Поговаривают, что этот случай произошёл в Японии в эпоху Камакура (鎌倉時代), да-да, именно тогда, когда появился первый в Японии сёгун, когда у Японии появился её нынешний флаг (日章旗) и потому было отражено монгольское вторжение тайфунами божественного ветра (神). Оно и понятно, ведь, как все знают, во главе Японии стоит не кто-то, а потомок Аматэрасу-о-миками (天照大御神) — богини самого Солнца. Конечно, ведь первый тэнно Японии Дзимму (神武天皇) был просто её прапраправнуком, а династия тэнно никогда в Японии не прерывались.
Да, так вот, однажды один человек, носивший одежду тёмно-фиолетового цвета (深紫), а всем известно, что это — чиновник очень высокого ранга, ехал по мосту Омидо (大御堂橋), под которым река Намэри (滑川) становится рекой Зазен (座禅川). Дело уже было ночью, его слуга, шедший рядом с повозкой, споткнулся, упал, шнурок, на котором висели монеты, лопнул, деньги рассыпались по мосту, но два сосэна, — ну, вы же знаете это мелкая китайская монета, которую использовали в Японии, — скатились с моста и упали в воду, туда, где текущая вода имеет название Намэри.
— Остановитесь! — сказал чиновник, и процессия остановилась прямо на мосту. — Идите вон в то селение, и наймите людей для поиска монет на дне реки, да пусть прихватят фонари и факелы.
Слуги бросились выполнять указание чиновника. Черед полчаса в реку ныряло два десятка селян, искавших на дне реки монеты. Под утро монеты были найдены и чиновник распорядился уплатить ныряльщикам щедрое вознаграждение в двести сосэнов.
Когда процессия тронулась, один чиновник в тёмно-красной одежде (深緋), сопровождавший нашего вельможу в повозке, обратился к последнему с вопросом:
— Не объясните ли мне, зачем нужно было тратить так много сил и денег для того, чтобы отыскать потерянные два сосэна? Ведь потрачено в сто раз больше.
— Да, — отвечал наш чиновник, — потрачено больше, но они уплачены. Куда денутся полученные деньги?
— Вероятно, купят на них что-нибудь, — отвечал чиновник в тёмно-красном.
— Я тоже думаю, что да, купят. Но что это значит «купят»? Согласись, что в этом случае эти деньги перейдут к другим людям, которые им отдадут товары.
— Конечно, — сказал чиновник.
— А что будет с деньгами дальше? — продолжал старший чиновник.
— Дальше деньги торговцы уплатят кузнецам, крестьянам... тем, кто делает товары.
— А затем?
— Ну и так будет, пока кто-то не потеряет эти деньги.
— Вот видишь, — заключил старший чиновник, — а если монеты упали на дно реки, то ими уже никто не расплатится, и они сразу же будут потеряны, Сейчас же их можно уплатить за товар торговцу, значит, эти монеты равны этим товарам; а тот, кто их получит, уплатит крестьянам и ремесленникам, значит, они равны и тем товарам; а те снова потратят их... Значит, два потерянных на дне реки сосэна намного больше двух сосэнов, которые могут быть уплачены торговцу. В смерти этих двух монет — смерть всех товаров, которые им равны и за которые ими можно расплатиться, разве не так? И это значит, что, потратив деньги на поиск двух сосэнов на дне реки, я выиграл, а не проиграл. Это и есть истинная выгода!
«Странно, — подумал чиновник, — очень странно. Получается, что два сосэна больше двух сотен сосэнов? Очень-очень странно...». Но он промолчал и долгие годы продолжал мучиться этим вопросом:
правильно ли рассуждал чиновник в тёмно-фиолетовой одежде, а если он ошибся, то в чём?
