«Ни одно богатое приключениями путешествие не останется забытым. Путешествия без приключений не стоят того, чтобы им посвящали книги.»
© ЛЬЮИС КЭРРОЛЛ
В 1803 году император Александр I присвоил литератору Николаю Карамзину официальное звание российского историографа. Это было знаком высочайшего доверия и благословения на создание эпохального труда — истории государства российского.
Карамзину был назначен ежегодный пенсион, соответствующий генеральскому, и предоставлен доступ во все библиотеки и архивы страны. Николай Михайлович с радостью воспользовался этой возможностью. Он был очень скрупулёзным и внимательным человеком. Можно сказать, что он посетил каждое место, где хранились исторические документы, касающиеся его Родины. В том числе он побывал в древних хранилищах Троице-Сергиевой Лавры. И там он сделал поистине удивительное открытие.
В ходе изучения так называемого Троицкого списка, который представлял собой сохранившиеся фрагменты Троицкой летописи, погибшей в московском пожаре 1812 года, Карамзин обнаружил записки Афанасия Никитина, купца из Твери. В них автор описывал своё путешествие в Персию, а главное — в Индию, которое состоялось ещё в середине XV века, то есть за несколько десятилетий до визита туда знаменитого португальского мореплавателя Васко да Гамы. Это открытие стало настоящей сенсацией, ведь до этого считалось, что европейцы впервые ступили на землю слонов и махараджей лишь с Васко да Гамой.
Отрывки из записок Никитина были впервые опубликованы в шестом томе «Истории государства российского». А сам Карамзин в примечаниях к этому тому писал:
«Доселе географы не знали, что честь одного из древнейших, описанных европейских путешествий в Индию принадлежит России Иоаннова века… - писал в своей «Истории государства Российского» Николай Карамзин. – Оно доказывает, что Россия в XV веке имела своих Тавернье и Шарденей, менее просвещённых, но равно смелых и предприимчивых, что индейцы слышали о ней прежде, нежели о Португалии, Голландии, Англии. В то время, как Васко да Гама единственно мыслил о возможности найти путь от Америки к Индостану, наш тверянин уже путешествовал по берегу Малабара»
Малабар — это такая историческая область Индии, недалеко от полюбившегося россиянам Гоа.
Когда в феврале 1818 года была опубликована «История государства российского», она сразу же стала бестселлером. Благодаря этому о прежде неизвестном тверском купце Никитине узнали все. Вскоре его записки были опубликованы полностью и получили название «Хождение за три моря».
Именно благодаря Карамзину Афанасий Никитин получил свою настоящую славу. Хотя она и посмертная, но не угасла до сих пор. В честь Афанасия Никитина установлено множество памятников, в том числе и этот🡻, на его родине в Твери. Его имя носят улицы и набережные. Про него снято кино, выпущена памятная монета. Различные виды транспорта — от парохода до самолёта — носят имя Афанасия Никитина.
Однако, за те два века, что прошли с момента открытия Карамзиным Афанасия Никитина, никто так и не дал ответ на, как мне кажется, самый главный вопрос: в чём же заключался его подвиг?
И почему вдруг простой тверской купец решил отправиться в такое долгое и опасное путешествие? Почему Афанасия Никитина так влекла именно Индия?
Чтобы понять, насколько длинным был путь, проделанный Никитиным, давайте взглянем на карту. От Твери до Гоа — более пяти с половиной тысяч километров по прямой. Сегодня это расстояние можно преодолеть всего за несколько часов на самолёте. Однако в XV веке не было ни самолётов, ни автомобилей, ни других современных видов транспорта. Поэтому совершить такое путешествие в те времена было бы примерно то же самое, что сегодня слетать на Марс.
Если вы не космонавт, а простой коммерсант, то задача становится нетривиальной. Но давайте сначала выясним, почему наш герой назвал своё путешествие в Индию «хождением за три моря». Что это за моря?
Они оказываются в Каспийском море, которое раньше называлось Дербенским. Затем Афанасий Никитин пересечёт Индийский океан и Аравийское море. А после этого перед ним откроется Чёрное море, или, как его называли в те времена, Стамбульское море. Путешественник пересечёт его уже на обратном пути.
«Пошел я от Спаса святого златоверхого с его милостью, от государя своего великого князя Михаила Борисовича Тверского, от владыки Геннадия Тверского и от Бориса Захарьича».
Так начинается путешествие Афанасия Никитина.
Вот он🡻, Спас Златоверхий, Спасо-Преображенский собор.
«И отплыл я вниз по Волге с товарами». Из текста «Хождение за три моря» вроде бы явственно следует, что путешествие было задумано исключительно как торговая миссия. Весной 1468 года Никитин и еще ряд купцов стартуют из Твери на нескольких нагруженных товарами кораблях.
Через Тверские земли всегда проходили основные торговые пути. Благодаря выгодному географическому положению, город всегда был привлекательным для купцов. Уже во времена Афанасия Никитина Тверь торговала с Золотой Ордой, Литвой, Византией, а также с крупными городами, такими как Витебск, Смоленск, Новгород и Киев. Не было такого уголка в восточной или западной Руси, где бы не работали тверские купцы.
Однако, в то время торговля была непростым и рискованным делом. Русь переживала период феодальной раздробленности, и любое пересечение границы могло повлечь за собой непредвиденные последствия. Что уж говорить о пребывании в чужих краях, где опасность подстерегала на каждом шагу. И хорошо, если потери ограничивались лишь частью товара.
Перед таким трудным и опасным путешествием, конечно, было принято просить помощи у высших сил. Поэтому первой остановкой на пути Афанасия Никитина становится город Калязин, о чем он пишет следующее:
«И пришел я в монастырь Калязинский к святой троице живоначальной, и у игумена Макария и святой братия и получил благословение».
Дело это было очень своевременное, потому что Афанасий Никитин не просто отправляется вниз по Волге, он пересекает границу соседнего княжества, ведь Централизация Руси ещё не произошла.
Дальше читаем опять же Афанасия Никитина:
«Из Калязина плыл до Углича, и из Углича отпустили меня без препятствий».
Что ж, мудрым и практичным человеком был Афанасий Никитин. Настоящий купец.
От Углича доплыли до Костромы, где Никитина снова отпустили без препятствий. Из Костромы в Плёс. Так, а куда вообще мог плыть Никитин с товарищами? Какая предполагалась конечная точка их маршрута?
Чтобы представить маршрут Афанасия Никитина, можно воспользоваться картой. Необязательно брать карту XV века, так как основные топонимы с тех времён не изменились. Их можно найти и на современной карте.
Итак, отправляемся вниз по Волге. Сначала мы пройдём через Плёс, затем через Юрьевец, Городец, Нижний Новгород и Казань. Здесь, вероятно, и закончится наш путь, ведь Казань в середине XV века, по некоторым данным, была частью Золотой Орды или даже отдельным Казанским ханством. В любом случае, это была недружественная территория.
Жители Казани, вероятно, были бы рады видеть русских купцов, а вот сами русские купцы, скорее всего, не испытали бы такой же радости.
Вероятно, самым безопасным маршрутом для Никитина мог быть путь из Твери в Нижний Новгород. Но как же тогда он оказался в Индии? Как он вообще мог надеяться добраться туда, особенно с товаром? Или, возможно, изначально Афанасий и не собирался в Индию? Ведь по Волге до неё точно не доплыть. Куда же тогда могли плыть тверские купцы?
Чтобы проследить дальнейший маршрут экспедиции Афанасия Никитина, достаточно, опять же, посмотреть на карту. Как известно, Волга впадает в Каспийское море. Ну, а там дорога открыта, пожалуйста, плыви себе в Персию на здоровье. Но перед тем, как попасть в Каспий, нужно пересечь и Казанское ханство, и Ногайскую Орду, и Астраханское ханство.
Возникает вопрос: могли ли тверские купцы надеяться на то, что их беспрепятственно пропустят через эти территории со всем ценным грузом? Если Афанасий Никитин был способен убедить кого-либо в успешности своего предприятия, то ему следовало бы выбрать путь не купца, а политика.
Но, надо полагать, Афанасий Никитин был человеком предусмотрительным, иначе что это за купец? Значит, о возможных препятствиях он наверняка подумал заранее и, скорее всего, придумал, как их преодолеть. И действительно, историки наше предположение подтвердили.
Планировалось присоединиться к каравану московского посла к Ширваншаху Василия Папина и вместе с ним дойти до Ширвана. Это район современного Дагестана и южнее, по берегу Каспийского моря. Если бы Афанасий Никитин присоединился к московскому каравану, все окрестные народы знали бы, что любой, кто обидит московского купца, будет нести полную ответственность перед великим князем Московским. Как раз во время путешествия Афанасия Никитина наши московские купцы были ограблены в Кафе, в Крыму.
Великий князь дважды отправлял посольства, чтобы договориться с генуэзцами, но не смог прийти к соглашению. В ответ он конфисковал товары генуэзцев на сумму, втрое превышающую размер ущерба.
Генуэзцы согласились, чтобы центральный банк страны возместил нанесённый ущерб из собственных средств.
Московский посол Василий Папин вез Ширваншаху весьма ценный подарок от Ивана Третьего — 90 кречетов.
В те времена охотничьи кречеты были на вес золота. Они упоминались во многих охотничьих трактатах как на Востоке, так и в Западной Европе. В России они также высоко ценились, поскольку в нашей стране их можно было поймать и приручить.
Соколиная охота в те годы была изысканным развлечением, доступным только для самых богатых.
Соколиная охота на Руси упоминается ещё в «Русской правде». Хотя в то время могли использоваться и ястребы, и коршуны, и орлы, это всё равно считалось соколиной охотой.
В эпоху Московского царства, особенно во времена Ивана Грозного и даже его дедушки Ивана Третьего, а также до Алексея Михайловича, то есть в 15–17 веках, соколиная охота становится настоящим царским развлечением. Для этого выбирались живописные места, разбивались шатры, и с собой брали кухни. В процессе участвовало несколько сотен человек.
Загонщики ходили, били в барабаны и поднимали добычу с воды. Сокольники выпускали соколов, которые вели бой в небесах. Это не была охота ради добычи, и в ней не было азарта погони, как, например, при охоте с собаками. Охотник лишь наблюдал, как его птицы охотятся в небе.
Птицы ценились не только за внешний вид, но и за их добычливость — насколько хорошо они охотятся. В этом отношении кречету нет равных. Он способен выследить свою жертву за километр и пикирует на неё со скоростью свыше 200 км в час. Это абсолютное оружие. А если таких птиц не одна, а девяносто, представляете, какая это ценность?
Кречет — это разновидность сокола, но более крупная. Эти птицы всегда пользовались большим спросом, и даже сегодня они не утратили своей ценности. Говорят, что на чёрном рынке за кречета можно выручить несколько сотен тысяч долларов. Однако, учитывая, что эти птицы занесены в Красную книгу, их приобретение может привести к уголовному преследованию.
В Средние века дарение кречета считалось лучшим посольским подношением. Поэтому, если московского князя действительно направляли с подарком для Ширванского Шаха, то его, как и полагается, сопровождала усиленная охрана.
Для Афанасия Никитина возможность стать одним из дарителей была бы идеальным вариантом.
Как раз в Нижнем Новгороде Никитин и планировал присоединиться к московскому послу, чтобы уже дальше плыть вместе. Но эти планы, увы, сорвались. К тому моменту, как Афанасий и его товарищи прибыли в Нижний, Василий Папин, навстречу с которым Никитин так рассчитывал, уже покинул город и поплыл дальше, и догнать его шансов не было. Ну что ж, бывает.
После этого, по идее, Никитину с товарищами надо было разворачивать свои корабли и плыть обратно в Тверь, не солоно хлебавши. Но не таков был Афанасий, чтобы так легко отступиться от задуманного.
Задержался на целых две недели в Нижнем Новгороде, чтобы дождаться Ширванского посла, который на переговорах был в Москве и тоже должен был возвращаться к себе на родину.
Правда, не очень понятно, почему Афанасий не надумал присоединиться к ним раньше, а намеревался встретиться сначала с Папиным, потом с Ширванским послом Хасанбеком, уже только в Нижнем. Но этот вопрос снимается, если взглянуть на карту.
Афанасий Никитин с купцами тверскими шел по Волге, а посольские корабли шли по Клязьме и Оке, то как раз в Нижнем Новгороде и была та точка, где они могли встретиться и дождаться друг друга.
Однако возникает другой вопрос — каким образом простой тверской купец рассчитывал влиться в караван иностранного дипломата? И причем ведь расчет Никитина оказался верным — ему удалось-таки договориться с ширванским послом, что дальше они поплывут вместе на посольском судне. Так точно ли Афанасий был просто купцом?
Поплыл я с ними вниз по Волге. Казань прошли без препятствий, не видали никого, и Орду, и Услан, и Сарай, и Берекезан проплыли и вошли в Бузан.
Бузан — это один из рукавов Волги, расположенный недалеко от современной Астрахани. То есть Каспийское море было совсем рядом. План был почти осуществлён.
Местные жители предупредили путешественников о том, что «султан Касим поджидает купцов на Бузане, а с ним три тысячи татар. Посол ширваншаха Хасан-бек дал им по кафтану-однорядке и по штуке полотна, чтобы провели нас мимо Астрахани. А они, неверные татары, по однорядке-то взяли, да в Астрахань царю весть подали».
Согласно воспоминаниям Никитина, дальше события разворачивались стремительно.
За грехи наши послал царь за нами всех своих людей. Настигли они нас на Богуне и начали в нас стрелять.
Силы, полагаю, были неравны. Ну, потому что посла, конечно, охраняли стражи, но вряд ли там было три тысячи человек. Так что нет ничего удивительного в том, что вскоре один из кораблей оказался в руках нападавших. Дальше слово опять Афанасию Никитину.
А меньшее наше судно у еза застряло, и они его тут же взяли да разграбили, а моя вся поклажа была на том судне.
Дошли мы до моря на большом судне, да стало оно на мели в устье Волги, и тут они нас настигли и велели судно тянуть вверх по реке до еза. И судно наше большое тут пограбили и четыре человека русских в плен взяли, а нас отпустили голыми головами за море, а назад, вверх по реке, не пропустили, чтобы вести не подали.
Вот это уже называется приплыли.
И в результате ограблены были и ширванские люди, и тверские купцы.
Впрочем, и на этом злоключения Афанасия Никитина и его товарищей не закончились. Через какое-то время и второй корабль в устье Волги разграбили, а самих купцов обратно вверх по реке не пустили. Но и это еще не все. Следом за ограблением налетела морская буря, и судно разбилось. А тех, кто уцелел, взяли в плен местные разбойники.
Дикие люди, что с них возьмешь.
Пришлось и Афанасию Никитину идти на поклон к Ширваншаху, вызволять своих товарищей.
И я бил челом Василию Папину и послу ширваншаха Хасан-беку, с которым мы пришли — чтоб похлопотал о людях, которых кайтаки под Тарками захватили.
Освободить их, кстати, получилось, но вот корабли и товар русским, конечно, никто не вернул. Да и денег на обратную дорогу Шах тоже не дал. Тут самое время было впасть в отчаяние, что многие русские и сделали. Часть из них вернулась домой, ну, а те, кто набирал товар в долг, просто пошли, куда глаза глядят. В общем, съездили за море. Поторговали.
И тут начинается самое интересное. Как же повел себя в этой непростой ситуации Никитин?
А я пошел в Дербент, следует из его записи, а из Дербента в Баку, а из Баку пошел за море. Без товаров. Один. Без копейки денег. Очень странное поведение для потерпевшего фиаско купца.
Как объяснить подобное поведение? Самая простая версия — от всех пережитых испытаний Афанасий Никитин просто повредился рассудком. Ну то есть сошел с ума. Но правда все дальнейшие события показывают, что сумасшедшим Афанасий Никитин все же не был. Тогда возникают три сценария, каждый со своими негативными последствиями. Первый — возвращение домой. Без товаров и без денег. Скорее всего, это грозило попаданием в долговую тюрьму.
Хотя Афанасий Никитин был все-таки купцом опытным и мог предусмотреть какой-то план и на этот случай.
Второй вариант. Тверского купца внезапно обуяла жажда приключений. Но, опять же, он купец, а не путешественник. Авантюрность таким людям, если и свойственна, то в очень разумных пределах.
В таком случае остается предположить, что купец — это просто прикрытие, легенда, если хотите, а реальная миссия была совсем другая. Интересно, какая именно?
Возможно, ответ на это нам даст маршрут его хождения. Из Баку Никитин приплыл в Чапокур — город на севере современного Ирана, тогдашней Персии. В Персии Никитин, судя по его запискам, провел почти год. Пересек ее всю с севера на юг, пока не оказался наконец на берегу Армузского пролива. Оттуда, через Аравийское море, открывалась дорога на Индию.
И вот что интересно, в Персии Никитин путешествует по богатым торговым городам, но собственно о коммерции, где что и почем можно купить, пишет крайне мало. Зато скрупулезно фиксирует расстояние между городами и даже местную карту звездного неба. При этом, по словам путешественника, сами местные купцы не видят в нем чужака, то есть фактически принимают его за своего. Это что ж получается, купец-полиглот?
Возможно ли в принципе такое, чтобы русский купец, живший в 15 веке, в совершенстве владел иностранными языками, в частности арабским? При этом настолько хорошо, чтобы местное население по говору не распознала в нем иноземца?
До Петровской времени учебных заведений государственных в Московской Руси не существовало, поэтому изучение наук, в том числе иностранных языков, это было делом частным. Соответственно, купцы, которые вынуждены были вести дела с иностранцами, учили иностранные языки, но, естественно, делали это на любительском уровне.
О хождении Афанасия Никитина написано на самом деле на двух языках — на русском в основном, но с богатым использованием разговорного языка среднеазиатских купцов. Это был особый торговый язык, включающий языки самых разных народов, которыми пользовались для взаимопонимания на огромном пространстве от Китая до Средней Азии, Закавказья, Прикаспия, Персии, и вот только в Индии он не работал. Так вот на этом языке Афанасий со всеми и разговаривал, и вообще проблем не имел. Но, кстати, он довольно быстро осваивал и языки местного населения.
Ну хорошо, язык, предположим, можно выучить, тем более, что у Афанасия Никитина было на это некоторое время, пока он путешествовал по Волге в компании ширванского посла. Но ведь есть еще манеры, знания, обычаи. Как быть с этим? В конце концов, такой параметр, как внешность или что, Афанасий Никитин умел еще и перевоплощаться, ну тогда это просто какой-то супершпион. Джеймс Бонд отдыхает.
С другой стороны, купец должен уметь быстро приспособиться к любой среде и стать для всех своим. Профессия обязывает.
Еще один очень важный вопрос. А на какие, собственно, средства Никитин живет в чужом краю и путешествует? Причем, похоже, он явно не бедствует. Откуда деньги? Попробуем поискать ответы в записках самого путешественника. В них Никитин отмечает, что отправился в путь «от государя своего великого князя Михаила Борисовича Тверского, от владыки Геннадия Тверского и от Бориса Захарьевича Тверского воеводы, взяв у них напутствие нерушимое».
Можно предположить, что речь идет о неких охранных грамотах, выданных Афанасию. Логично тогда, что помимо грамот ему выдали и средства на служебную командировку. То есть торговая миссия, похоже, явно была организована лишь для отвода глаз. Истинной же целью являлась незаметная отправка надежного человека в дальние края.
Вопрос только, зачем? Какая задача была поставлена перед Никитиным? Едва ли сбор этнографической информации.
Вот интересно, допустим, Афанасию Никитину выдали щедрые командировочные. Тогда возникает вопрос, в какой валюте, и как он умудрился провести их через опасные регионы. Неужели в сапоге прятал?
Мы решили обратиться за помощью к человеку, подробно изучившему этот вопрос, специалисту по средневековой нумизматике.
— Вот с какими деньгами он отправился, это вопрос совершенно такой неисследованный и непонятный, потому что из текста ничего не следует. Поскольку он выплывал из Твери, то у него наверняка были с собой тверские монеты, то есть серебряные монеты князя Михаила Борисовича. И тут важно отметить, что у них вес был около 0,5 грамма, а золота у него скорее всего не было вообще.
Золото на Руси того времени обращалось только иностранное, своего не было. Первая золотая монета, которую он упоминает, это уже в Индии.
Но до Индии как минимум была Персия, а сначала Ширван.
— Но там они уже должны были пользоваться местными монетами государства Ширваншахов. И это были монеты весом около пяти грамм.
Наверняка в Иране можно было расплачиваться монетами Ширваншахов. А вот если у него были с собой тверские денежные знаки, деньги, то их могли не принять, потому что они были, во-первых, малого веса, и, соответственно, там были изображения, которых не было на ширванских и на иранских монетах, и они их вряд ли бы рассматривали как деньги.
Попробуем представить себя на месте Никитина. Предстоит путешествие за рубеж, которое обещает быть опасным. Особенно дорога. Брать с собой крупную сумму денег рискованно. Да еще и непонятно, в какой валюте брать. А вот, скажем, письмо, по которому нужную сумму выдадут уже на месте в посольстве — совсем другое дело.
И вот еще любопытная подробность. Афанасий Никитин путешествует по Персии целый год, но в его воспоминаниях об этом всего лишь несколько абзацев. Причем что это за абзацы? Просто перечисление топонимов. Был там-то, отправился туда-то. И еще есть приписка: «Города я не все назвал. Много еще городов больших». Но что, лень их было перечислить? Хотя справедливости ради кое-какие подробности о жизни местных Никитин все же фиксирует. Например, в Тароме, это город, домашний скот кормят финиками.
«Велик солнечный жар в Ормузе человека сожжет». При этом, собственно, о Персии все. Вот представьте, Никитин первым из русских попал в эту страну. Целый год там находился, и вот такие краткие воспоминания. Сейчас о походе в парикмахерскую и то подробнее пишут.
Впрочем, в дневнике Никитина упомянут еще один момент, связанный с политической жизнью региона. О нем Афанасий пишет в контексте своего пребывания в городе Рей. «Тут убили Шаха Хусейна, из детей Али, внуков Мухаммеда, и пала на убийц проклятие Мухаммеда. 70 городов разрушилось». Но, опять же, что это за города Никитин не сообщает.
В целом, «Хождение за три моря» оставляет такое впечатление, будто Персия для Афанасия Никитина — это такой промежуточный пункт. А главной целью путешествия была Индия. Ну, то есть, нет такого, что вот, мол, была такая прекрасная диковинная Персия, но я вот тут подумал, а не отправиться ли мне дальше в Индию? Нет. Складывается стойкое ощущение, что именно в Индию Афанасий Никитин изначально и направлялся.
Но зачем Афанасий Никитин стремился именно в Индию? Край на тот момент совершенно неизведанный. Что же он там искал?
Вполне возможно, что экспедиция Афанасия Никитина была на самом деле многоплановой. В те времена любой купец, отправляющийся в дальние страны, привозит много в принципе полезной информации, необязательно информации коммерческой. Хотя и о том, что он купец, Афанасий Никитин тоже не забывает. И тема коммерции очень зримо присутствует в его записках. По крайней мере, в их индийской части.
В частности, именно коммерческими интересами Никитин объясняет маршрут своего хождения. И я от многих бед, сообщает он, пошел в Индию, потому что на Русь мне идти было не с чем, ибо не осталось у меня никакого товара.
Итак, я отправляюсь в далекую страну, чтобы там поторговать. Но по дороге у меня отнимают весь товар, и я, тем не менее, отправляюсь в далёкую страну, а вдруг мне там повезёт. Я, конечно, не коммерсант, но мне кажется, здесь проблема не столько даже с коммерцией, сколько с элементарным здравым смыслом. Но, с другой стороны, кто не рискует, тот не настоящий купец.
Впрочем, как следует из хождения, в Индию Никитин пришёл всё же не с пустыми руками. Привел с собой жеребца и надеялся выгодно его там продать, на ярмарке в Аланде, куда съезжается торговать вся страна индийская.
Торговать лошадьми, правда, у Никитина получилось так себе. Хан забрал жеребца совершенно бесплатно, но пообещал вернуть и вдобавок отдать тысячу золотых, правда, если чужестранец примет ислам. Никитин, переменить веру, конечно, отказался наотрез, но, правда, говорит, жеребца вернуть удалось. Как вспоминал Никитин, явился казначей Мухаммед, и Никитин бил ему челом, чтобы тот взял жеребца у хана назад.
Но продать коня с выгодой все равно не получилось, еле-еле отбил затраты, потому что, как Никитин вспоминал, встал он мне в 100 рублей и кормил я его год.
Да и вообще, с точки зрения торгового потенциала Индия разочаровала Никитина. Для русской земли товара тут нет, к тому же неравные условия. Свои, мол, пошлин не платят, а нам провести товар без пошлины не дадут, а пошлин много. Сами же торговые люди, по словам Никитина, все злодеи, да колдуны, да обман. Впрочем, какой же купец конкурентов хвалит.
В общем, с коммерцией дела явно не идут, но Никитин упорно продолжает свое хождение, как будто у него есть какая-то миссия, никак с торговлей не связанная. Вот интересно, что же это могло быть за миссия?
Возможно, она включала в себя сбор сведений о далекой и загадочной стране, ведь об Индии в ту пору на Руси совсем ничего не знали.
Впрочем, так ли это на самом деле? В России, безусловно, были представления о том, что находится за Ираном и где находится Индия. Эти представления вряд ли формировались купцами или путешественниками, потому что мы ничего не знаем о том, были ли русские люди в Индии до Афанасия Никитина. Скорее всего, нет.
Большинству европейцев Индия в ту пору представлялась чудесной страной, земным воплощением рая. Может, именно поиски рая на земле и были главной целью тверского купца? Найти путь в Эдем — это ли не мечта? С другой стороны, все-таки отправлял Никитина не Ватикан, а люди куда более земные и практичные. Да и никакого Эдема в Индии Афанасий, конечно, не обнаружил.
Раем земным назвать этот край было трудно. Но зато непривычной экзотики незваный гость из Твери хлебнул вдоволь.
Например, пишет Афанасий Никитин о диковиной птице Гугук. Цитирую. Она «летает ночью, кричит: «кук-кук»; а на чьем доме сядет, там человек умрет, а захочет кто ее убить, она на того огонь изо рта пускает». Прям не птица, а дракон какой-то. Хотя, если читать Никитина дальше, становится понятно, что и обезьяны в Индии совсем непросты.
Есть у них князь обезьяний, ходит с ратью своей. Если кто обезьян обидит, они жалуются своему князю, и он посылает на обидчика свою рать и они, к городу придя, дома разрушают и людей убивают. А рать обезьянья, сказывают, очень велика, и язык у них свой.
Однако все это описания пригодны скорее для туристического путеводителя. Мол, если соберетесь в Индию, имейте в виду. Но не за этим же отправлялся Никитин в столь дальние края.
Есть, впрочем, в хождении и сведения несколько иного рода, сбор которых запросто могли счесть шпионажем. Вот что, например, пишет Афанасий Никитин. По ночам город Бидар охраняет тысячи стражей на конях и в доспехах. Или вот еще, во дворец султана ведет семь ворот, а в воротах сидят по сто стражей. Есть и данные о численности местных войск. Допустим, правит в Джуннаре Асад хан, войско ему дано, говорят, 70 тысяч, а у мелик-ат-туджара под началом 200 тысяч войска. У Мелик хана 100 тысяч, а у Фарад хана 20 тысяч. И у многих ханов по 10 тысяч войска. Действительно, ценная информация.
В записках Никитина вообще много сведений именно военного характера. Вот вам и купец. У слуг княжеских щит да меч в руках, например, пишет он. Иные с дротиками, другие с кинжалами, а иные с саблями. Кто с копьями, да с луками большими. И кони все в доспехах. Или описание не только того, чем вооружены, но и как воюют индусы. На слонах, которым к голове и бивням привязывают большие кованые мечи, да сверху сделаны башенки. И в тех башенках по 12 человек с пушками и пищалями.
Серьезный противник. Но вот вопрос. Зачем Никитин, рискуя жизнью, кропотливо собирает информацию подобного рода? Ведь не собирался же Тверской князь воевать с Индией. Или собирался? А смысл? Тем более, что в своих записях больше всего Афанасий Никитин уделяет внимание описанию имеющихся в Индии несметных богатств.
Когда султан выезжает на прогулку, слонов выводят двести и все в золоченых доспехах. Да триста наложниц, у каждой на шее жемчугу много да яхонтов, да на руках браслеты и перстни золотые.
Первым европейцем, побывавшим в Индии, оказался наш Афанасий Никитин, а чуть позже, через 20 лет, в Индию приехал Васко да Гама. Там даже был интересный момент, что, когда он туда приехал, он думал, что это будет так же, как с Колумбом. Он взял с собой побрякушки, какие-то штучки, чтобы туземное население привлечь.
А он увидел развитую цивилизацию, он увидел богатых махараджей, он увидел достойных дворян настоящих, которые ему сказали, что нет, с дворянином можно разговаривать, только держа в руках золото, и никаких других вариантов в принципе не предусмотрено. Были драгоценные камни в большом изобилии, и не считались они чем-то таким совершенно драгоценным и особенным, чем у нас в Европе.
В принципе, ни одна индийская женщина не ходила без украшений, никогда. И мужчины тоже должны были быть достаточно сильно украшены, то есть обязательно какие-то пояса, там и греты на тюрбанах, и золото, и серебро все водилось.
Причем Никитин не просто описывает, как богата Индия, но и откуда что берется. В Шабате родится сандал да жемчуг, на Цейлоне добывают рубины да агаты да хрусталь, а уж алмазов в Индии, если верить Никитину, просто горы, но тут надо знать места. А что, если именно алмазы, рискнем предположить, и были главной целью путешествия Никитина?
Не случайно, в частности, Афанасий так стремился попасть в древнюю Голконду, считавшуюся неиссякаемым источником этих драгоценных камней.
Знаменитая Голконда, где алмазы просто валяются под ногами. А изумруды и сапфиры их сопровождают, но их даже народ просто пинает не берет, потому что зачем, когда царь всех камней и алмаз, вот здесь карбункул, вот он валяется, и их гранят и продают по смешным в принципе ценам.
Эта самая Галконда, это была крепость, центр княжества в том самом индийском большом государстве, которое посетил и исходил буквально из конца в конец Афанасий Никитин за несколько лет. И драг камней, конечно, покупал. И представьте себе, небольшой мешочек драгоценных камней мог сделать его сказочно богатым человеком в Твери. А если взять мешочек побольше, то и не только на Никитина могло хватить. В общем, похоже, что именно к этим сокровищам искал путь ходок за три моря. Но зачем и кому вдруг понадобились алмазы?
На самом деле повод искать, как сказали бы сейчас, внешнее финансирование у Тверского князя был, и повод серьезный. В это сейчас сложно поверить, но в те времена Тверь и Москва были в общем равными городами, и княжества соперничали друг с другом всерьез. И вот Тверской князь Михаил Борисович надеялся собрать по-настоящему мощное войско, чтобы противостоять Москве. И тут, конечно, приток драгоценных камней пришелся бы очень кстати.
Так что в Твери возвращение Афанасия Никитина должно быть очень ждали. Но, увы, так и не дождались. Вскоре Тверь была присоединена к Москве, а князь Михаил Борисович бежал и сгинул на чужбине.
Что ж, похоже, поручение Тверского князя Афанасий Никитин выполнил честно. Алмазы добыл, путь к ним разведал. Но чтобы все это сообщить, нужно же было еще вернуться домой. И путь лежал снова через Персию, после этого через Османскую империю, и, наконец, Афанасий Никитин оказался в Крыму.
И это последний населённый пункт, упоминаемый Никитиным в его хождении за три моря.
Получается, что Афанасий Никитин не вернулся обычным своим путём, уже проверенным и безопасным, а решил идти через государство Узун-Хасана и затем через Чёрное море в Кафу буквально за несколько месяцев до её захвата Туркой.
Где и при каких обстоятельствах умер путешественник, остаётся неизвестным и по сей день. Предположительно, это случилось осенью 1474 года.
Существуют лишь гипотезы. Согласно одной из них, Афанасий Никитин заболел и умер, когда добрался до Смоленска. Хотя в то время ему было около 40 лет, некоторые исследователи предполагают, что сложные путешествия и смена климата ослабили его здоровье, и он не смог справиться с болезнью.
Согласно другой версии, Афанасия Никитина могли убить, так как он владел важной информацией.
Выходит, что до своего родного дома Афанасий не доехал совсем немного. Однако после его смерти записки Никитина оказались у московского дьяка Василия Мамырева, который занимался тайным сыском в Кремле. Совпадение ли это? Или же существует вероятность того, что поиски индийских алмазов были инициированы не тверским князем, а другим, московским правителем.
Недаром в свое плавание Афанасий Никитин собирался отправляться вместе с московским послом Василием Папиным, кстати, бывшим тверским купцом, и охранной грамотой именно от Ивана Третьего.
Есть ещё один важный момент. В Кафу ходили не тверские купцы, а московские. Именно им, умирая, оставил свой рассказ о путешествии за три моря Афанасий Никитин. Он шёл из Кафы в Москву с московскими купцами и умер, не дойдя до Смоленска. В то время Смоленск находился в Великом Княжестве Литовском.
То есть на последнем этапе своего пути Афанасий, вероятно, занимался разведывательной деятельностью.
В таком случае получается, что купец Никитин был не просто шпионом, а двойным агентом.
Однако… Привез ли Афанасий Никитин домой то, за чем, собственно, ездил? Сложно ответить на этот вопрос, все-таки прошло слишком много времени. Но, мне кажется, никакой крупной партии алмазов, в общем, при нем не было, да и быть не могло. Главное, за чем ездил Тверской купец — это информация, как эти самые алмазы добыть.
Но почему Иван III так и не воспользовался добытой Никитиным информацией и не отправился в Индию. Скорее всего, на тот момент его больше заботили внутренние проблемы — укрепление и расширение московского княжества. Алмазы, как говорится, могли и подождать.
Он объединил всю Русь. И вот если мы из космоса сейчас посмотрим на Москву, мы увидим, как из нее во все стороны идут лучи дорог. Они хорошо освещены, и это звезда Москвы. Вот эту звезду Москвы с дорогами во все русские земли, и в Сибирь, в том числе, построил Иван III.
То есть его успехи собирателя земли русской были несомненны, и никакие алмазы для этого не понадобились.
Слухи о том, что какой-то русский налаживает связи с Индией, наверняка дошли и до Венеции, и до Ватикана, и до других экономических и политических центров Европы. Разумеется, усиления русского государства никто не хотел, а, значит, планам этим непременно нужно было помешать. Возможно, поэтому Афанасий Никитин и не добрался до дома, ведь Смоленск тогда входил в состав Великого княжества Литовского, у которого с Москвой были далеко не дружеские отношения.
В итоге имя отважного путешественника оказалось забыто на три с половиной века, а Индия была вскоре колонизирована европейскими державами — Португалии, Голландии, Франции, но главным образом Англии. Следующую попытку установить контакт с Индией Россия предприняла уже только в царствовании Алексея Михайловича Романова. С чистого листа.
От индийской миссии Афанасия Никитина остался только его отчет. Да и тот увидел свет лишь через несколько столетий после самого путешествия. Но, с другой стороны, всегда оставаться незамеченным — это и есть долг и даже подвиг настоящего разведчика, тем более разведчика успешного.
Если вас заинтересовала статья, подписывайтесь на канал. Дальше будет интереснее!
