28 июня, 1995 год
Прошел выпускной. Ура. Все треволнения позади. И окончательно начинается настоящая взрослая жизнь. Мне кажется, что раньше-то жизнь была не совсем настоящая, а сейчас мы до нее дорвемся. И как начнем жить!
Перед выпускным ходили украшать столовку. Создавать в ней торжественную и праздничную атмосферу. Шарики надували, всюду их присобачивали. Вертя шарик засунула под майку - будто она на сносях. Петрович тоже засунула, конечно. И давай они пузами бодаться. Сущие дети. И куда их во взрослую жизнь выпускать?
Нормальная прическа у меня, конечно, на бал не получилась. Получился какой-то стог сена с завитушками. Но это я уже пережила. Решила, что в жизни у меня еще будет масса поводов, где прическа получится поудачнее.
Торжественная часть прошла торжественно. Мы стояли в переднем углу, под светом софитов. Все прямые. Будто оглобли проглотили. Еще бы! Все на нас смотрят. И учителя, и родители. Слишком много внимания, мы к такому не привыкли. И жарко было. Пахло лаком для волос и антистатиком. Все нарядные. Даже пацаны. Фролкин пришел в белом костюме с гвоздикой в кармане - будто жених. Вертя и Петрович в одинаковых платьях в горох. Гуля - в шляпе с вуалью.
Вручали аттестаты. Директриса Тамара Петровна по прозвищу Палец всем говорила что-то доброе и напутственное. Пальцем ее зовут по одной простой причине: при ходьбе Тамара оттопыривает указательный палец. Будто указывает всем на оплошности. Наверное, так выглядит профессиональная деформация.
Палец, вручив мне аттестат, сказала, что “ты настоящий русский человек”. Я покраснела. Не знаю, почему Палец так сказала. Я вообще удивлена, что она меня как-то идентифицирует среди других выпускников.
И я начала гадать - почему я настоящий русский человек? Решила, что это из-за олимпиады по литературе в девятом классе. Я там победила - третье место заняла по городу. И меня даже наградили. Помнится, опоздали с Гулей на линейку, где награждения шли. И Ираида наорала при всей линейке. И сунула мне конверт - а там целых две тыщи рублей. Это был мой первый заработок в жизни.
После торжественной начался пир горой. И шампанское было. Пацаны бегали в туалет - пили портвейн. Все стали сразу веселые, дружные. Были танцы. Меня пригласил Фролкин на медляк. Я с ним потанцевала - все равно, небось, больше не увидимся. Руки у него потеют. И на белом пиджаке пятно от курицы.
А потом еще Кубасов пригласил. Кубасов - из ПТУ. Но учился когда-то с нами. Кубасов следует со мной по жизни. В яслях мы сидели с ним на соседних горшках. Потом мы переехали в другой район. Я пошла в новый детсад. А там - снова Кубасов. Мы спали на соседних раскладушках. Потом мы снова переехали. И я пошла в новую школу. Первым, кого я увидела, был, конечно Кубасов. В ПТУ он учится на повара. Есть опасение, что и моя жизнь как-то будет в дальнейшем связана с общепитом. Страшно подумать.
А потом мы с Гулей, Вертей и Петрович побежали носиться по школе. Темно было, тихо. И мы по коридорам третьего этажа носились. Просто от избытка чувств.
В завершение пошли на Ушанку. Встречать первый взрослый рассвет. С нами была Дзинтра Артуровна и физрук. Ираида не пошла - у нее прихватило поясницу.
На Ушанке уже все пили портвейн. Холодно было. По кустам еще выпускники из других школ рассвет встречали.
Мы сидели с Дзинтрой у костра, а все куда-то разбрелись по берегу. Она мне пожаловалась, что Ираида слишком ревностно к нам относится, что у них были конфликты по педагогическим вопросам. Тут я окончательно поняла, что стала взрослой. Вон, Дзинтра делится со мной личными проблемами. А раньше такого за ней не водилось. Во втором классе она называла нас стадом баранов и выгнала меня из редколлегии за то, что я случайно смачно чихнула на стенгазету.
После рассвета пошел провожать Кубасов. Я и не удивилась.
А кто же еще?