Вчера шурфились по траншее и нашли немца.
Погиб от третьей линии обороны в десяти шагах, стянули в отводную траншею телефонным кабелем «полёвкой» привязав за руку. Немец был высокий и худой («дылда» в школе таких называли мы). В карманах осталась расчёска, какие-то истлевшие бумаги, без шансов к восстановлению, да десяток патронов к пистолету… Остальное кто-то «обезжирил» - ремень был аккуратненько обрезан, не осталось даже жетона, которые местное бойцы РККА и население, убиравшее останки после отхода войск, не трогали. Наверное, успел забрать его боевой брат, в спешке не успев оставить отломленный дубликат. Вокруг него было много стреляных гильз от маузера и в том числе и холостые от мортирки для гранат. Тут же валялась невыстреленная граната «огурец».
Невольно, как при любой другой эксгумации останков, представлялась картина тех далёких событий!
…
Немцы, конечно, знали о готовящемся прорыве. Готовились и сами. Только закончилась июльская попытка прорвать коммуникации миусских укреплений. Только стянули, с помощью местного населения и румынских солдат, погибших русских, узбеков, армян и лошадей по разрушенным траншеям и засыпали их, чтоб не было запаха (жара стояла неимоверная). Только прорыли параллельно засыпанным траншеям новые и еще другие в местах, которые оказались наиболее уязвимы в плане обороны, при помощи всё того-же местного населения. Сапёры старательно восстанавливали минные заграждения и прорванные проволочные заграждения, ловушки. Были вырыты еще много пулеметных и миномётных позиций. Но для их заполнения требовались еще солдаты, да и нужно было восполнять многочисленные потери от атак русских.
Были подтянуты войска из Европы. Многочисленные эрзатц- батальоны, до этого базировавшиеся на побережье юга Франции, в Париже и других областях, были срочно переброшены на восточный фронт. Одним из них и был найденный нами немец.
Строгий, подтянутый всегда выбритый и необделённый вниманием девушек- он прибыл в дикие русские степи показать силу немецкого оружия! Первые впечатления были нерадостными! Во время заступлений на дежурства приходилось сутками жить в земле. И хотя на фронте было затишье- первое что он усвоил- что голову из под земли высовывать не нужно, потому что есть возможность без неё остаться. Почему нужно ТАК бояться дикарей, когда все вооружены до зубов (у него самого кроме штатного оружия имелся и пистолет, купленный в Париже и пару горстей патронов к нему (с ним он чувствовал себя увереннее)) он не понимал. Но бойцы регулярных частей, уже бывавшие в боях здесь, почему-то БОЯЛИСЬ их и кричали, когда кто-то и эрзатцев высовывался осмотреться или курил ночью, не приседая на дно траншеи. Вызывало недоумение, когда при дежурствах на первой линии иногда не все возвращались на рассвете. Опытные бойцы говорили, что это разведгруппы русских забирали их в плен. Но как же минные поля, заграждения из проволоки, ямы- ловушки и баночные шумовые навески!?
Через два три дежурства выработался инстинкт- жить ниже поверхности земли безопаснее! Траншея, гнездо наблюдателя, пулемётный расчет, противоминная щель, «лисья нора», блиндаж, миномётная ячейка, погребок для воды и продуктов, туалет - все ушло под землю.
А потом на нём поселились вши! Не помогала ни его чистоплотность, ни помывки в дни отдыха в тыловом селе- довоенном немецком поселении Густафельд, ни закапывание обмундирования чтоб остался над землей лишь кусочек и потом выжигание насекомых (по рассказам старых воинов их этому научили пленные русские)- при возвращении в окопы они наползали вновь!
Сильно захотелось назад в Париж. Не хотелось ему уже славы завоевателя, не хотелось показывать силу немецкого оружия, не хотелось куска земли в этой негостеприимной степи!
В середине августа русские начали чаще умыкать бойцов из дежурных смен. Поползли слухи о готовящемся наступлении. Начались интенсивнее пополнять боеприпасами склады на передовой, подтянули ближе к передним линиям тягачи с передвижными огневыми точками «крабами». Потом пришел приказ усиливать позиции второй и третьей линии укреплений. На первой линии оставили лишь дежурные батальоны с индивидуальным оружием и наблюдателей.
К вечеру 17 августа подняли всех к оружию. Все спешно снаряжались боеприпасами и выдвигались на исходные позиции. Ходили слухи, что от перебежчиков со стороны русских стало известно, что они будут ночью атаковать. Подразделение нашего ганса заступило на дежурство, как раз в эту ночь.
Около 4 часов утра поступила команда отходить по отводным траншеям ко второй линии обороны, забирая с собой все вооружение. Уже на подходе к линии у него ушла из- под ног земля, и сразу наступил Конец Света! С зубодробильным грохотом и адским пламенем вся передняя линия обороны взлетела на воздух, наматывая на рельсы с укрытия блиндажей кабели телефона, на столбы ограждений колючую проволоку и сжигая всё дерево органику и вшей.… Сразу захотелось бежать оттуда и сразу всё навешенное оружие и снаряжение, до того казавшееся тяжелым, стало лёгким. Впереди бегущие сослуживцы почему-то мешали бежать, неудобно было перебегать через споткнувшихся, хлюпали раздавленные носы и губы, хрустели сломанные челюсти, вбежавшим в боевую траншею что-то беззвучно разевая рот орали офицеры, но солдаты и без их команды рассасывались направо- налево и забивались в щели и ячейки! И вдруг все изменилось еще в более жуткую сторону, шквал огня и стали переместился на вторую линию. Земля ушла из- под живота, на котором он вжался в стрелковой ячейке, а потом с огромной силой ударила под дых, так что дыхание остановилось, по траншее прошелестело что-то с визгом. В глину стены траншеи с хлюпаньем что-то впивалось. Земля била под дых с систематической периодичностью, траншею перед ячейкой завалило кусками ящиков , кольями от заграждений и кишками. Дерево тлело. Оно бы горело, если бы был воздух, но воздух в траншее выгорел и остался лишь сероводород. Сероводород, чьи-то испражнения из кишок и ужас вызвали рвотный рефлекс. Очень сильно захотелось не быть здесь, очень сильно захотелось в Париж!
Когда все закончилось он уже не чувствовал тела, все казалось нереальным, всё это происходило не с ним. Переполз через завал на входе в ячейку он попал к командирскому отводу напротив которого лежал фельдфебель связи с полевым телефоном на ремне и без головы, у него в ногах лежал офицер , тоже без головы и со стереотрубой, которую он падая потянул за собой. В местах где остались остатки траншеи начались шевеления- все живые начали выползать и пытаться разобраться в обстановке собирались в группы. Маузер оказался исправен, но держа его в руках после всего происшедшего, казалось смешным само выражение «сила немецкого оружия»!
Их собралось десятка два в куске уцелевшей траншеи. Высунув головы они пытались осмотреться, но воздух был затянут пылью, дымом и еще чем-то, что не имеет названия…
А потом появились они- эти русские дикари. Они почему-то были везде впереди, в каждой воронке, в каждой лощинке, в каждом куске уцелевшей траншеи перебегали и западали зелёные фигурки. Заработали пулемётные гнёзда, вынесенные вперёд, и фигурки попадав, застыли- многие навсегда. Но это только казалось, что они не двигаются! Как – то неотвратимо, справа- слева, спереди падая и зачастую больше не вставая они заполняли все больше и больше траншей, подбирались к пулемётным гнёздам- раздавались хлопки гранат и пулемёты замолкали. Там где кто-то из расчёта оставался жив через время раздавался нечеловеческий вопль, русские их в плен не брали и убивали их как-то страшно!
Что-то зазвенело в ушах и наш немец, очнувшись, понял что выстрелял уже около двух десятков патронов в русских, хотя с такого расстояния стрелять было еще бесполезно! Что-то негромко хлопнуло в высоте, потом еще и еще , потом началось хлопанье как пулемётная очередь. Инстинкт сработал сразу - упал и ВЖАЛСЯ В ЗЕМЛЮ! Падая, краем глаза, увидел множество фонтанчиков пыли на перепаханной взрывами земле, но не все успели залечь, и сразу начался вой вокруг. Шрапнельные снаряды русских, обильно посыпая свинцовыми шариками и стальными прутьями, буквально выкосили всех зазевавшихся. К человеческим воплям после артналёта прибавились пораженные шрапнелью, и вся степь стала воющей нечеловеческим голосом! Оставаться тут стало невыносимо и все оставшиеся подвижными вновь стали бежать в тыл, к третьей линии. Так как от траншей практически ничего не осталось, то бежали по открытой местности, падая под свинцовым градом сверху. Наконец нервы не выдержали и увидев разбитую траншею он ввалился в неё и оказалось, что их там набралось человек десять. Увидел, что все стреляют в направлении русских - он тоже выбрал позицию и начал стрельбу. Русские уже почти догнали убегающих и, добив на ходу раненых немцев, стремительно приближались. Немец вспомнил за гранаты, трясущимися руками достав холостые патроны он приладил мортирку и стал посылать одну гранату за другой в сторону наступающих, но это было всё равно, что бросать камни в морскую волну пытаясь её остановить. И тут где-то сзади заработали пулемёты MG! Передние ряды наступающих смялись и вся волна наступления залегла!
Это была третья линия обороны, до неё оставалось всего ничего и там собрались все уцелевшие и подтянуты резервы из тыла - там было спасение, оттуда еще можно попасть во Францию. И он побежал!
Но слишком близко уже были русские и у них были пулемёты, с которыми можно бежать в общих рядах наступающих, и не нужно с ними тянуть тяжелые тубусы со сменными стволами и ящики с пулемётными лентами. Из них можно метко стрелять из общей пешей цепи НАСТУПАЮЩИХ!
Спёрло дыхание, он еще успел подумать, что это наверное опять артподготовка, но это была первая пуля от пулемёта Дегтярёва. Вторая выключила все желания и тревоги, отключила гордость и желание славы! Сразу стало ненужным оружие великой Германии, пистолет, расчёска и мыло Palmolive.
Вши остались без хозяина…
