Вот и император Бразилии, в переписке со своим представителем, пришли к выводу, что требования к невесте, учитывая обстоятельства, должны быть скромнее, коли уж не помогает даже принадлежность к самой что ни на есть старой королевской династии Браганса. Кроме того, император Австрии Франц I, как считается, тоже был обеспокоен проектом нового брака своего бывшего зятя, в конце концов, его дочь Мария Леопольдина оставила только одного сына, другие четверо детей были девочками.
Если бы с маленьким принцем Педру что-то случилось, а во втором браке родился бы еще один сын, дочери Марии Леопольдины сдвигались бы в очереди преемственности бразильской короны. Как полагают, Франц мог повлиять на остальные монархические семьи, правда, это выглядит не слишком логично и противоречиво на фоне отношения самой Австрии к проблеме похищения португальской короны у старшей внучки своего же императора.
Но если известно, какие именно дома отказали в свое время Наполеону III (например, низложенные шведские Гольштейн-Готторпы), то с отвергнувшими императора Бразилии не слишком ясно. Называются некие восемь принцесс, но из каких династий?
В итоге из требований бразильцев исчезло «хорошее происхождение» и «культурная образованность», осталась только «красота и добродетель». Но если с последними тремя требованиями всё ясно, то «хорошее происхождение» - понятие относительное. Так что уточню, здесь, как нечто само собой разумеющееся подразумевалось – пусть и не королевской крови, но из старой титулованной европейской знати.
И вот маркиз Барбасена через посредников достигает договоренности с семьей недавно (в 1824 году) скончавшегося Евгения Богарне, более чем известного пасынка Наполеона. Избранницей императора должна была стать Амелия, третья из четырех дочерей Евгения. Честно сказать, только благодаря слегка «опальному» отцу, Амелии Богарне приписывается «скромное» происхождение, вот по матери – Августе Баварской-Виттельсбах, уровень вполне себе королевский. Так что еще можно пофилософствовать с чьей стороны могли бы фыркать и кому этот брак был больше нужен.
После краха своего отчима бывший вице-король Италии отбыл в Баварию, где его тесть, первый король этого королевства (в 1806 году преобразованного из курфюршества), Максимилиан Иосиф выделил мужу своей дочери герцогство Лейхтенберг. Именно поэтому я взял слово «опальный» в кавычки – даже без своего приемного отца, которого Богарне, будем говорить откровенно, продал с потрохами, устроился очень и очень неплохо. Я не испытываю никакого пиетета к Великому мяснику, но оставляю за собой право презирать предателей любого пошиба, особенно из разряда «и нашим, и вашим».
Спасло Евгения, разумеется, то, что добрый отчим интегрировал его, отпрыска маленького французского виконта, в высшую европейскую аристократию. Для примера, судьбу Богарне можно сравнить с судьбой Мюрата, который был настолько глуп, что полагал будто без Наполеона он что-то может значить. Евгений, кстати, тоже так думал, и даже пытался провозгласить себя королем Италии. Однако, если бы не жена из Виттельсбахов, стоять бы ему рядом с Мюратом, а в лучшем случае, как вариант, мог отделаться эмиграцией в США и о его семье все благополучно бы забыли. А так … получил маленькое герцогство и даже место в очереди наследования короны Баварии для своих сыновей.
Что же касается его вдовы, Августы Баварской, то она еще до бразильского сватовства удачно выдала замуж двух старших дочерей, особенно хорошо получилось с Жозефиной (1807-1876) – их с Евгением старшая дочь вышла замуж за Оскара (это столь удачное имя родители выбрали для сына под влиянием популярных в то время публикаций кельтских мифов, странное для самого что ни на есть француза, но более чем подходящее для будущего короля Швеции) первенца и наследника Жана-Батиста Жюля Бернадота, на ту пору уже известного, как Карл XIV Юхан, король Швеции.
Вот Бернадот в отличии от Мюрата и Богарне личность уже самодостаточная, короной он обязан не лично Наполеону, а дикой удаче, он «поймал» свой трон, так что уже никто отнять не мог, можно сказать, самостоятельно в королевские дома «интегрировался». Да и Наполеону он «член семьи» незначительный, не сын и не зять (его жена Дезире Клари была сестрой Жюли, жены Жозефа Бонапарта), с самого начала очень сомнительный соратник, скорее соперник.
Однако, будучи всего лишь «приглашенным» монархом, Бернадот чувствовал некоторую неуверенность, брак его наследника Оскара существенно укреплял положение новой династии, так как Августа Баварская. Между прочим, была потомком династии Ваза. Вторая дочь, Евгеника, вышла замуж поскромнее, за одного из младших Гогенцоллернов.
Если присовокупить к вышесказанному, что дядей Амелии Лейхтенбергской (потомки Евгения предпочитали называть себя именно так) был король Баварии Людвиг I, а тетей императрица Австрии, Каролина Августа (четвертая жена императора Франца I), то ее происхождение и положение, сомнительно не считать «хорошим». Кстати, не слишком похоже, чтобы император Австрии, как-то противился новому браку Педру Браганса, если он всё равно в итоге женился на племяннице его жены.
После переговоров и выездов к семье Богарне-Лейхтенбергских, бразильский эмиссар маркиз Резенде, слал своему императору самые возвышенные и поэтические реляции, восхваляя красоту и образованность невесты. Надо сказать, что, судя по портретам эпохи, все дочери Евгения Богарне и Августы Баварской отличались красотой.
В течении двух месяцев, с 30 мая по 30 июля 1829 года стороны ратифицировали брачный контракт и 2 августа этого же года, семнадцатилетняя Амелия Богарне в Мюнхене вышла замуж за тридцатилетнего императора Бразилии, жениха представлял маркиз Барбасена. Впереди у Амелии Богарне был путь в Бразилию и довольно скорое возвращение в Европу.
*****
Поддержать автора: 2202 2053 7037 8017
