Казалось Клюшкиной в детстве, что учителя - какие-то совершенно особенные люди. И не занимаются они делами, которыми прочие люди увлекаются. Картофеля не копают по осени, не носят пижамы в полоску, не ругаются с домашними. А так и живут - в пиджаках всюду ходят неторопливо, лицо имеют строгое, все время о своем предмете рассуждают. Встретятся, допустим, математичка с русичкой за стенами школы - и давай предметы свои нахваливать. Иногда и поспорят о предметах: который из них важнее в жизнедеятельности человека.
И в первый раз в своих представлениях усомнилась Клюшкина в походе. Каждый год, в мае, в поход ходили ученики и педагоги их. Выстраивались бесконечной вереницей и шагали вдоль шоссе к далекому сосновому лесу.
В лесу-то хорошо. Там можно найти гильзы или след от настоящего солдатского сапога. А еще искать лечебные растения можно. Если класс заблудится неожиданно - то подлечиться всегда в лесу сумеет. А потом соревноваться с другими классами: кто больше лечебных растений отыщет или в эстафете в мешках быстрее пробежится.
Класс Клюшкиной называл себя “Бригантиной”. На плакате Оля Кукушкина нарисовала броненосец - для походных соревнований. И вывела красиво лозунг: “На борту у “Бригантины” никогда не будет тины”.
- Кто на проезжую часть выскочит, - Дзинтра Артуровна по дороге напоминала, - тот домой сразу отправится. И весь класс тоже домой пойдет. Я тут шутки с вами шутить не собираюсь.
Но на дорогу - за полосу - конечно, осторожно некоторые выскакивали. Хотели проверить - чем дело кончится: отправят их домой или только замечание сделают. И однажды довыскакивали. Развернули 3 ”Б” и оставили их без майского похода. А заодно и 3 “В”. Там тоже кто-то выскочил. А 3 “А” дальше пошли - в сосновый лес. Они вели себя дисциплинированно. Пели песню “Вместе весело шагать”. И шли парами рука об руку.
Клюшкина опечалилась. В поход-то она хотела. И глупо это - собираться и на полпути домой отправиться. И все остальные тоже с лицами кислыми и сердитыми развернулись.
- А кто предатель, - кипятился Корягин, - видали? Дайте мне его! И хана предателю сразу. Может, ты, Фролкин, это был?! Признавайся давай!
- Не я, - пугался Фролкин, - я за Дзинтрой Артуровной шел ведь. Шаг в шаг прямо. И плакат с “Бригантиной” нес еще. Что я, дур..к, выскакивать?
- Это, - шептала девочкам Ритка Горбатова , - Кукушкина за линию граблей своей вылезла! Я своими глазами видела. Смотрю я, а она ногой так тихонько на полосу все время наступает! А Дзинтра Артуровна-то видит! Из-за нее, Кукушкиной, мы домой теперь возвращаемся. Терпеть Ольку не могу. Все время класс подводит. Сходили, называется, в поход. Спасибо большое Кукушкиной.
- Корягин это был, - Кукушкина цокала языком на Ритку, - он вечно такой. Лишь бы ему чего-нибудь нарушить! Давайте проголосуем. И бойкот Коряге объявим. Сил уже нет с ним в одном классе учиться. И зачем мама мне все утро яйца варила? И бутерброды с колбасой резала? Скорее бы Корягина этого в другой класс перевели. Туда, где всякие хулиганы учатся. Давайте за это голосовать!
И вот так все и шли. А Дзинтра Артуровна - за ними. И вид у нее был не кислый, а вполне довольный. Может, и не сильно Дзинтра расстроилась, что поход медным тазом накрылся. А рядом с Дзинтрой учительница “вэшек” вышагивала. С рыжими волосами, похожая на певицу Сандру - даже прическа у нее такая же. Клюшкина при виде учительницы “вэшек” все ожидала, что та запоет про “Марию Магдалину”. Будет красиво плечами выделывать и петь с чувством.
Садра что-то рассказывала Дзинтре Артуровне почти на ухо. Клюшкина отстала от коллектива. И распустила уши.
- Вчера, - говорила возмущенно учительница “вэшек” Дзинтре, - еле живой дом приволочился. А я ему кастрюлю на голову надела. С кашей. Ох, не знаю даже. И все мне это надоело. Уеду к маме. Не намерена больше цацкаться. Зла уже не хватает. Привез - и жить нормально не живет.
“Таки ругаются, - подумала Клюшкина, - с домашними-то. Вон, кто-то там еле живой пришел. А его кастрюлей. Как тетка Роза наша, если муж ее еле живым приходит. И кто бы подумать мог, что Сандра кастрюли с кашей живым людям на голову надеть может. Но и неудивительно, что и поход накрылся. Вон она какая - строгая и зла не хватает. И цацкаться не намерена больше ни с кем ”.
- Дзинтра Артуровна, - подскочила Кукушкина и плачущим голосом заныла, - а плакат-то куда? Я над ним целый вечер сидела. С открытки корабль этот срисовывала. Куда плакат-то теперь девать?
Это Кукушкина надеялась, что Дзинтра передумает и поведет их в лес - скакать в мешках и искать подорожник.
- Домой отнеси, - ответила Дзинтра, - на 23 февраля кабинет украсим. Не пропадать же материалу, в конце концов. Не выходим на часть проезжую!
А однажды в обычном людском обличье предстала и физручка Ольга Теодоровна. Физручку школьники звали Шлагбаум. Из-за ее мудреной фамилии.
Физкультуру Клюшкина не любила. Чего в ней хорошего? Бегаешь по стадиону, морда красная, волосы торчком. А Ольга Теодоровна в свой свисток свистит. Чтобы бежали бодрее и не срезали круга.
- Если замечу, - говорила физручка, - что кто-то срезает круг, то будем еще дополнительный километр бежать. Или два даже.
А в апреле отправила 3 “Б” на лыжах вокруг школы бродить. Сами 3 “Б”, конечно, виноватые. Сначала урок сорвали, потом к лыжам пришли все неготовые. А весна наступила ранняя. Капель веселая капала, птицы чирикали. А они - на лыжах. И другие школьники, которые в 3 “Б” не обучались, смеялись, конечно. Клюшкина и сама бы посмеялась - если бы не она лично на лыжах по асфальту прогуливалась.
- Давайте, - Кукушкина лыжами шлепала, - в ГорОНО лучше все сходим. И проголосуем, чтобы нам другого физрука дали. Это кошмар, а не педагог. В других школах такого безобразия не бывает. Там, в других школах, даже бассейн есть. А у нас - Шлагбаум злобная.
Так и считала Клюшкина, что самый ужасный на свете человек - это Ольга Теодоровна. После Корягина, конечно. А чего в ней есть хорошего? "Тройки" ставит в журнал даже нормальным хорошистам. А если не может Клюшкина по канату лезть? Может только повиснуть на нем. А Ритка ее раскачивать сразу хочет. Будто Клюшкина - мартышка на лиане. Вот и "трояк" им с Риткой нарисовался. Хоть они и хорошисты по успеваемости.
А однажды пошла Клюшкина с папой на концерт к 7 ноября. На концерте артисты пели и плясали. Под занавес фокусник вышел - усатый дядька в цилиндре. И позвал вдруг на сцену Клюшкину. И еще кого-то. В фокусах участвовать.
Клюшкина страшно обрадовалась - в фокусах, она точно знала, частенько кого-то пополам режут. А потом разрезанный человек - красивая какая-нибудь девушка в блестящем одеянии - вполне целая поднимается. И все аплодируют - радуются, что туловище у девушки срослось удачно.
Но фокусник разрезать никого не стал. Он выдал Клюшкиной и женщине в нарядном платье кольца и ленты. Клюшкина на соседку посмотрела - а она Шлагбаумом оказалась. И не в спортивном костюме Шлагбаум. И без свистка во рту. Обычная такая женщина - в платье с брошкой и кудрях.
И стояли они на сцене. А фокусник чего-то колдовал с кольцами и лентами. И Ольга Теодоровна улыбалась. И даже покраснела при фокуснике - как обычный человек. После фокуса - суть его Клюшкина от волнения не сильно уловила - им выдали по красному шарику. И отправили в зал.
Шлагбаум уселась на свое место в зрительном зале. И девочке небольшой шарик воздушный вручила. Вполне обычная она женщина, получается. И ничто ей человеческое не чуждо. На концерты ходит и в фокусах участвует.