«Когда мой ребенок родился, мне сказали, что он недоношенный. Он весил всего четыре фунта, но Бог дал ему жизнь. Я слышала, как доктор сказал, что я не доживу до утра. Я часто молилась о смерти, но теперь я не хотела умирать, если только мой ребенок тоже может умереть. Прошло много недель, прежде чем я смогла встать с постели. Я была совсем не похожа на себя прежнюю. В течение года не было ни одного дня, когда бы я не страдала от озноба и лихорадки. Мой малыш тоже был болезненным. Его маленькие конечности часто болели. Доктор Флинт продолжал навещать меня, заботясь о моем здоровье, и не забывал напоминать, что мой ребенок - это пополнение в его стаде рабов», – Харриет Джейкобс, «Случаи из жизни рабыни», написанные ею самой в 1861 году.
Для порабощенных людей на Юге США до Гражданской войны жизненные циклы и воспроизводство были повседневной заботой в плантаторских общинах, и многие рабовладельцы сравнивали порабощенных людей с домашним скотом, таким как коровы, телята, лошади и свиньи. Рабовладельцы активно побуждали свою порабощенную «собственность» к размножению, уговаривая, угрожая и принуждая их к интимн̅ым отношениям. Затем рабовладельцы либо продавали, либо эксплуатировали детей, рожденных от этих се̲ксуальных отношений, в качестве рабочей силы, получая прибыль. Таким образом, порабощенные женщины одновременно производили и воспроизводили рабство, и эти дети также вырастали, чтобы невольно пойти по стопам своих родителей. В то время это называлось «разведением рабов».
Закон 1662 года, принятый в Виргинии и известный как partus sequitur ventrem, означал, что дети следовали статусу матери. Так, если мать была свободной, то и ее дети тоже. Но если мать находилась в рабстве, ее дети наследовали тот же статус. Размножаясь, порабощенные мужчины и женщины увеличивали численность рабочей силы, что было особенно важно после 1808 года, когда вступил в силу международный запрет на работорговлю. Рабовладельцы больше не могли вывозить людей из Западной Африки, поэтому им пришлось сосредоточиться на внутреннем рынке и «естественном приросте». Таким образом, поработители принуждали порабощенных мужчин и женщин к деторождению, следили за физическими упражнениями и питанием детей, пытаясь контролировать их рост, и растили их как рабочую силу и товар для продажи на рынке.
![Семья рабов в доме Гейнсов. Округ Хановер, Вирджиния, 1862. [Округ Хановер, Вирджиния]](https://avatars.dzeninfra.ru/get-zen_doc/271828/pub_66f43be2f32b2c55a53ce581_66f43ff3800c4546a399f994/scale_1200)
Принудительное воспроизводство проявлялось в акценте на том, что поработители считали «здоровыми» и «сильными» младенцами, попавшими в рабство. Закон 1662 года, принятый в Вирджинии, известный как partus sequitur ventrem , означал, что дети следовали статусу матери. Таким образом, если мать была свободна, то и ее дети были свободны. Но если мать была порабощена, ее дети наследовали тот же статус. Размножаясь, порабощенные мужчины и женщины увеличивали порабощенную рабочую силу, что стало особенно важно после 1808 года, когда вступил в силу международный запрет на работорговлю. Поработители больше не могли торговать людьми из Западной Африки и поэтому должны были сосредоточиться на внутреннем рынке и «естественном росте». Таким образом, поработители принуждали порабощенных мужчин и женщин к деторождению, следили за физическими упражнениями и диетой своих детей, пытаясь контролировать их рост, и выращивали их как рабочих и товар для продажи на рынке.
Приведенная выше цитата из книги Гарриет Джейкобс демонстрирует различные мотивы, которыми руководствовались порабощенные родители и поработители, заботясь о выживании и здоровье детей Гарриет беспокоилась о благополучии своего недоношенного ребенка, молясь о его выздоровлении и росте. А вот Доктор Флинт (настоящее имя которого на самом деле было доктор Джеймс Норком) видел в ребенке Гарриет не больного младенца, а «дополнение к своему поголовью рабов». Позже Гарриет писала, что ее дети «прекрасно росли» и что Норком часто замечал ей «с ликующей улыбкой: „Эти детишки принесут мне в один прекрасный день хорошую сумму денег“». Поработители проницательно рассчитывали жизнь порабощенных детей. По мере взросления они становились все более ценными, а порабощенные мальчики и мужчины ценились на рынке выше, чем девочки и женщины.
В то же время сбыт женщин, находящихся в расцвете сил или уже успевших родить несколько детей, - был более сложной историей. Некоторые поработители предпочитали избегать покупки особо плодовитых женщин, поскольку из-за беременности они не могли так продуктивно трудиться на полях и превращались в так называемую «полуруку», а не полную руку. Однако другие видели в плодовитых женщинах потенциал и ценили тех, кто производил много детей, поскольку они воспроизводили рабочую силу своим «естественным приростом» и тем самым увеличивали число рабов, которых можно было продать или эксплуатировать через труд. Таким образом, стоимость женщин на аукционе варьировалась в зависимости от того, рассматривали ли рабовладельцы этих женщин как создательниц потенциальных жизней и прибыли. В частности, рабовладельцы видели ценность в этих рабынях, а финансово подкованные белые женщины покупали их с намерением эксплуатировать их «будущий прирост».
Порой, чтобы стимулировать рабынь к воспроизводству потомства, им обещали свободу после рождения 15 детей. А порой с ними просто не церемонились и забрасывали в закрытую комнату, в которой находилась толпа мужчин.
Нередко и сами хозяева были непрочь позабавиться со своими рабынями. Иногда дети, рожденные от таких нас̲ильственных отношений с рабовладельцами, находились под бдительным присмотром своих поработителей, и белые мужчины и женщины часто забирали их от родителей в «большой дом», чтобы использовать в качестве домашней «прислуги» и внимательно следить за ними. Многие поработители также вводили режим кормления, заставляя детей есть из длинных корыт, мало чем отличавшихся от тех, что использовались для кормления скота. Таким образом, поработители систематически контролировали, что и когда едят дети. Рабовладелицы также давали детям лекарства, такие как «иерусалимский дуб», чтобы лечить паразитов, например глистов, и заставляли их бегать по плантации, участвуя в гонках на выявление самого сильного. Все это делалось для того, чтобы дети росли в соответствии с их требованиями к труду.
Многие из этих порабощенных девочек и мальчиков были отобраны как потенциальные производители и репродукторы. Подобно тому как поработители заставляли их родителей воспроизводить рабочую силу, они также заставляли делать это и следующее поколение. Рабовладельцы заставляли матерей и отцов быть свидетелями того, как их дети уже с 13 лет проходят то же самое жестокое и травмирующее испытание, что и они, - принудительное воспроизводство.
Некоторые порабощенные мужчины и женщины сопротивлялись принудительному воспроизводству, используя так называемое «репродуктивное сопротивление» - использование естественных контрацептивов, длительный период кормления грудью, аборты и детоубийства.
Однако те, кто не выбрал или не смог применить этот метод сопротивления, были свидетелями того, как их поработители насильно вели их детей по тому же пути, по которому вели их самих. Таким образом, жизненные циклы и воспроизводство жизни были огромной частью повседневной жизни порабощенных народов в начале и середине XIX века.
