Выход из тупика #10. Гражданская война в России. Красный взгляд

Допрос коммунистов, худ. Б.Иогансон.

Ваши чёрные белогвардейцы умрут
За оплевание Красного Бога,
За то, что гвоздиные раны России
Они посыпают толчёным стеклом.
Николай Клюев

Гражданская война -- катастрофа более страшная, чем война с внешним врагом. Она раскалывает народ, семьи и даже саму личность человека, она имеет тотальный характер и наносит тя­жёлые душевные травмы, которые надолго предопределяют жизнь общества. Поскольку в гражданской войне нет тыла, она разрушает всю ткань хозяйства, всё жизнеустройство в целом. Российская Гражданская 1918-1921 гг. стала тяжелейшим испытанием для русского народа.

Точно неиз­вестно, сколько погибло тогда людей. Сегодня говорят о 12 миллионах чело­век. Отчего же они сгинули? Согласно архивным данным, за 1918-1922 гг. от всех причин погибли 939 755 бойцов и командиров Красной Армии. Значительная, если не большая часть их -- от тифа. Точных данных о потерях белых нет, но они на­много меньше. Значит, подавляющее большинство граждан, ставших жертвами революционного братоубийства, погибли не от «красной» или «белой» пули, а от хаоса, от нарушения всего жизнеустрой­ства. Главной причиной этих смертей было лишение средств к жизни и, как результат, голод, болезни, эпидемии, преступное насилие. Развал государства как силы, охранявшей право и порядок, выпустил на волю демона «молекулярной войны» -- взаимоистребления банд, групп, со­седских дворов без всякой связи с каким-то политическим про­ектом.

Роль Запада в порождении этой войны всегда недооценивалась, между тем она очевидна. Ленин говорил 2 декабря 1919 г. как о вещи общеизвестной: «Всемирный империализм, который вызвал у нас, в сущности говоря, гражданскую войну и виновен в её затягивании...». Вальтер Шубарт писал в книге «Европа и душа Востока»: «С 1914 года мы вошли в столетие западно-восточной войны». Испепеляющая констатация непреложного факта: Запад вёл её руками русских белогвардейцев.

НЕ БОЛЬШЕВИКИ развязали боевые действия. Вялотекущая война началась в момент Февральского переворота, когда произошёл слом старой государст­венности, и развилась она в подлинно Гражданскую уже к лету 1917 года -- из-за нежелания Временного правительства решать земельную проблему.

К осени крестьянскими беспорядками было охвачено уже 91 % уездов России. Немедленная национализация земли была ЕДИНСТВЕННЫМ средством прекратить стихийные войны на меже при переделе земли явочным порядком, однако тогда это не было сделано.

В тот период ещё не существовало необходимой для большой войны психологической осно­вы – чаще всего стороны расходились миром или дело ограничивалось не­большими стычками. Взаимная ненависть вызревала постепен­но. Важнейшим моментом было образование на Юге России белой Добровольческой армии. В январе 1918 г. генерал Л.Г.Корнилов издал приказ: «пленных не брать». Именно тогда война разгорелась по-настоящему.

В Феврале революция победила полностью, тотально. Как сказал В.В.Розанов, царская Россия «слиняла в два дня». Соратник Керенского видный масон В.Б.Станкевич пишет в мемуарах о том, что возникло после свержения самодержавия: «Не политическая мысль, не революционный лозунг, не заговор и не бунт, а стихийное движение, сразу испепелив­шее всю старую власть без остатка: и в городах, и в провинции, и полицейскую, и военную, и власть самоуправлений».

Ленину и не пришлось бороться с монархистами, их как ре­альной силы просто не существовало. Борьба шла не между большевиками и «старой Россией», а между разными отрядами революционеров. Гражданская война была «войной Февраля с Ок­тябрём». Против большевиков стояли тогдашние абрамовичи, березовские, чубайсы и им подобные. Сама жизнь показала, что большевики выступили как реставраторы, возродители убитой Февралём Российской империи -- хотя и под другой оболочкой. Эта простая истина была в дальнейшем признана даже их противниками, включая В.Шуль­гина и А.Деникина.

Мечтать о том, что из революции можно выйти без подавления какой-то части общества -- наивная утопия. Траге­дия любой революции в том и состоит, что в ходе её противоречия обостряются настолько, что обратного пути нет и согласия до­стичь невозможно -- особенно если уже пролилась кровь. Гражданская война закончилась, когда Россия сполна «умылась кровью».

У России было две дороги, два расходящихся цивилизационных пути. Один проект -- партии кадетов и других либеральных сил, предполагавший построение государства западного типа с рыночной экономикой. Этот проект воплощал сначала Керенский, а потом Деникин и Кол­чак. К этому проекту присоединилась часть эсеров. Это -- Февраль, БЕЛЫЕ.

Другой проект -- советский, его воплощал Ленин. Это -- Ок­тябрь, КРАСНЫЕ. Советский проект также был неоднороден: вначале его поддерживали левые эсеры, временами анархисты (Махно и др.), внутри большевизма было несколько течений, борьба между которыми разгорелась после смерти Ленина и закончилась лишь в 30-е годы.

И белый, и красный проект Россия сравнила на опыте, через тысячи больших и малых дел. Сна­чала, с февраля по октябрь 1917 г., сравнение проходило в мир­ных условиях сосуществования Временного правительства и Советов. Это «соревнование» проект Керенского проиграл вчистую. Новая государственность по типу либерального Запада сложилась, а её зачатки авторитета не завоевали, и 25 октября без боя сдали власть Советам.

Однако при активном участии Запада блок кадетов и эсеров попытался военным путём вернуть власть и продолжить свой проект. С середины 1918 г. «сравнение» происходило в форме Гражданской войны. Военное противостояние белые также проиграли вчистую. Антисоветский историк М.В.Назаров говорит опреде­лённо: «При всём уважении к героизму белых воинов следует признать, что политика их правительств была в основном лишь реакцией Февраля на Октябрь -- что и привело их к поражению так же, как незадолго до того уже потерпел поражение сам Фев­раль».

Белые унаследовали остатки госу­дарственного аппарата, имели полное сочувствие имущих клас­сов. В какой-то момент они овладели практически всей территорией России, за исключением маленького пятачка в центре. Почему же белогвардейцы отступили перед Красной Армией?

Ответ известен, но его у нас из головы вытеснили при многолетнем про­мывании мозгов. Белая армия действовала в России как завоеватель, и её продвижение сопровождалось постоянными восстаниями. Истори­к А.Зайцев, издавший в 1934 г. в Париже книгу, отмечал, что вслед за белыми шла «волна восставших низов». По вы­ражению западных исследователей, в России тогда возникло «межклассовое единство низов», которые отвергли проект белых. Отвергли в целом, а не по мелочам и не из-за жестокостей и казней.

Надо чётко понять: несмотря на все глупости и злодейства «местных» большевиков, развязанная против них Гражданская война резко изменила отношение к ленинскому проекту в принципе. Писатель М.М.Пришвин, сам в то время убеждённый антикоммунист, вспоминал: «Сейчас все кричат против коммунистов, но по существу против монахов, а сам монастырь-коммуна в святости своей признаётся и почти всеми бур­жуями».

Ярый антикоммунист А.В.Бабин в своих изданных в эмиграции дневниках отмечает и оказываемую большевикам поддержку со стороны «добропорядочных» граждан, и неожиданные симпа­тии к новым правителям со стороны «ультраконсервативной» университетской профессуры. Странного здесь ничего нет. Большевики сра­зу проявили себя как сила, занятая строительством государства, и в этом была надежда на возрождение нормальной жизни. У множества буржуа и профессоров инстинкт выживания пересиливал их классовую ненависть.

Бескровно получив власть в октябре 1917 г., Советское пра­вительство пыталось избежать гражданской войны. Было сделано много примирительных жестов: отмена смертной казни (это был первый декрет II съезда Советов), освобождение без наказания участников первых антисоветских мятежей, в том числе их ру­ководителей (генералов Корнилова, Краснова и Каледина); многократные предложения левым партиям образовать прави­тельственную коалицию; отказ от репрессий по отношению к членам Временного правительства и перешедшим в подполье депутатам Учредительного собрания, даже отказ от репрессий против участников опасного мятежа левых эсеров в июле 1918 г. в Москве (были расстреляны лишь 13 сотрудников ВЧК, причастных к убийству посла Мирбаха). Проводились амнистии (на 1 мая и в честь первой годовщины Октября). Тогда из рук диктатуры пролетариата получил свободу бывший военный министр царя В.А.Сухомлинов, приговорённый Временным правительством к бессрочным каторжным работам.

В целях примирения Советская власть смотрела сквозь пальцы на нарушение официальных запретов: летом 1918 г. издава­лась газета запрещённой партии кадетов, выходили газеты меньшевиков и анархистов. Даже после разгрома ВЧК «анархистских центров» в Москве Н.Махно летом 1918 г. приезжал в Москву и имел беседы с Лениным и Свердловым.

Первые месяцы Советской власти породили надежды на мирный исход революции без крупномасштабной войны. О том, что эти надежды советского руководства были искренними, го­ворят планы хозяйственного и культурного строительства и, особенно, начавшаяся реализация крупных программ. Напри­мер, открытие в 1918 г. большого числа (33) научных институ­тов, организация ряда геологических экспедиций, начало стро­ительства сети электростанций или программа «Памятники республики». Эта программа была предписана декретом СНК и утверждена 30 июля 1918 г. Только в Москве и Петрограде предполагалось установить 167 памятников великим революционерам и деятелям мировой и рус­ской культуры (например, Андрею Рублёву, Тютчеву, Врубелю). Никто не начинает таких дел, если считает неми­нуемой близкую войну.

Отказ правых эсеров от сотрудничества с Советской властью направил события в худший коридор. Признание эсерами Советской власти, по мнению В.И.Ленина, предотвратило бы Гражданскую войну. Он писал: «Если есть абсолютно бесспорный, абсолютно доказанный фактами урок революции, то только тот, что исключительно союз большевиков с эсерами и мень­шевиками, исключительно немедленный переход всей власти к Советам сделал бы Гражданскую войну в России невозмож­ной».

В 1918 г. положение в стране было наисложнейшее. Вот, например, как описал ситуацию, которая сложилась в Юго-Западном крае немец К.Росс, въехавший на Украину вместе с передовыми частями германской армии: «Нет никакой центральной власти, захватывающей более или менее значительную территорию. Отдельные области, города, даже сёла и деревни. Власть в них принадлежит различным партиям, авантюристам и диктаторам. Можно встретить деревни, опоясанные окопами и ведущие друг с другом войну из-за помещичьей земли. Отдельные атаманы властвуют в областях… В их распоряжении… пулемёты, орудия, бронированные автомобили…». Но это пока ещё были лишь «цветочки»…

Общегосударственная Гражданская война в России не выросла из стихийных волнений крестьян или ка­заков против Советской власти -- эти волнения были фоном всей политической жизни с марта 1917 г. и вовсе не обязательно должны были «сложиться» в полномасштабные боевые действия. Решение о развязывании русской братоубийственной бойни было принято Антантой и реализовано в виде иностранной интервенции и мятежа чехословацкого корпуса. Это и послужило для эсеров сигналом к объявлению войны Советскому государству. Вот слова В.М.Чернова об этом решении, которое, последовало после начала мятежа белочехов: «В этих условиях в июне 1918 г. Поволжский областной комитет ПСР [партии социалистов-революционеров] заключил с уральским казачьим войском союз для ликвидации большевистской диктатуры и провозглашения власти Учредительного собрания в Поволжье и Приуралье. Центральный комитет ПСР... этот союзный дого­вор утвердил».

Далее белочехи заняли Самару, и 8 июня эсеры образовали Комитет членов Учредительного собрания, который объявил себя верховной властью в России, а затем начал мобилизацию в армию. 30 июня 1918 г. в Омске при участии интервентов было создано Сибирское правительство из меньшевиков, эсеров и кадетов. Оно провозгласило «государственную самостоятель­ность Сибири». Цепь этих акций и была началом полномасштабной Гражданской войны.

Таким образом, для всего понимания данного периода истории мы обязаны твёрдо запомнить и обдумать следующее: Граждан­ская война против Советской власти не выросла стихийно, она была начата и даже объявлена в результате вполне конкретных решений, принятых вполне конкретными политиками. И нача­та была эта война социалистической революционной партией (эсэрами). Партией, которая вступила в союз с российской буржуазией и с Западом -- против того большого проекта, который был порождён традициями и историей русского народа. И в этом столкновении «белые» вовсе не были патриотами, которые хотели спасти царя-батюшку и Русь-матушку от злых большевиков-марксистов, агентов еврейского социализма. Например, главнокомандующий Русской армией (белых войск в Крыму) П.Н.Врангель назначил министром иностранных дел своего правительства бывшего марксиста П.Б.Струве.

По-видимому, на всех фатальных «перёкрестках», на кото­рых приходилось делать выбор из очень малого набора ва­риантов, Советское государство не сделало фатальных, а тем бо­лее очевидных тогда ошибок. Причина национальной катастро­фы России -- в совокупности факторов. Вопрос о том, могло ли советское правительство по­средством более тонкой политики предотвратить Гражданскую войну, имеет чисто академический интерес. Ресурсов для этого у новой власти явно было недостаточно.

В качестве главной причины часто выдвигается экспропри­ация частной собственности (земли, предприятий, финансов). Это взгляд дилетанта. Причины гражданских войн лежат в сфере идеалов: изъятие собственности важно не тем, что наносит экономический ущерб, а тем, что восприни­мается как нестерпимое посягательство на порядок, признавае­мый законным и справедливым. К войне побуждает не рациональный интерес, а ненависть -- категория духовная.

Нарастание такой ненависти в среде имущих классов и зна­чительной части культурного слоя России отмечалось многими наблюдателями уже начиная с лета 1917 г. До конца 1918 г. протекал период её «созревания» и оформления её идеологии. Тёмная ненависть к «восставшему хаму» приобрела культурно приемлемые формы ненависти к политической власти больше­виков как узурпаторов и губителей России. Но она возникла до прихода большевиков, они лишь притянули её к себе, как гро­моотвод разряжает заряд тучи. В.Шульгин пишет в воспомина­ниях: «Пулемётов -- вот чего мне хотелось. Ибо я чувствовал, что только язык пулемётов доступен уличной толпе и что толь­ко он, свинец, может загнать обратно, в его берлогу, вырвавше­гося на свободу страшного зверя».

Ход Гражданской войны в 1918-1919 гг.

За политическими категориями стоял социальный ра­сизм -- невозможность вытерпеть власть «низших классов». Это был фундаментальный фактор; важнейшая культурная предпосылка к гражданской войне, снимавшая запрет на «убийство ближнего». Социальный расизм был характерен даже для уме­ренно левых философов из бывших марксистов, которые перешли на сторону противников революции. Например, Н.А.Бердяев излагал совершенно определённые расистские представле­ния. В книге «Философия неравенства» он писал: «Культура су­ществует в нашей крови. Культура -- дело расы и расового под­бора... „Просветительное” и „революционное”сознание... за­темнило для научного познания значение расы. Но объективная, незаинтересованная наука должна признать, что в мире сущест­вует дворянство не только как социальный класс с определён­ными интересами, но как качественный душевный и физичес­кий тип, как тысячелетняя культура души и тела. Существова­ние „белой кости” есть не только сословный предрассудок, это есть неопровержимый и неистребимый антропологический факт».

Потому и писал Сергей Есенин о Белой армии:

В тех войсках к мужикам Родовая месть.
И Врангель тут,
И Деникин здесь.

Идеологи либеральной интеллигенции всё больше и больше переходили на позиции радикального противопоставления себя народу как иной, враж­дебной расе. М.О.Гершензон писал: «Каковы мы есть, нам не только нельзя мечтать о слиянии с народом, -- бояться мы его должны пуще всех каз­ней власти и благословлять эту власть, которая одна своими штыками и тюрьмами ещё ограждает нас от ярости народной». В значительной части буржуазии и привилегированных сословий расизм был не философским, а вполне обыденным. Это вызвало ответный социальный расизм, быстро достигший уровня ненависти и даже ярости. По накалу страстей Гражданская война в России на стадии столкновения добровольческих армий была сходна с войнами этническими и религиозными.

Вторым фундаментальным фактором, сыгравшим роковую роль в возникновении Гражданской войны, был «наполовину ев­ропейский» тип мышления культурного слоя России -- той части буржуазно-дворянской элиты, что и приняла реше­ние разорвать гражданский мир и объявить войну новому госу­дарству. Этот тип мышления толкнул Россию к Гражданской войне.

Из «освоенного наполовину» европейского рационализма интеллигенция восприняла уверенность в том, что общественным процессом, как разновидностью машины, можно управиться силой, как рычагами. Надо только сковыр­нуть слабую, верхушечную «машину управления» большевиков. Невидимый и мощный процесс самоорганизации народа идео­логи Гражданской войны игнорировали. Возникла иллюзия слабости Советской власти, которая и повлекла за собой отказ от гражданского мира.

Гражданская война была порождена не только классовым, но и цивилизационным конфликтом -- по вопросу о том, как надо жить в России, в чём ПРАВДА и СОВЕСТЬ. В важной работе П.А.Сорокина «Причины войны и условия мира», опуб­ликованной в 1944 г., он пишет: «Гражданские войны возника­ли от быстрого и коренного изменения высших ценностей в одной части данного общества, тогда как другая либо не при­нимала перемены, либо двигалась в противоположном направ­лении. Фактически все гражданские войны в прошлом проис­ходили от резкого несоответствия высших ценностей у революционеров и контрреволюционеров. От гражданских войн Египта и Персии до недавних событий в России и Испании ис­тория подтверждает справедливость этого положения».

Народ России в разгар войны был расколот примерно попо­лам (значит, не по классовому признаку). В армии адмирала Колчака, на­пример, были воинские части из ижевских и воткинских рабочих, которые ходили в бой под красным (!) флагом. Очень важен для понимания характера конфликта раскол культурного слоя, представленного офицерством. В Красной Армии служили 70--75 тыс. офицеров, т.е. 30 % всего офицер­ского корпуса России (из них 12 тыс. до этого были в Белой армии). В Белой армии служили около 100 тыс. (40%), осталь­ные бывшие офицеры уклонились от участия в военном кон­фликте. В Красной Армии было 639 генералов и офицеров Ге­нерального штаба, в Белой -- 750. Цвет российского офицерства разделился пополам. При этом офицеры, за редкими исключе­ниями, не становились на «классовую позицию» большевиков и не вступали в партию. Они выбрали красных как выразителей определённого цивилизационного пути, который принципи­ально расходился с тем, по которому пошли белые.

Два брата, худ. А.Невежин.

Важно подчеркнуть, что война белых против Со­ветского государства не имела целью реставрировать Россий­скую империю в виде монархии. Это была «война Февраля и Октября» -- столкновение двух революционных проектов. Мо­нархически настроенные офицеры в Белой армии были оттес­нены в тень, под надзор контрразведки (в армии Колчака дей­ствовала «тайная организация монархистов», а в армии Дени­кина, согласно его собственным воспоминаниям, монархисты вели «подпольную работу»). Виднейший деятель Белой армии генерал Слащёв-Крымский (прообраз генерала Хлудова в пьесе М.Булгакова «Бег») писал, что по своим политическим убежде­ниям эта армия была «мешаниной кадетствуюших и октябриствующих верхов и меньшевистско-эсерствующих низов». Во всех созданных белыми правительствах верховодили деятели политического масонства России, которые были непримири­мыми врагами монархии и активными организаторами Фев­ральской революции. Противником сильной царской империи была Антанта, которая на деле реально определяла действия белых. Идеологи Белого движения питали необоснован­ные иллюзии относительно помощи Запада. Белые «втянулись» в полномасштабную Гражданскую войну вслед за иностранной интервенцией как её «второй эшелон».

Для населения очень важным был тот факт, что большевики смогли ус­тановить в Красной Армии более строгую дисциплину, чем она была в Белой. У красных существовала гибкая и разнообразная сис­тема воспитания солдат, и действовал принцип круговой поруки (общей ответственности подразделения за проступки красноар­мейца, особенно в отношении населения). Белая армия не име­ла для этого ни сил, ни идей, ни морального авторитета.

Даже в своём тылу белогвардейцы так и не смогли навести элементарный порядок. Там царили развал и чудовищная коррупция. Вот как описывает Г.Я.Виллиам ситуацию со снабжением воюющей армии со слов одного военного коменданта, «бывшего полковника гвардии»: «По его же собственному рассказу ,,услуги” состояли в том, что в вагонах вместо снарядов, одежды и продовольствия для добровольческого фронта, везли товары, принадлежащие спекулянтам. Фронт в то самое время голодал и замерзал где-то за Орлом, не получая из глубокого тыла ничего, кроме лубочных картинок… с изображением Московского Кремля и каких-то витязей. На фронте не хватало даже снарядов. А комендант со своими сотрудниками везли мануфактуру, парфюмерию, шёлковые чулки и перчатки, прицепив к такому поезду один какой-нибудь вагон с военным грузом или просто поставив в один из вагонов ящик со шрапнелью, благодаря чему поезд пропускался беспрепятственно как военный. Сам полковник и другие, ему подобные, в это время дрожали от страха при мысли о победе большевиков: кричали по ночам спросонья; но красть и губить тем самым свою последнюю надежду, фронт, продолжали». Вообще-то большевики такую сволочь расстреливали беспощадно…

А вот как проводилась идеологическая работа другими борцами «За Единую и Неделимую…»: «После третьей рюмки господин этот немного охмелел, перешел на „ты” и рассказал, что он состоит начальником Отдела устной пропаганды „Освага” («Осведомительное агентство», пропагандистская структура деникинцев – прим. И.Г.).

-- Как же вы пропагандируете? -- поинтересовался я.

Он рассказал:
-- Видишь, у меня есть целый штат прохвостов, то бишь, агитаторов, обучавшихся в особой школе... Образованные мерзавцы!.. Они ездят по моим инструкциям -- для провокации. Чтобы тебе стал сразу понятен характер деятельности, выслушай.

Иду я, или один из моих негодяев, например, по Серебряковке и вижу, солдат без ноги, без головы, без руки там, одним словом пьяный, пристаёт к публике: „Подайте жертве германского плена!..” Я к нему: „Желаешь получать сто на день?..” Ну, конечно, желает... Так вот что, братское сердце: вместо того, чтобы бестолку голосить „жертва германского, плена”, голоси „жертва большевисткой чрезвычайки”. Понятно?! Говори про чрезвычайку, ври, что в голову прилезет, и -- получай сто целковых на пропой души».

В витрине ОСВАГа в самом центре Ростова-на-Дону были выстав­лены, по словам литератора А.М.Дроз­дова, «аляповатые, как полотна ярма­рочных паноптикумов, бесстыдные, как русская пошлость, скудоумные и лишён­ные всякой остроты лубки. Здесь Троц­кий изображён не человеком и не евреем даже, а жидом, горбоносым жидом, с окровавленными губами, как у кладби­щенского вурдалака, и карающий штык добровольца протыкает его -- несколько преждевременно, не правда ли?». В провокационных целях изготавливались фальшивые номера большевистских газет, ложные декреты Советской власти (например, об «обобществлении женщин»), сборники сфальсифицированных материалов. Сегодня, спустя десятилетия, все эти «материалы» продолжают давать ядовитые всходы. Современные либеральные историки ссылаются на них, как на бесспорные исторические источники!

Художник Б.Зворыкин. Плакат. 1919 г.

Установка советского режима на «обуздание гунна» имела особый смысл именно в России как стране, испытавшей резкое обнищание вследствие тяжёлой мировой войны. Население склонялось к поддержке той политической силы, в которой чувствовала способность остановить окончательный распад государства.

Приняв от Антанты не только материальную, но и военную помощь в форме иностранной интервенции, антисоветская контрреволюция быстро лишилась даже внешних черт патриотического движения и предстала как прозападная сила, веду­щая к потере целостности и независимости России. Это во многом предопределило ут­рату широкой поддержки населения и поражение Белой армии. Напротив, Красная Армия всё больше воспринималась как сила, восстанавливающая государственность и суверенитет Рос­сии.

Таким образом, проект белых, даже если бы им в первые ме­сяцы удалось задушить Советскую власть, означал бы длитель­ную, тлеющую, со вспышками, гражданскую войну. Он был отвергнут крестьянами -- сословием, которое составляло более 85 % на­селения России. А крестьяне в то время обладали возможностями для сопротивления, длительного и упорного. Рано или поздно, но они «сожрали» бы белых, как за два меся­ца сожрали Колчака в Сибири без всякой Красной Армии. Но до этого Россия была бы обескровлена несравненно больше, чем при организованном устранении белых Красной Армией. Из опыта вытекает, что проект Ленина был спасительным, а в проекте белых, доведись ему на время победить, Россия обрела бы своего подлинного палача.

Все, кто сумел вернуться к мирной жизни, кто пережил войну и кровавую мясорубку бело-красного террора, в дальнейшем воссоединились в народ. Именно «ленинская победа» создала такую возможность.