Воскресным днем 22 июня 1941 года колхозники Среднеахтубинского района Сталинградской области трудились на овощных плантациях, когда до них дошла весть о начале войны. Среди работавших была и Анастасия Ивановна Куликова, чья жизнь, как и жизни миллионов советских граждан, в одночасье изменилась.
Семью Куликовых война затронула незамедлительно. Двух старших братьев Анастасии, недавно отслуживших и вернувшихся в колхоз, сразу призвали в армию. Оба они погибли на фронтах. Третий брат, служивший на флоте уже пятый год, вместо ожидаемого возвращения домой был вынужден продолжить службу, вернувшись лишь осенью 1945 года.
Сама Анастасия Ивановна получила повестку в октябре 1942 года. 14 октября она прибыла в районный военкомат в Средней Ахтубе, где в здании школы проходила призывная комиссия. После медосмотра около пятидесяти здоровых женщин, как девушек, так и замужних, были отобраны для службы. Их направили в 87-ю отдельную роту обслуживания, подчинявшуюся 93-й армейской базе при 2-й гвардейской армии. На протяжении всей войны рота следовала за армией, обеспечивая ее тыловую поддержку.
Первое время после призыва девушки продолжали носить свою домашнюю одежду, что создавало немало проблем с наступлением холодов. Выданные им огромные английские ботинки 45-го размера и обмотки едва ли можно было назвать подходящей экипировкой. Это привело к изобретательному решению: девушки превратили обмотки в самодельные чулки, что вызвало беспокойство их командира взвода, младшего лейтенанта Натальи Ивановны Гривенко.
Рота, в которой служила Анастасия Ивановна, была разделена на отделения по 12 человек, под общим командованием капитана Александрова. Примечательно, что поначалу им не выдавали никакого оружия. Лишь в декабре, когда роту отправили в Сталинград, женщины наконец получили полноценное обмундирование и винтовки. Их одели в теплую форму: стеганые ватные брюки и фуфайки, шапки-ушанки. Однако переход к военной жизни потребовал и личных жертв: всем девушкам пришлось постричься наголо, как мальчишкам.
Поначалу девушки новобранцы продолжали носить свою гражданскую одежду, включая летние туфли, что создавало серьезные проблемы с наступлением холодов. Единственной выданной обувью были огромные английские ботинки 45-го размера с обмотками. В этой самой "форме" девушки даже принимали военную присягу.
Находчивость и практичность девушек проявились в их импровизации с обмотками. Они превратили их в самодельные чулки, разрезав и зашив с одной стороны. Этот креативный подход вызвал беспокойство у их командира взвода, младшего лейтенанта Натальи Ивановны Гривенко, которая опасалась неодобрения начальства.
Рота, в которой служила Анастасия Ивановна, была организована в отделения по 12 человек под общим руководством капитана Александрова. Примечательно, что на начальном этапе службы женщинам не выдавали оружия. Ситуация изменилась только в декабре, когда роту направили в Сталинград. Тогда женщины получили полное обмундирование, включая теплую одежду и винтовки. Переход к военной жизни завершился стрижкой "под мальчика", которую прошли все девушки.
В обязанности Анастасии входило приготовление пищи для семи офицеров. Меню на каждый день составляла женщина-военврач, тщательно планируя рацион. Завтрак всегда был легким - чай с бутербродом, в то время как обед и ужин были более существенными. Вечером Анастасия получала продукты на следующие сутки, готовила по предписанному меню и мыла посуду после трапезы.
Все эти действия происходили в тесной землянке, служившей одновременно кухней, столовой и спальным помещением. Обстановка была спартанской: койка у стены, стол, лавка, несколько табуреток. Два входа-выхода обеспечивали необходимую циркуляцию воздуха в этом небольшом пространстве. Когда все офицеры собирались на прием пищи, в землянке становилось крайне тесно.
Особое внимание в рассказе Анастасии уделено процессу добычи воды. Несмотря на то, что немецкие войска уже были окружены в Сталинграде, опасность воздушных налетов сохранялась. Поэтому за водой к берегу Дона ходили преимущественно в темное время суток, опасаясь возможных атак немецкой авиации.
"Помню, как уже ближе к весне, когда немного потеплело, к одному из наших командиров взвода заехал друг. Он был якобы по пути на фронт, но мне он сразу показался подозрительным. Я подумала, что он, возможно, дезертир, который разыскал своего приятеля и решил у него отсидеться пару дней.
Вечером лейтенант привёл его на кухню после того, как все поужинали. Попросил меня покормить их обоих, разделив свою порцию на двоих. Я накрыла им стол, они сели и поели. Лейтенант быстро закончил и вышел из землянки, а его друг почему-то задержался. Я начала убирать со стола, собрала посуду и стала греть воду в тазике для мытья. Только подошла к столу, чтобы забрать последние тарелки, как вдруг этот человек резко схватил меня за руку и потянул к себе, пытаясь повалить на койку. При этом он ещё и дунул на лампу, стоявшую на столе, и свет погас. На мгновение я оцепенела от шока и страха. Но быстро пришла в себя и стала громко кричать: "Часовой! Помоги!" В ответ была только тишина. Я закричала ещё громче, изо всех сил. И тут в землянку спустился не часовой, а тот самый лейтенант.
"Когда лейтенант вернулся в землянку и спросил: «Что у вас тут случилось? И свет погас», я не сдержалась. Набросилась на него со словами: «И ты еще спрашиваешь, что случилось?! Договорились, кобели! Нет, такое не пройдет! Я всё командиру роты доложу. Если ты хочешь в штрафбат, то ты его получишь». После этого лейтенант быстро схватил своего друга и увёл его.
На следующее утро рано пришёл поезд. Весь взвод, включая того лейтенанта, ушёл на разгрузку. А его друг остался, ещё спал. Я вышла во двор и вдруг увидела, как он пытается влезть на продуктовый склад. В руках у него был небольшой гвоздодёр, которым он уже отрывал одну доску.
Не теряя ни секунды, я кликнула часового. Тот прибежал и скомандовал нарушителю: «Встать!» Но тот и не думал подчиняться. Часовой повторил своё требование ещё дважды. Внезапно нарушитель вскочил и попытался убежать. Часовой выстрелил, и я увидела, как беглец скатился с обрывчика прямо в речку.
"Недалеко от места происшествия была врыта в землю огромная труба, куда уходила вся вода из речки. Часовой, глянув вниз, сказал: «Вот, вижу, всплыл. И его течением в эту трубу унесло». После этого он вернулся на свой пост продолжать караульную службу.
Когда лейтенант вернулся с разгрузки вагонов, он был в недоумении: его друг исчез, а вещи остались. Он расспрашивал, не видел ли кто-нибудь пропавшего. Мы с часовым решили промолчать о попытке проникновения на склад и о том, что нарушитель был застрелен. Это была тяжёлая ситуация, но мы понимали, что правда могла привести к ещё большим проблемам.
После победы в Сталинградской битве наша 87-я рота обслуживания пришла в движение. Мы начали продвигаться на запад вслед за наступающими войсками. Наша служба была тесно связана с железнодорожными станциями. Мы работали как связующее звено между фронтом и тылом: разгружали прибывающие эшелоны, а затем перегружали всё в машины, приходящие с фронта.
Так, следуя за 2-й гвардейской армией, мы прошли огромный путь через Латвию и Польшу, дойдя до самого Кёнигсберга. В нашей роте была всего одна машина, поэтому мы передвигались вслед за армией по железной дороге.
"Разгрузка эшелонов была тяжёлой работой, и нам не давали никакой техники в помощь. Всё делали своими руками: снаряды, боеприпасы, провиант - всё таскали сами. И не было никакой разницы между мужчинами и женщинами. Нас просто расставляли по вагонам, и мы начинали работу. Помню, как если вагон стоял на высокой насыпи, и мы не могли дотянуться до его края, нам устанавливали деревянный трап. По нему мы заходили в вагон, слегка пригибались, и нам на плечи ставили ящик. Потом нужно было аккуратно спускаться вниз. Я пятилась с ящиком на плечах по этому трапу и всё время думала: 'Только бы не упасть'.
Поначалу после разгрузок у нас всё болело, мы ходили как недобитые. Но со временем привыкли, втянулись, и уже ничего не болело. Да и как было не привыкнуть, если такие разгрузки у нас случались каждый день?
Были и трагические случаи. Однажды погиб почти целый взвод - двенадцать человек. Точнее, один человек выжил - он был непьющим. А остальные одиннадцать насмерть отравились. Нашли какой-то спирт и выпили его, не зная, что он технический. Это было страшное напоминание о том, насколько опасной может быть неосторожность даже в тылу.
"Немецкие самолёты часто налетали на наши железнодорожные станции. Но, знаете, за все три года моей службы ни разу не было прямого попадания бомбы в разгружаемый эшелон. Казалось, что немецкий лётчик целится точно, но бомба всегда улетала куда-нибудь подальше. Мы считали это настоящим чудом и нашим везением.
После каждой разгрузки мы возвращались в свои землянки и сразу же принимались за стирку. Наша форма всегда была сильно испачкана, и мы старались поддерживать чистоту. Помню, как от постоянной работы на солнце и частых стирок наши гимнастёрки стали совершенно белыми. Это было странное зрелище - словно мы носили какую-то особую, выгоревшую форму.
Несмотря на тяжёлую работу, у нас были и моменты отдыха. У одного бойца из мужского взвода была гармошка. Каждый вечер после ужина мужчины приходили к нам в гости. Мы устраивали танцы и пели под гармошку. Это были драгоценные минуты, когда мы могли немного забыть о войне и почувствовать себя обычными молодыми людьми.
Но веселье длилось недолго. Обычно через час дежурная командовала: 'Заканчивайте! Всем выходить на поверку'. Мужчины уходили, а мы, девушки, строились, и командир взвода проверяла, все ли на месте. После поверки все расходились спать, чтобы набраться сил перед новым трудовым днём.
❗️Друзья подписывайтесь на канал, ставьте лайки и пишите свои комментарии, всем спасибо кто дочитал! Подписывайтесь на наш Телеграм канал: https://t.me/+nx6ZH-tIJM5kYWFi
