасович усмехнулся: изумилась бы супруга, узнав, что он заделался пушкинистом! Но что ни сделаешь, лишь бы печаль-тоска не грызла. Он дивится рассуждениям Пушкина о новых кавказских землях:
«Должно надеяться, что эта завоёванная сторона, до сих пор не приносившая никакой существенной пользы России, скоро сблизит нас с персиянами безопасною торговлею, не будет нам преградою в будущих войнах - и, может быть, сбудется для нас химерический план Наполеона в рассуждении завоевания Индии».
В начале августа вместе с Раевскими поэт отправляется в Крым. А через девять лет уже с творческими планами вновь едет на Кавказ. Ведет путевые заметки, которые впоследствии опубликует как «Путешествие в Арзрум во время похода 1829 года».
Поэт завернет на один день на Горячие Воды по пути во Владикавказ. И будет поражен произошедшими переменами - «Везде порядок, чистота, красивость».
И в то же время Пушкин напишет: «Признаюсь: Кавказские воды представляют ныне более удобностей; но мне было жаль их прежнего дикого состояния; мне было жаль крутых каменных тропинок, кустарников и неогороженных пропастей, над которыми, бывало, я карабкался».
Юрий Тарасович вдруг тоже увлекся полудикими, мало хожеными тропами. Он самостоятельно забрался на вершину горы Железной едва по заметной тропе, игнорируя нахоженную дорожку. Тянуло сделать именно так – и всё тут! И вообще он как будто заболел горами. А кто виноват? Пушкин, естественно!
Юрий Тарасович взял экскурсию в Домбай. Но там ему не понравилось. Слишком обжито! Да еще так несуразно, некрасиво застроено.
А у Пушкина по другому описано:
«Два месяца жил я на Кавказе; воды мне были очень нужны и чрезвычайно помогли, особенно серные горячие. Впрочем, купался в тёплых кисло-серных, в железных и в кислых холодных. Все эти целебные ключи находятся не в дальнем расстоянии друг от друга, в последних отраслях Кавказских гор. Жалею, мой друг, что ты со мною вместе не видел великолепную цепь этих гор; ледяные их вершины, которые издали, на ясной заре, кажутся странными облаками, разноцветными и недвижными; жалею, что не всходил со мною на острый верх пятихолмного Бешту, Машука, Железной горы, Каменной и Змеиной. Кавказский край, знойная граница Азии, — любопытен во всех отношениях…»
Так писал поэт своему брату Левушке в сентябре 1820 года.
Юрий Тарасович не переставал сокрушаться. Какая все-таки жалость, что нигде-то он не был, ничего-то он не видел! Как жизнь прожил - непонятно. Ни для людей, ни для себя ничего не успел. С женой Ниной только о быте у них разговоры. Да о немногих знакомых – кто, куда, с кем, зачем.
Интересно, а как бы сложилась их семейная жизнь с Натальей? Наташка ведь такая заводная была! Всё планы, мечты строила, где они побывают, что увидят. Казалось, она больше него чаяла, чтобы поскорей уж учеба закончилась! А он что? Ему нравилась студенческое бытие.
И необременительное сожительство с самостоятельной Наташей тоже нравилось.
И вот уже в поезде Юрий Тарасович. Трясется на верхней полке. Сна - ни в одном глазу. Какой сон! В город юности своей едет. Но на душе тяжко.
Пришла вдруг мысль: тянет его туда, как преступника на место преступления. А ведь он и правда у бийца! Он будущее своей девушки погубил. Уби л в Наталье веру в любовь и в порядочность мужчины, которого она выбрала.
И опять Юрий пытался себя оправдать: она меня выбрала – сама и виновата!
Продолжение следует
