Выход из тупика #9. В чём суть «Ленинского проекта»?

Вся Русь – костёр. Неугасимый пламень
Из края в край, из века в век
Гудит, ревёт… И трескается камень.
И каждый факел – человек.
М.Волошин

Кровавым, «палаческим» политическим про­ектом надо считать тот, который при воплощении его в жизнь вызывает самое упорное сопротивление народа. Но если уж революция произошла, то «спаси­тельным» проектом будет, тот который вызывает на­именьшее сопротивление. О том, чтобы при выходе из революции вообще не было сопротивления и не было жертв, нечего и мечтать. П.А.Сорокин, оставивший очень ценные на­блюдения о революции, выделяет даже особую стадию револю­ционного процесса -- «обуздание».

Для многих и для меня в том числе, трудно сразу признать, но...

Проект В.И.Ленина был для России СПАСИТЕЛЬНЫМ!

Крестьянство составляло основное население страны. Ленин понял, в чём суть его чаяний («земля и воля!»), каким бы крестьяне хотели ви­деть жизнеустройство России и тип государства -- в чём для крестьян град Китеж.

Крестьяне поднялись как ог­ромная и сплочённая антибуржуазная сила. Революция в России в главном своём потоке была не буржуазная и не могла при­вести к либеральной западной демократии. Демократия крес­тьян -- Советы.

Современный российский публицист Рустем Вахитов отмечает: «В признании талантов и даже гениальности в политике В.И.Ленина не отказывали ему даже его противники. Он обладал интуицией, способностью недогматично смотреть на вещи и когда нужно идти на компромисс, умением договариваться и работать с людьми, которые не во всём с ним были согласны. Он сочетал в себе гибкость в тактическом смысле и твёрдость в стратегическом. Равных ему в этом плане среди политиков тогдашней России не было, да и по сей день нет. Кроме того, он умел организовывать, строить, созидать. Сейчас в рамках чёрного антикоммунистического мифа, утвердившегося в России вместо прежнего светлого, но не менее упрощённого мифа, Ленина представляют как исключительно разрушителя. Между тем подобно Петру он был и революционер и правитель-охранитель в одном лице. На это обратил внимание Н.А.Бердяев, который в „Истоках и смысле русского коммунизма” писал, что Ленин: „соединял в себе черты Чернышевского, Нечаева, Ткачёва, Желябова с чертами великих князей московских, Петра Великого… был революционер-максималист и государственный человек … когда России грозили хаос анархия Ленин делает нечеловеческие усилия дисциплинировать русский народ и самих коммунистов. И он остановил хаотический распад России, остановил деспотическим путем”».

Ленину было неимоверно трудно убеждать даже верхушку партии большевиков. Но он имел поддержку в низах партии, которые были воспитаны не в эмиграции, а в гуще русской жизни.

Сравните главные тезисы Ленина между Февралём и Октяб­рём и расхожее суждение по этим вопросам партийной интел­лигенции. Немедленный мир (Ленин) -- война до победного конца; национализация земли (Ленин) -- отложить до законного решения будущим парламентом; республика Сове­тов (Ленин) -- буржуазная республика; немедленная социалистическая революция (Ленин) -- развитие капитализма до исчер­пания его возможностей.

Совершенно неважно, какая из этих противоположных позиций нам сегодня нравится больше. Важно не сегодня, а тогда. Тогда крестьяне не желали того, чего жела­ло «расхожее мнение» большинства революционных политиков. И потому-то крестьяне плели лапти для красноармей­цев и не слишком сопротивлялись красным продотрядам (а белым сопротивлялись упорно).

С самого на­чала линия Ленина привлекла массы потому, что действия, ко­торые он предпринимал, были прямо направлены на спасение жизней простых обывателей. Проект Ленина по своему типу был деятельным и выте­кающим не из доктрины, а из обыденных жизненных потреб­ностей. Это редкое сочетание больших идеалов со здравым смыслом. Великий английский экономист Дж.Кейнс, работавший в 20-е годы в России, писал: «Ленинизм -- стран­ная комбинация двух вещей, которые европейцы на протяже­нии нескольких столетий помещают в разных уголках своей души, -- религии и бизнеса».

В условиях национальной катастрофы именно такое сочета­ние и оказывается спасительным. В чем же был «бизнес» Лени­на? В том, что в условиях разрухи, при, казалось бы, полном отсутствии средств, он заботился о восстановлении какого-то подобия жизнеустройства, чтобы свести гибель людей к мини­муму. Напряжённость в среде крестьянства была резко снята двумя Декретами -- о мире и о земле. Но посмотрим, что привлекло горожан. Затронем только две проблемы -- личной без­опасности и продовольствия.

Мы все наслышаны о том, что боль­шевики ввели военный коммунизм, продразвёрстку, пайки и прочие ужасные вещи. Так говорят те, кто никогда не голодал и плюёт на голод ближнего. В этой демократи­ческой критике просвечивает мышление подлинного палача.

Все в России, включая Николая II, считали необходимым предотвратить голод в городах. Но благими пожеланиями вымощена дорога в ад. Важно ещё уметь это сделать. Когда в 1915 г. был нарушен нормальный товарооборот и, несмотря на высокий урожай, «хлеб не пошёл на рынок», были установлены твёрдые цены и начались реквизиции. 23 сентября 1916 г. царское правительство объявило продразвёрстку. Удивительно! Вроде бы не имеющие никакого отношения к коммунистам ми­нистры царского правительства идут на меру, присущую военному коммунизму. Объявленная на 1917 г. продразвёрстка про­валилась из-за саботажа и коррупции чиновников. Временное правительство, будучи по своей философии буржуазным (сегодня бы сказали «рыночным»), тем не менее также вводит хлебную монополию -- и также не может провести её в жизнь из-за беспомощности государственного аппарата.

Придя к власти в катастрофических условиях, боль­шевики повели дело, исходя из здравого смысла. Обеспечить минимальное снабжение города через рынок при быстрой инфляции, разрухе в промышленности и отсутствии товарных запасов было невозможно. Реально поку­пать хлеб на свободном рынке рабочие не могли. Были приня­ты чрезвычайные меры.

Ленин на трибуне, худ. А.Герасимов

Эти меры устранили угрозу голодной смерти (но не голода) в городах и в армии. Тот факт, что большевики без всякой болтовни, не имея ещё государственного аппара­та, обеспечили скудными, но надёжными пайками ВСЁ город­ское население России, имело огромное значение для того, чтобы проект Ленина был принят в целом. Ведь этих пайков не дало ни царское, ни Временное правительство, которые дейст­вовали в гораздо менее жёстких условиях. Кусок хлеба был дан каждому. Ленин лично издал поста­новление «предоставить академику И.П.Павлову и его жене специальный паёк, равный по калорийности двум академичес­ким пайкам», хотя И.П.Павлов при виде каждой церкви снимал шапку и крестился, моля Бога унести большевиков.

Остаётся обсу­дить репрессивную политику, ответственность за ко­торую несёт Ленин как глава правительства. Она связана с дея­тельностью Всероссийской Чрезвычайной Комиссии. О ней созданы «симметричные» мифы -- официальный героический, а ныне официальный чёрный. Если вдуматься, оба они предельно неправдоподобны.

Достаточно задать себе простой вопрос: могло ли реально со­ветское правительство, сидящее в Петрограде и Москве, без ап­парата, без денег (банки отказывались оплачивать счета прави­тельства), без кадров и без связи создать в одночасье мощную всеохватывающую спецслужбу, способную провести по всей стране массовые репрессии? Сколько со­трудников насчитывала ВЧК, скажем, в начале 1918 г.?

Число сотрудников ВЧК в конце февраля 1918 г. не превышало 120 человек, а в 1920 г. 4500 -- по всей стране. Провести массовые репрессии, которые приписывают ВЧК, она не могла в силу своей величины. В ноябре 1920 г. на ВЧК была возложена охрана границ (до этого граница охранялась «завеса­ми» -- подвижными отрядами). Тогда численность персонала ВЧК достигла максимума -- 31 тыс. человек. Можно по­нять, насколько ничтожной по масштабам была эта страшная организация, о которой создан миф как о главном губителе России.

Надо заметить, что даже «красный террор» никак не был дей­ствием палача. Палач сам не погибает, а красный террор был отражением белого террора, это было ВЗАИМОИСТРЕБЛЕНИЕ. И красных погибло от террора больше. Сергей Есенин сказал об этом так:

Цветы сражалися друг с другом,
И красный цвет был всех бойчей.
Их больше падало под вьюгой,
Но всё же мощностью упругой
Они сразили палачей.
Октябрь! Октябрь!
Мне страшно жаль
Те красные цветы, что пали...

Объявление террора в 1918 г. было актом чрезвычайным, как встречный пожар, как рискованная попытка остановить Граж­данскую войну. Такие акции всегда таят в себе неустранимую неопределенность и большой риск. И наивно думать, что этого тогда не понимали. Когда был объявлен красный террор, то, как вспоминает А.М.Коллонтай, часто выступавшая перед ра­бочими, они говорили: «Конечно, надо ответить на покуше­ние на Ленина красным террором, но кровь-то, она липкая, и последствия, которые принесёт красный террор, нам неизвест­ны». В этом рассуждении очень верно подмечен тип того положения, в котором находилась Советская власть: конечно, крас­ный террор нужен -- последствия его неизвестны.

Другое дело, что на местах постепенно начали действовать губернские и уездные ЧК, которые создавались уже в обстанов­ке войны. В их делах было много эксцессов, произвола и преступлений. Правовая система только формировалась, местные органы власти, ревтрибуналы, руководствовались «классовым чутьём». Потому нередки были приговоры типа «к расстрелу условно».

Многое определялось обстановкой, многое -- кадрами. Во время любого общественного потрясения со дна поднимается множество ущербных, обиженных и злобных выродков, которые тянутся к власти и особенно к карательным органам -- там они отводят душу (это мы видим и сегодня). Более того, к Совет­ской власти примазалось огромное число людей, этой власти органически враждебных. М.М.Пришвин, который провёл 1919 г. в Ельце, перечисляет из­вестные ему «руководящие кадры» города из негодяев и приходит к вы­воду, что, переменись власть, они снова оказались бы на старых долж­ностях -- полицейских, урядников, инспекторов. Эти люди не только не заботились об авторитете Советской власти, но с удовольствием под шумок уничтожали и коммунистов.

Партия большевиков, которая после февраля 1917 г. имела около 20 тыс. членов, не могла запол­нить проверенными кадрами даже самые важные посты. Надо лишь удивляться, как её не сожрал враждебный ей бюрократи­ческий аппарат, в том числе и в карательных органах.

Но наивно думать, что местные ЧК следовали какой-то пе­реданной из Москвы инструкции и находились под контролем центра и, тем более, лично Ленина. Даже среди сотрудников ВЧК высшего уровня были фракции, которые не подчинялись Дзержинскому и Ленину (они пошли с удостоверениями ВЧК и убили посла Германии Мирбаха).

Вообще, государственная вертикаль складывалась медленно и уже после войны. А в 1918 г., бывало, что отдельные волости объявляли себя республикой и уч­реждали Народный комиссариат иностранных дел. Например, Елецкий Совет Народных Комиссаров постановил «передать всю полноту революционной власти двум народным диктаторам, Ивану Горшкову и Михаилу Бутову, ко­торым отныне вверяется распоряжение жизнью, смертью и до­стоянием граждан».

Когда читаешь документы того времени, дневники и наблю­дения (в основном со стороны противников Ленина -- его со­ратники дневников не вели), возникает картина, в которую поначалу отказываешься верить. Получается, что главная заслуга Советской власти состоит в том, что она сумела остановить, обуздать революцию и рестав­рировать Российское государство, Это настолько не вяжется с официальной историей, что вывод кажется невероятным.

В.В.Кожинов замечательно показывает, что большевики овладели русским бунтом, возглавили его -- и утихомирили. При этом он разделяет бунт и революцию как две разные кате­гории. Это помогает анализу, но реальность гораздо сложнее. Октябрьская революция, как революция не буржуазная, а рабоче-крестьянская, была с бунтом неразрывно связана, и разделить их невозможно. Буржуазная Февральская революция, которая смела царизм и империю, казалась такой мощной только потому, что она взорвала плотину. Её результаты поражали, но сама она была лишь рябью на океанской волне бунта.

Овладеть этой волной, главным потоком революции, оказа­лось для Ленина самой важной и самой трудной задачей -- хо­тя прямая опасность исходила, начиная с середины 1918 г., от белых. Поворот к «обузданию революции» происхо­дит у Ленина буквально сразу после Октября, когда волна нарастала.

Партия Ленина резко отличалась тем, что она открыто и да­же жестоко подавляла варварство «русского бунта» -- она единственная была «властью не от мира сего». Поче­му Ленин решился и действительно смог прямо и честно высту­пить против революционного разгула, откуда у него был такой запас прочности? Это можно объяснить только тем, что он обращался к глубоким чаяниям и не боялся идти на конфликт с «расхожими суждениями».

Сразу после Октября большевики выступили против «бунта», против стихийной силы революции (это называлось «мелкобур­жуазной стихией», но дело не в термине). Сегодня много чер­нил истратили, чтобы обвинить Ленина в лозунге «грабь на­грабленное». На деле это был лозунг «бунта», которым овладе­ли большевики. Но тогда уже Ленин сказал: «После слов „грабь награбленное”начинается расхождение между пролетарской революцией, которая говорит: награбленное сосчитай и врозь его тянуть не давай, а если будут тянуть к себе прямо или косвенно, то таких нарушителей дисциплины расстреливай...».

М.М.Пришвин пишет в дневнике 12 декабря 1918 г.: «Самое тяжкое в деревне для интеллигентного человека, что каким бы ни был он врагом большевиков -- всё-таки они ему в деревне самые близкие люди... В четверг задумал устроить беседу и пус­тил всех: ничего не вышло, втялились мальчишки-хулиганы... Мальчишки разворовали литературу, украли заметки из книжек школы, а когда я выгнал их, то обломками шкафа забаррикади­ровали снаружи дверь и с криками „Гарнизуйтесь, гарнизуйтесь!” пошли по улице. Вся беда произошла, потому что товари­щи коммунисты не пришли, при них бы мальчишки не пикнули».

К чему привело потакание революционному «гунну» со стороны либералов и эсеров? К тому, что вслед за сломом государственности нача­лось разрушение и растаскивание всех систем жизнеобеспечения России, и она «погрузилась во мглу»:

Хлестнула дерзко за предел
Нас отравившая свобода.

Это и было причиной гибели массы людей. Расхожие суждения вошли в конфликт с чаяниями. Ленин, который умело и гибко стал с этим бороться, потому и был признан спасителем. Вот как видит Есенин его дело, переживавший то время сердцем крестьянина и поэта:

Того, кто спас нас, больше нет.
Его уж нет, а те, кто вживе,
А те, кого оставил он,
Страну в бушующем разливе
Должны заковывать в бетон.

Да, невежество было велико и раньше, но до Февраля оно было сковано государством -- оно не было действенным. Его раскрепостило и сделало агрессивным имен­но буржуазное Временное правительство. Его сразу после Октября начало загонять в подчинённое положение Со­ветское государство. Во времена Сталина изгонять дикого «гунна» при­шлось действительно жестокими методами. Но война показала, что эта жестокость была спасительной. Неожиданно для себя немцы в 1941 г. встретили многомиллионную армию деревен­ских парней, которые воспринимали время в секундах и владе­ли сложной техникой.

Ленин много сделал, чтобы Гражданская война была закон­чена как можно быстрее и резко -- без «хвостов». На это была направлена и военная стратегия мощных операций, и политика компромиссов и амнистий. Опыт многих стран показал, что часто гражданская война переходит в длительную «тлеющую» форму и в этой форме, соединяясь с «молекулярным» насилием, наносит народу очень тяжёлые травмы.

В целом Гражданская война ленинского периода имела «два завершения»: решительную и резкую победу красных над бе­лыми в Крыму и прекращение стихийного крестьянского сопротивления через переход к нэпу (Новой Экономической Политике). Это мы помним довольно чётко, надо только задуматься над тем фактом, что завершение обеих войн было чистым. Это вовсе не обычная и тривиальная в гражданских войнах вещь. Напротив, общим правилом явля­ется длительное, изматывающее противостояние после номи­нального окончания войны. В России этого удалось избежать.

Антиленинская кампания была очень недобросовестной, и нанесла всему обществу огромный вред. В ней не было критики, и все действительно сложные проблемы так принижались, что мы отвыкли ставить вопросы хотя бы самим себе. Многие, в том числе из лагеря патриотов, обвиняют Ленина в том, что он предложил «неправильное» национально-государственное устройство СССР. Надо было, мол, создать вместо республик губернии -- просто восстановить Рос­сийскую империю, и дело с концом.

Это говорится или неискренне, или безответственно. Фев­ральская революция «рассыпала» страну, так что Граждан­ская война имела не только социальное, но и национальное «измерение». На территории России сложилось более 20 государственных «суверенных» образований! В разных частях бывшей империи возникли нацио­нальные армии (или банды) разных окрасок. Все они выступали против восстановления единого централизованного государст­ва. Белые безуспешно пытались бороться против них.

Ленин предложил совершенно новый тип объединения -- через «республику Советов», снизу, образуя промежуточные на­циональные республики. Но эти республики очень мягко, почти невидимо накладывались на единый скелет из Советов -- и страна стала именно единой. С этим предложением обрати­лись к трудящимся, которые более всего страдали от своих «независимых» князьков и были заинтересованы в воссоздании единого госу­дарства. При этом учреждение национальных республик, вхо­дящих в Союз, а не империю, нейтрализовало возникший при «обретении независимости» национализм. Армии националис­тов потеряли поддержку, и Красная Армия ни в какой части России не воспринималась как чужеземная. Она была общей армией трудящихся («республики Советов»). Таким об­разом, со стороны Советского государства Гражданская война в её национальном измерении была пресечена на самой ранней стадии, что сберегло России очень много крови.

Ленин непрерывно объяснял ценность для трудящихся боль­шого единого государства и умел находить для этого веские до­воды -- вместо истрёпанного лозунга «России единой и неделимой». Вообще, большевики между Февралём и Октябрём были единственной партией, которая везде отстаивала именно целостность государства.

Тип нового государства в виде Советского Союза позволил не только резко «сократить» Гражданскую войну в 1918--1921 гг., но и оказался исключительно эффективным в большой войне 1941--1945 гг. Это тоже сохранило русскому народу много крови (если говорить точнее, спасло его). Представьте, если бы к немцам присоединились не только часть чеченцев и крымских татар, а вообще ВСЕ нерусские народы!

В чем было отличие проекта Ленина от всех других проектов того времени, которое позволило «остановить Россию над пропастью» -- утихомирить революцию? Здесь требуется поразмыслить, официальная история этого нам не объясняет. Мы уже отметили вещь очевидную: проект Ленина не вошёл в кон­фликт с главными, непобедимыми силами России. Более того, он был в сути своей признан справедливым даже многими про­тивниками (одними раньше, другими позже). Даже проклиная большевиков, они чувствовали скрытую правду их пути.

За способностями Ленина стояли ум, большое мужество и невероятная внутренняя сила, так поражавшая современников. Главное течение революции шло под лозунгом «Вся власть Советам!». Эти слова настолько привычны, что мы о них и не думаем. Но ведь это сильные слова! Когда Ле­нин их поддержал в апреле 1917 г., просвещённые социал-де­мократы посчитали его сумасшедшим. Ведь это -- лозунг анар­хии, полного уничтожения государства, построение крестьян­ской утопии под названием «Земля и воля».

Но что такое были Советы в конце 1917 г.? На ум приходят привычные сельсоветы и райисполкомы (для тех, кто помнит эпоху до 1991 г). Но ведь ничего этого не было! До выборов 1924 г. Советы представляли собой не государственную власть, а «прямую демократию». На заводах все работники составляли Совет, в деревне -- сельский сход. Они посылали своих представителей в крупные Советы (кото­рые тогда называли «совдепами» -- в отличие от просто Сове­тов). Действия Советов были независимы, они не регулирова­лись законами, у них была вся власть. С точки зрения нормаль­ного государственного управления это был хаос (иностранные обществоведы даже в 30-е годы признавали, что они не могут не только объяснить, но даже и описать систему Советской вла­сти). Достаточно сказать, что многие местные Советы не при­знали Брестский мир и считали себя в состоянии войны с Гер­манией.

Красноармейцы, 1919 г.

И в то же время именно в Советах были зёрна той власти, которой «чаяли» крестьяне и рабочие. Именно Ленин в своём проекте создавал образ нового государственного устройства, превращал хаос Советов в Советское государство. И речь шла о борьбе на два фронта -- против анархизма Советов («бунта») и против левых партий, которые потакали «бунту» и по всем главным вопросам исходили из принципа «меньше государства!».

Трудно продираться сквозь ложь и полуправ­ду, которыми насытили воздух нынешние противники Ленина. Уже много лет как в сознании нагнетается миф, будто Ленин опирался на «чернь», на «люмпенов», на отсталое мышление. Редкий демократический политик или журналист не помянул Ленина, который якобы заявил, что управлять государством должна простая кухарка. Возникла даже привычная метафора «ленинской кухарки».

В действительности В.И.Ленин писал в известной работе «Удержат ли большевики государственную власть»: «Мы не утописты. Мы знаем, что любой чернорабочий и любая кухарка не способны сейчас же вступить в управление государством».

Таким образом, Ленин говорит совершенно противоположное тому, что ему приписывала буквально ВСЯ демократическая Пресса. Более того, он специально заостряет проблему, чтобы показать, насколько примитивно мышление демократов «февральского» помёта. Для него кажется очевидным, что любая кухарка не способна (находясь в состоянии кухарки) управлять государством! Нет и речи о том, что кухарка ДОЛЖНА управлять государством. Хочется задуматься, как же назвать поведение множества респектабельных интеллектуалов, которые продолжают вбивать людям в голову этот вздорный миф -- несмот­ря на то, что их неоднократно уличали во лжи. Но наши либералы, солгав в первой части, никогда не цитировали и продолжение мысли Ленина, мысли истинно демократической. Он писал: «Но мы отличаемся…тем, что требуем немедленного разрыва с тем предрассуд­ком, будто управлять государством, нести будничную, ежеднев­ную работу управления в состоянии только богатые или из бо­гатых семей взятые чиновники».

Именно в этом суть. Ленин, возглавив движение «Вся власть Советам!», смог овладеть процессом, а не вставать у него на пути. Овладев процессом, он смог «укротить Советы» и направить их энергию на самопостроение возрождённого сильного государства.