Часть полная
Девятое 1 сентября. 10 класс. Да, та самая реформа
Линейка начинается, как в четвёртом – с дежавю только наоборот. Кто эти люди? Где твои одноклассники? В смысле, не вот эти, а те. Из 36-й. Их должны были перевести! Всех из 36-й переводят в 67-ю. Ты их ждал! Две трети класса – это вот понятно, с ними уже пять лет совместно нервы школе делаем. А эти новенькие 12 человек – кто? Иде Эльвира с её буквой «хр!» и черными, как смоль, косичками и белоснежными бантами? Ну, ладно, допустим, подельники-двоечники соскочили на естественном отборе, а остальные где?! Вон только Вадик стоит из параллельного – лагерный дружбан по пионерскому «Огоньку». Тоже, кстати, был отличником, но правильным – с ним школа за статистику не переживала. Вон Серёга из бывшего моего класса, но учился после меня (пару лет я поддерживал ещё дружбу с бывшим классом, даже в продлёнку мог ходить) и, опять же, загремел к «бэшкам», вон еще Вовка с параллельного… И это всё??? Да, увы. За пять лет твой первый класс обновился на почти на 100%, а до 67-й не дотянул никто. А ты их ждал. У тебя очень тонкая душевная организация.
Учебный год начинается с бунта на уроке литературы. Буквально в середине сентября, если не раньше. Училка – древняя бабка, ее на пенсию выдворили еще в середине семидесятых, но она задержалась. Не нашла выход. Ну и сиди тогда тихо, чему ты уже можешь научить?
Была у вас девочка Таня. Практически хорошистка. Вся такая из себя, но строгая. Учеба давалась ей нелегко, но она очень старалась. Упряма была до невозможности. На алгебре\геометрии всегда садилась за тобой, чтобы быть в одном варианте. Но только чтобы сверить ответы. Списать – никогда! Один-единственный раз ты ей подсказал решение. Всё.
Ну и пишет Таня сочинение, не помнишь уже по чему. Работает с дополнительными источниками и прочее. Старается. И в какой-то момент использует «сизифов труд». И получает за свои старания трояк. Таня в шоке. За что? А за то, что списала, не по уму тебе ещё такие фразеологизмы использовать. В общем, ещё и дурой назвали. Таня в слезах, класс в ахуе. Начинается шум-гам в классе. Таня списала? Да вы шо? Эта слабоумная старуха применяет старый педагогический прием – кто не согласен, может выйти! В смысле – вон. Ну и что-то там про подонков и дебилов. Старая, ты чё?) Ты кого удумала пугать? Отмороженный десятый класс конца восьмидесятых? Ты в окошко выгляни, что там улице – перестройка, демократия-гласность. И подонков ты зря помянула. За Ёжика, видимо, не в курсе. Старый состав – встает и выходит. Новая дюжина остается в полной растерянности. Но они не в теме, к ним никаких вопросов и никаких траблов позже.
Класс пытается было рассосаться по собственным делам, но кто-то из девочек дает команду: стоять! Влетим на прогул! Надо решить что делать. А что тут делать? Идем к классной и ставим условие – пока не заменят учителя на лит-ру – ни ногой! Та – к директрисе. Директриса всех в кабинет. Вопрос надо решить по-тихому – ей вот год до пенсии и акция протеста ей не упёрлась в полный рост. Учителя на замену нет, и идти на поводу у этих тоже нельзя. А если донесут в районо? Хрен оставят после пенсии! Короче, бунт надо замять. Без репрессий, иначе точно накидают экскременты на вентилятор. Никакой стружки и угроз – ласково обещает, что через два месяца будет новая училка. Только потерпите. Да, она сама знает, что та – дура. А куда деваться? Мля… Ну вы-то доверчивые, а директриса опытная – за пару месяцев дерьмо уляжется. Ну да, относительно улеглось, но интерес к русской литературе отбили напрочь. Хотя… это ты уже утрируешь.
Ты школьную программу никогда не любил. Читал много, но не по программе. Тебя в третьем классе досрочно за два года перевели из детской библиотеки во взрослую. В десятом ты кидался цитатами из «12 стульев» и «Золотого телёнка». Обожал фантастику (и до сих пор), за ночь проглотил «Дракулу». Осилил «Живые и мертвые» и почти «Тихий Дон». За пару дней – «100 дней до приказа», за неделю – Ф. Незнанского (первую трилогию, остальное – шлак). Само собой – «Мастера и Маргариту». Открыл было «Войну и мир». Так. Же не манж па сис жур… к терапевту! И всю школьную программу – нах! Читайте сами. Ты не будешь. Хорошо, можете тебе вслух. Реально история была в седьмом классе - ты отказался читать «Как закалялась сталь». Не помнишь суть конфликта с училкой, но домой пришла классная и рассказала все маменьке. Итог – три дня ты лежишь на кровати, рядом за столом – маменька. И читает тебе «Как закалялась сталь». Наглядный пример, чо.
Новый предмет – НВП. Ну, не совсем новый. Как дрючит старшеклассников военрук, вы уже видели, представление имели. Но нам несказанно повезло: к нам в школу пришел новый военрук, совершенно чудный человек и с невероятным чувством юмора. Так что НВП было просто сказочное! В десятом классе НВП была еще двуполой дисциплиной: девочки тоже должны были быть, но по факту им сделали факультативно, по желанию. В итоге научили разбирать АК, надевать противогаз и отправили гулять. Через год НВП переделают в ДПЮ (допризывная подготовка юношей), и барышень освободят уже официально. Однажды, правда, им прилетит целая неделя медицинской подготовки, но об этом позже.
Строевая подготовка. Тут азы были заложены на физкультуре. Но есть и новый номер в программе: строевая песня. Особый вид искусства – не каждую песню положишь на марш. Но мы старались. Военрук дал полный карт-бланш и велел удивить. Да не вопрос! После пары тайных репетиций вы ему выдали «Олю-проститутку» модного тогда «Анонса». Прямо под открытыми окнами школы – сорвали уроки на втором и третьих этажах. Военрук задумчиво почесал лысину. Парни! Песня жизненно пи…датая, но комиссия не поймет! Давайте что-то в рамках традиций. Ладно, нате вам – «У солдата – выходной».
И мы стреляли. И не три пульки из воздушки в год! В советское время пневматика – это удел пятого класса! Мы же стреляли из мелкашек ТОЗ-8 – по две-три, иногда по четыре сотни патронов в неделю. Еще раз – от 200 до 400 патронов в неделю. Бесплатно! А современная школота покупает пульки на уроки НВП. Через полгода, на соревнованиях, ты клал пуля в пулю – на тебе, Андрюша, грамоту за первое место! А через год у нас был уже другой военрук. Видимо, у него была своя мелкашка – ему патроны были нужнее. И вы сделали всего по три выстрела. Итог – на сборах ты еле натянул на «троечку». В стрельбе нужна постоянная тренировка.
Кстати, о сборах. Внезапно – две недели военной подготовки на базе соседней, 82-й, школы. В первой половине июня! За что??? И еще обязательной практики, также две недели. От каникул нам оставили два сраных месяца.
Кроме вас, и собственно, десятого класса 82-й, еще парни из 101-й и 40-й. Не знаю, почему выбор пал на 82-ю – вероятно она ближе всего к окраине города и ущерба там будет поменьше. Разумеется, от каждой школы свой военрук. От залетных – два подпола и полковник. От 82-й – капитан-танкист. Но чья база – тот и начальник гарнизона. На утренних построениях он лопался от восторга, когда ему делали доклады старшие офицеры. А вообще, парням из 82-й мы сочувствовали.
Две недели вы кидаете гранаты – в танк, под танк и за танк, роем окопы в садах – слава Богу, что только для стрельбы лежа, а не полный профиль, да и то халтурите: копаете как копается, а не окапываетесь лежа. Разбираете и собираете привезенные на трамвае из своей школы АК – через неделю все укладываются в армейские нормативы. Ну и прочие армейские забавы. Все две недели вас кормят завтраками: что поедете стрелять на полигон и пугают тем же полигоном – не будет дисциплины, будет вам казарменное положение там же. Заканчивается это все как обычно – смотром строя и песни, но на базе 101-й - чо, школа симпатичная, стадион приличный, а не эта разруха на Ангарском.
А потом нам еще прилетит – в последней четверти одиннадцатого класса. Недельные военные сборы. Через два месяца экзамены, а мы мокнем на плацу. Девочкам достанется тоже – медицинская подготовка. Оба эти балагана располагались рядом: мальчики также в 82-й, а девочки – в филиале 28-й поликлиники, была когда-то там такая бендежка, чуть ниже самой школы. Девочек отпускали раньше и они шли смотреть как нас дрессируют держать строй.
Первый день уходит на оргвопросы. На второй мы таки едем стрелять из АК. Но не на полигон, а куда-то в овраг на задворки Гумрака. С нами восемь бойцов с Красных казарм, во главе – майор с пистолетом. Бойцы – с новенькими АК-74. По пятнадцать патронов на нос. Магазины снаряжают солдаты – чтобы потом не трясти карманы этих школьных партизан. Чуть ли не драка за очередь на рубеж. Но особо хитрожопые тихо мнутся в сторонке – у них хорошо с математикой, и они уже выяснили, сколько патронов в цинке, пересчитали количество морд, и прикинули расход патронов: морды умножили на пятнадцать, полученное отняли от суммы патронов во всех цинках. И занимают очередь ближе к концу – остатки сладки. Отстреляв положенные пятнадцать, быстренько утрясают вопрос с майором: скажите, военный, а как бы по полному магазину? И по два раза? Но по три выгоднее – вам обратно не тащить. Однако, вы откуда такие умные? С Ангарского? Ок, баш-на-баш! Гильзы в цинки накидайте для отчета. Ван мОмент! Учитесь, торопыги!
Осталось три дня. Главнокомандующий – всё тот же капитан и ротные полковники не в настроении. У них этой гастроли в плане не было, но его спустили сверху. Спустили далее – на тормозах – три для строевой. И шоб було как в Кремлевском полку! Твою же мать. Три дня вы маршируете по лужам. Тут ты начал подозревать, что армия всё же не твое. Хотя позывы были.
Десятое 1 сентября. Ощущение неизбежного.
Вы стоите на линейке в школьном дворе в предпоследний раз. Пройдет неполных девять месяцев, и вы выйдете сюда снова, чтобы никогда больше не вернуться. Тогда – будут слезы, размазанный макияж одноклассниц и глупые улыбки парней. А сейчас – не ваш праздник, сегодня первоклашки – гвоздь программы. Так что улыбаемся и машем. Но в глазах – начало тоски. Все, пи…ц. Ты переживаешь это все в последнем едином порыве.
Каждый получил, что хотел. Вы – новую учительницу литературы, директриса – пенсию и часы биологии. Новая дюжина одноклассников в восторге – эта учительница из 36-й, и они у нее учились. Мы не разделяем восторгов, но потом втягиваемся. Это был глоток литературной свободы – читайте, что хотите, потом обсудим на уроке. Особо интересные, на ее взгляд, она просила записать в отдельную тетрадь. Хотя это была не тетрадь, а какая-то рукописная книга. Я в ней отметился с Маяковским. «Одлян», «Плаха», «Ледокол» – это читали умные одноклассницы. Я сконцентрировался на «100 днях до приказа» – тема выпускного сочинения была свободной, так что доводил до совершенства свой опус на пробных сочинениях.
Но осадочек остался. Года через три, когда учительница узнала, что ты работаешь в газете, была неприятно удивлена. Эдакое: да…?. И мимика такая, как будто наступила не скажу на что. Ты, умеющий читать между строк, и находящий второй смысл, там, где нет и первого, был несколько обескуражен. Ну и ладно.
А с бывшей директрисой тоже забавно вышло. Урок биологии. Май месяц, окна нараспашку, выходят в школьный двор. Директриса что-то бубнит по теме, расхаживая вдоль доски, от двери к окну. А там, за окном, на школьном дворе, – куча металлолома, собранная очередным седьмым классом. Опять медики подсуропили. Если кто не в курсе, школьный двор 67-й по периметру трёх сторон окружен областной больницей. Слева – главная аллея, справа – дурка, с тылу – клиника общей хирургии имени А. А. Полянцева, так на ней и было написано чуть ли не метровыми буквами. Каждая буква – отдельный элемент конструкции. Ну и тут ремонт в клинике – вывеску демонтируют, и бросают всю эту кассу букв под школьный забор. Вы же понимаете, что не могут эти два события – реконструкция и сбор металлолома – не переплестись между собой, и так, чтобы без последствий? Седьмой класс просто телепортирует методом цепочки буквы по другую сторону забора, в общую кучу металлолома. Причем, поверх всей кучи. И усталые, но довольные уходят домой. Благодарные ремонтники восторженно крестятся хором.
На следующий день с утра ничего не предвещало, но после второго урока на погулять в школьный двор выходит второй класс, ждущий в продленке, опять же, свою вторую смену. И видят эту кассу букв чуть ли не в свой рост – и это уже прелюдия к действию.
…директриса что-то бубнит по теме, расхаживая вдоль доски, от двери к окну, и вдруг замирает на пять секунд у окна, и как заорет нечеловеческим голосом: «Ребята! Что вы там делаете???» Весь класс кидается к окнам: праздник нельзя пропустить, а он точно уже здесь! А там… Наверное, второклашки хотели из букв собрать «Мир, труд, май», но пока выходило только «х…й» и «п…да». Причем, первое было готовое и во всей красе, а со вторым, как всегда, возились. Второклашки после крика – врассыпную под восторженные вопли, директриса – в истерику. Седьмому классу велели перебрать кучу, буквы в самый низ, чтобы эти подлецы из второго не смогли достать. Достойная смена, чо.
Мальчики больше не хотят сидеть с девочками. Взаимно. И давно уже. Окончательно разъехались ещё в классе восьмом. Новенькие расселись согласно увиденному, видимо, в 36-й все было точно также. Но девочки зорко следят, чтобы мальчики не водились с ушлыми девицами из десятого – так, малолетки, а ну, в свою песочницу – шагом марш! А вы чего уставились? У вас есть мы! Разумеется, у особо одаренных есть пара поклонниц из 10«А» – две тезки-подружки Ирины. Очень милые создания.
Общая обстановка в школе для выпускных классов – как в больничке. Тихо и спокойно. Мы тебя долечим, как сможем, и выпишем. В смысле, доучим и выпустим. Часть предметов – ничего нового, только повторение пройденного. В какой-то момент стираются границы между параллельными классами: ты можешь спокойно прийти на урок в «Б», и это не будет прогулом в твоем «А». Можешь даже прийти на урок в десятый к своим поклонницам, только сидите тихо, – и тебя никто не выгонит.
Экзамены – два обязательных, три по выбору. А ты по выбору буду сдавать четыре. Андрюша, ты дурак? Нет, но буду! В смысле – сдавать. Потому, что нельзя иначе.
Нельзя спрашивать у классной физички на контрольной под хохот класса: «Людмила Генриховна! Скажите мне, как физик – физику. Вы физику знаете?» – и не прийти на экзамен. Нельзя не прийти на историю к Сергею Алексеевичу, с которым спорил по историческим моментам. Нельзя не прийти на геометрию к Елене Алексеевне, ибо она в восторге от твоих знаний, и тебе достаточно 15 минут на весь экзамен, чтобы выйти с «пятеркой». А астрономия – это для себя. Ты что, зря что ли, спёр учебник ещё в третьем классе, из той библиотеки, куда тебя перевели досрочно?
Перед всем этим последний звонок. Общая кутерьма и все такое. Но у тебя – отдельный номер. Финал. Дембельский аккорд. Ты снимаешь с шеи фотоаппарат, с которым проходил в школу последние четыре года, и сажаешь на плечо первоклассницу с маленькой рындой в руке. Всё. Круг замкнулся. Девчушка трезвонит в колокольчик от души, после круга у тебя болят уши – за одно она держалась, а в другое – трясла. Морально ты готов к последнему звонку неполные девять месяцев, но все же он внезапен.
Почти через месяц – выпускной. Невероятно красивые девочки и строгие мальчики. Официальный переход во взрослую жизнь. Он красив, но не столь эмоционален, как последний звонок. Аттестаты, дискотека, восход на Волге и всё такое – мы обязательно встретимся.
…Ровно еще через жизнь вы столкнетесь с ней в дверях – твоей бывшей фотолаборатории и её нынешнего кабинета. В Доме печати, на седьмом этаже. Ты, как и тогда, с фотоаппаратом на шее, она – с какими-то бумагами. Вот такая ирония судьбы. Нос к носу. Вы узнаете друг друга, но не вспомните сразу ни имен, ни фамилий. Ты сообразишь первым – прочитать на двери табличку. Удивишься, что фамилия та же, что и в выпускной виньетке. Вы проговорите четверть часа, несоизмеримо больше, чем за те два выпускных года. И тебя долго будет мучить один вопрос – где же были твои глаза? Тогда, семнадцать лет назад.
