Ви́ктор Юзе́фович Драгу́нский (1 декабря 1913, Нью-Йорк — 6 мая 1972, Москва) — русский советский писатель, автор повестей и рассказов, из которых наибольшую популярность приобрёл цикл «Денискины рассказы», ставший классикой советской детской литературы.
Биография
Родился 1 декабря 1913 года в Нью-Йорке, в еврейской семье. Его родители, эмигранты из Гомеля, прибыли в США и поселились в Бронксе незадолго до рождения сына. Отец — торговец табаком, гомельский мещанин Юда Фалькович Перцовский (1895—1918), и мать Рита Лейбовна Драгунская (1895—1967, дочь мещанина уездного городка Старобыхова Могилёвской губернии) поженились 26 февраля 1913 года ещё в Гомеле. Не прижившись в Америке, в июле 1914 года семья вернулась в Гомель.
В 1918 году отец умер от тифа (по другим данным, погиб при невыясненных обстоятельствах). Отчимом стал ревком города Ипполит Иванович Войцехович, красный комиссар, погибший в 1920 году. В 1922 году появился другой отчим — актёр водевильного еврейского театра (труппы Клары Марковны Юнг) Менахем-Мендл Хаимович Рубин (1894—1962), вместе с которым семья ездила в гастрольные поездки по стране. В 1925 году переехали в Москву, где Рубин с Ильёй Триллингом (1895—1947) организовали собственную труппу. В дальнейшем Менахем Рубин оставил семью и стал режиссёром еврейского театра в Америке.
Виктор рано начал работать. В 1930 году, уже работая, он стал посещать «Литературно-театральные мастерские» А. Д. Дикого. В 1935 году начал выступать как актёр в Театре транспорта (ныне Театр имени Н. В. Гоголя).
Одновременно Драгунский занимался литературной работой: писал фельетоны и юморески, придумывал интермедии, сценки, эстрадные монологи, цирковые клоунады. Сблизился с цирковыми артистами и даже какое-то время работал в цирке. Постепенно пришли роли. Он сыграл несколько ролей в кино (фильм «Русский вопрос», режиссёр Михаил Ромм) и был принят в Театр киноактёра. Но в театре с его огромной труппой, куда входили именитые кинозвёзды, молодым и не очень известным актёрам не приходилось рассчитывать на постоянную занятость в спектаклях. Тогда у Драгунского возникла идея создания небольшой самодеятельной труппы внутри театра. Правда, самодеятельностью такую труппу можно было назвать условно — участниками были профессиональные артисты. Многие актёры с удовольствием отозвались на идею создания пародийного «театра в театре». Драгунский стал организатором и руководителем ансамбля литературно-театральной пародии «Синяя птичка», который просуществовал в течение 1948—1958 годов. Туда стали приходить и актёры других московских театров. Постепенно маленькая труппа приобрела значимость и неоднократно выступала в Доме актёра (тогда: Всероссийское театральное общество), где в то время директорствовал Александр Моисеевич Эскин. Пародийные весёлые спектакли имели настолько шумный успех, что Драгунский был приглашён создать подобный коллектив с тем же названием в Мосэстраде. Для постановок в «Синей птичке» совместно с Людмилой Давидович сочинил текст к нескольким песням, которые впоследствии стали популярными и приобрели вторую жизнь на эстраде: «Три вальса», «Чудо-песенка», «Теплоход» (которую пел Леонид Утёсов), «Звезда моих полей», «Берёзонька».
С 1940 года публиковал фельетоны и юмористические рассказы, позже собранные в сборник «Железный характер» (1960); писал песни, интермедии, клоунады, сценки для эстрады и цирка.
Во время Великой Отечественной войны был в ополчении, был награждён медалью «За оборону Москвы». В 1943 году от ран в госпитале у деревни Печки Людиновского района Калужской области погиб его единоутробный брат Леонид Михайлович Драгунский (Рубин; 1924—1943).
С 1959 года Драгунский писал весёлые рассказы про мальчика Дениса Кораблёва и его друга Мишку Слонова под общим названием «Денискины рассказы». В 1960-х большими тиражами выходят книги из этой серии:
«Девочка на шаре»,
«Заколдованная буква»,
«Друг детства»,
«Похититель собак»,
«Двадцать лет под кроватью»,
«Волшебная сила искусства» и другие.
В 1970-е:
«Красный шарик в синем небе»,
«Разноцветные рассказы»,
«Приключение» и другие.
По мотивам этих рассказов вышли фильмы «Весёлые истории», «Девочка на шаре», «Денискины рассказы», «По секрету всему свету», «Удивительные приключения Дениса Кораблёва», короткометражки «Где это видано, где это слыхано», «Капитан», «Пожар во флигеле», «Подзорная труба», сюжет «Ералаша» «Слава Ивана Козловского». Эти рассказы принесли их автору огромнейшую популярность, именно с ними и стало ассоциироваться его имя. Имя Дениска было выбрано не случайно — так звали его сына. Кроме того, Драгунский был сценаристом фильма «Волшебная сила», в котором в качестве героя также выведен Дениска Кораблёв. Все рассказы о Дениске — история постижения ребёнком мира в его положительных и отрицательных сторонах, серия выборов — преодолений себя в больших и малых проблемах жизни.
В 1990 году песни на стихи Виктора Драгунского были изданы его вдовой.
Виктор Драгунский писал не только для детей. В 1961 году вышла повесть «Он упал на траву» о самых первых днях войны. Герой её, молодой художник, как и сам автор книги, несмотря на то, что его по инвалидности не призвали в армию, записался в ополчение. Повесть «Сегодня и ежедневно» (1964 г.) посвящена жизни работников цирка, главный герой которой — клоун; это книга о человеке, существующем времени вопреки, живущем по-своему.
Могила Драгунского на Ваганьковском кладбище Москвы.
Писатель скончался в Москве 6 мая 1972 года. Похоронен на Ваганьковском кладбище (участок № 14).
Семья
Первым браком был женат на актрисе Елене Петровне Корниловой.
Сын — журналист Леонид Корнилов (1937—2007), выпускник экономического факультета МГУ, долгие годы работал в «Известиях», «Неделе», автор книг «Сказочная сила» (1965), «Останутся в памяти» (1965), «Образ жизни — советский!» (1974), «От глашатая до неона» (1978), «Эти удивительные ветераны» (1981), «Раз в жизни: несерьёзные заметки в жанре баек и журналистского трёпа» (2008).
Внучка — Лика (Лидия Леонидовна) Корнилова.
Вторая жена — Алла Васильевна Драгунская (урождённая Семичастнова, 1924—2007, выпускница ВГИКа), издала книгу воспоминаний «О Викторе Драгунском. Жизнь, творчество, воспоминания друзей» (М.: ТОО «Химия и жизнь», 1999).
Сын — журналист и сценарист Денис Драгунский (род. 1950).
Внучка — журналистка и дизайнер Ирина Драгунская (род. 1974).
Дочь — писатель и драматург Ксения Драгунская (1965—2021).
Внук — Артём.
Дед — Юдэ-Лейб Хаимович Драгунский (1869 — после 1945), участвовал в еврейском рабочем движении, в Америке публиковал рассказы для детей и переводы в периодических изданиях на идише, в 1920-е годы был редактором журнала «Киндерланд» (в переводе с идиша: «детская страна»), который издавался в Нью-Йорке под эгидой рабочей организации «Арбетер-ринг» (в переводе с идиша: «рабочий круг») и работал учителем в еврейских школах.
Дядя (брат матери) — Исаак Львович Драгунский (1892—1938), до 1924 года председатель Гомельского губернского суда, затем прокурор Ивановской Промышленной области (1931—1934) и Азовско-Черноморского края (1934—1937), расстрелян.
======================
Заколдованная буква. Рассказ. Виктор Драгунский
Недавно мы гуляли во дворе: Аленка, Мишка и я. Вдруг во двор въехал грузовик. А на нем лежит елка. Мы побежали за машиной. Вот она подъехала к домоуправлению, остановилась, и шофер с нашим дворником стали елку выгружать. Они кричали друг на друга:
– Легче! Давай заноси! Правея! Левея! Становь ее на попа! Легче, а то весь шпиц обломаешь.
И когда выгрузили, шофер сказал:
– Теперь надо эту елку заактировать, – и ушел.
А мы остались возле елки.
Она лежала большая, мохнатая и так вкусно пахла морозом, что мы стояли как дураки и улыбались. Потом Аленка взялась за одну веточку и сказала:
– Смотрите, а на елке сыски висят.
«Сыски»! Это она неправильно сказала! Мы с Мишкой так и покатились. Мы смеялись с ним оба одинаково, но потом Мишка стал смеяться громче, чтоб меня пересмеять.
Ну, я немножко поднажал, чтобы он не думал, что я сдаюсь. Мишка держался руками за живот, как будто ему очень больно, и кричал:
– Ой, умру от смеха! Сыски!
А я, конечно, поддавал жару:
– Пять лет девчонке, а говорит «сыски»… Хаха-ха!
Потом Мишка упал в обморок и застонал:
– Ах, мне плохо! Сыски…
И стал икать:
– Ик!.. Сыски. Ик! Ик! Умру от смеха! Ик!
Тогда я схватил горсть снега и стал прикладывать его себе ко лбу, как будто у меня началось уже воспаление мозга и я сошел с ума. Я орал:
– Девчонке пять лет, скоро замуж выдавать! А она – сыски.
У Аленки нижняя губа скривилась так, что полезла за ухо.
– Я правильно сказала! Это у меня зуб вывалился и свистит. Я хочу сказать «сыски», а у меня высвистывается «сыски»…
Мишка сказал:
– Эка невидаль! У нее зуб вывалился! У меня целых три вывалилось да два шатаются, а я все равно говорю правильно! Вот слушай: хыхки! Что? Правда, здорово – хыхх-кии! Вот как у меня легко выходит: хыхки! Я даже петь могу:
Ох, хыхечка зеленая,
Боюся уколюся я.
Но Аленка как закричит. Одна громче нас двоих:
– Неправильно! Ура! Ты говоришь хыхки, а надо сыски!
А Мишка:
– Именно, что не надо сыски, а надо хыхки.
И оба давай реветь. Только и слышно: «Сыски!» – «Хыхки!» – «Сыски!».
Глядя на них, я так хохотал, что даже проголодался. Я шел домой и все время думал: чего они так спорили, раз оба не правы? Ведь это очень простое слово. Я остановился и внятно сказал:
– Никакие не сыски. Никакие не хыхки, а коротко и ясно: фыфки!
Вот и всё!
=====================
Он живой и светится. Рассказ. Виктор Драгунский
Однажды вечером я сидел во дворе, возле песка, и ждал маму. Она, наверно, задерживалась в институте, или в магазине, или, может быть, долго стояла на автобусной остановке. Не знаю. Только все родители нашего двора уже пришли, и все ребята пошли с ними по домам и уже, наверно, пили чай с бубликами и брынзой, а моей мамы все еще не было…
И вот уже стали зажигаться в окнах огоньки, и радио заиграло музыку, и в небе задвигались темные облака – они были похожи на бородатых стариков…
И мне захотелось есть, а мамы все не было, и я подумал, что, если бы я знал, что моя мама хочет есть и ждет меня где-то на краю света, я бы моментально к ней побежал, а не опаздывал бы и не заставлял ее сидеть на песке и скучать.
И в это время во двор вышел Мишка. Он сказал:
– Здорово!
И я сказал:
– Здорово!
Мишка сел со мной и взял в руки самосвал.
– Ого! – сказал Мишка. – Где достал? А он сам набирает песок? Не сам? А сам сваливает? Да? А ручка? Для чего она? Ее можно вертеть? Да? А? Ого! Дашь мне его домой?
Я сказал:
– Нет, не дам. Подарок. Папа подарил перед отъездом.
Мишка надулся и отодвинулся от меня. На дворе стало еще темнее.
Я смотрел на ворота, чтоб не пропустить, когда придет мама. Но она все не шла. Видно, встретила тетю Розу, и они стоят и разговаривают и даже не думают про меня. Я лег на песок.
Тут Мишка говорит:
– Не дашь самосвал?
– Отвяжись, Мишка.
Тогда Мишка говорит:
– Я тебе за него могу дать одну Гватемалу и два Барбадоса!
Я говорю:
– Сравнил Барбадос с самосвалом…
А Мишка:
– Ну, хочешь, я дам тебе плавательный круг?
Я говорю:
– Он у тебя лопнутый.
А Мишка:
– Ты его заклеишь!
Я даже рассердился:
– А плавать где? В ванной? По вторникам?
И Мишка опять надулся. А потом говорит:
– Ну, была не была! Знай мою доброту! На!
И он протянул мне коробочку от спичек. Я взял ее в руки.
– Ты открой ее, – сказал Мишка, – тогда увидишь!
Я открыл коробочку и сперва ничего не увидел, а потом увидел маленький светло-зеленый огонек, как будто где-то далеко-далеко от меня горела крошечная звездочка, и в то же время я сам держал ее сейчас в руках.
– Что это, Мишка, – сказал я шепотом, – что это такое?
– Это светлячок, – сказал Мишка. – Что, хорош? Он живой, не думай.
– Мишка, – сказал я, – бери мой самосвал, хочешь? Навсегда бери, насовсем! А мне отдай эту звездочку, я ее домой возьму…
И Мишка схватил мой самосвал и побежал домой. А я остался со своим светлячком, глядел на него, глядел и никак не мог наглядеться: какой он зеленый, словно в сказке, и как он хоть и близко, на ладони, а светит, словно издалека… И я не мог ровно дышать, и я слышал, как стучит мое сердце, и чуть-чуть кололо в носу, как будто хотелось плакать.
И я долго так сидел, очень долго. И никого не было вокруг. И я забыл про всех на белом свете.
Но тут пришла мама, и я очень обрадовался, и мы пошли домой. А когда стали пить чай с бубликами и брынзой, мама спросила:
– Ну, как твой самосвал?
А я сказал:
– Я, мама, променял его.
Мама сказала:
– Интересно! А на что?
Я ответил:
– На светлячка! Вот он, в коробочке живет. Погаси-ка свет!
И мама погасила свет, и в комнате стало темно, и мы стали вдвоем смотреть на бледно-зеленую звездочку.
Потом мама зажгла свет.
– Да, – сказала она, – это волшебство! Но все-таки как ты решился отдать такую ценную вещь, как самосвал, за этого червячка?
– Я так долго ждал тебя, – сказал я, – и мне было так скучно, а этот светлячок, он оказался лучше любого самосвала на свете.
Мама пристально посмотрела на меня и спросила:
– А чем же, чем же именно он лучше?
Я сказал:
– Да как же ты не понимаешь?! Ведь он живой! И светится!..
========================
=======================================
