Лейтенант Старновский. Читать бесплатно.
"Молоденький лейтенант охрипшим голосом скомандовал:
- Орудие на запасную позицию!
Артиллеристы, выбиваясь из последних сил, вместе с лейтенантом покатили свою пушечку на последний рубеж своей обороны"
(с) Е.Читинский.
Начало первой книги ЗДЕСЬ. "Лейтенант Старновский" кн.1
Начало второй книги ЗДЕСЬ. "Бои на "Линии Сталина". Лейтенант Старновский кн.2
Предыдущая глава ТУТ. Гл.2, кн.3
Глава 3. Предполье как оборона. 7 июля 1941 года
Бои на Полоцком укрепрайоне начинались постепенно. От первого боя с передовым отрядом немцев, произошедшего ещё 27-го июня 1941-го года возле деревни Кутняны на дороге Глубокое-Ветрино-Кутняны-Полоцк, до боев на всем фронте 174-ой дивизии, то есть до 7-го июля 1941-го года, прошло 10 дней (считая 27. 06. 41 и не считая день, когда начались бои — 07. 07. 41). Таким образом, у 174-ой стрелковой дивизии было 10 дней на подготовку рубежей обороны. Дело в том, что эта дивизия начала разгружаться на станции Громы под Полоцком только 27-го июня 1941-го года. Хорошо, что, худо-бедно, изначально в ДОТах Полоцкого укрепрайона находились гарнизоны 10-го отдельного пулеметного батальона. Но, ввиду довоенного сокращения воинских частей «Линии Сталина», ДОТы по сути дела остались с малочисленным личным составом, что существенно снижало боевую устойчивость ДОТов в бою.
Мой читатель помнит, что ДОТы сильны не сами по себе, а «полевым заполнением». Так что в данном случае Полоцкому УРу сильно повезло, что в качестве «полевого заполнения» на цепочку ДОТов села кадровая 174-я стрелковая дивизия и что, самое главное, у неё было целых 10 дней на подготовку! И вдвойне повезло, что командир этой дивизии ранее имел опыт командования Благовещенским укрепрайоном.
Именно поэтому фора в 10 дней на подготовку укрепрайона была использована согласно воинскому искусству, прописанному в том числе и в Полевых Уставах РККА 1936-го и 1939-го годов (в Военных Букварях).
По факту, комдив Зыгин А. И. усилил предполье до уровня полевых укреплений в виде окопов и огневых позиций для пулеметов и артиллерии. Именно на такую вот оборону на северном фланге наткнулась немецкая 19-я танковая дивизия на рубеже Верхнедвинск-Дисна на стыке 174-ой и 98-ой стрелковых дивизий. Для сравнения: на 22. 06. 41 года немецкая 19-я танковая дивизия имела 173 танка. Из них 42 танка Pz.Kpfw.IV, 102 Pz.Kpfw.38(t), 20 единиц Pz.Kpfw.II и 9 танков связи Pz.Kpfw.38(t).
Здесь немцам за период боев с 4-го по 5-е июля удалось прорвать нашу оборону, форсировать реку Западная Двина и захватить небольшой плацдарм на правом берегу реки. Прорвали, да! Но потеряли 2 дня! Соответственно, 2 дня Зыгин выиграл для подготовки основного рубежа обороны на самом Полоцком УРе.
А затем еще 2 дня с 6-го по 7-е июля 1941-го года немцы прогрызали новую полевую оборону 174-ой стрелковой дивизии, и только потом они сумели выйти на первую полосу предполья Полоцкого УРа. Вот тут-то и начались непосредственные бои на этом укрепрайоне.
7-го июля 1941-го года немцы перешли в решительное наступление в районе города Дисна, намереваясь одним ударом опрокинуть северный фланг советских войск, обороняющихся на Полоцком УРе, и зайти в тыл всей группировке 22-ой армии.
В атаку пошли около 30-ти танков немецкой 19-ой танковой дивизии. Был атакован 2-ой батальон 494-го стрелкового полка 174-ой дивизии. По штату полк РККА имел 12 сорокапяток и 6 орудий калибром 76-мм. То, что батальону, расположенному на танкоопасном участке фронта, командир полка даст артиллерийское усиление, было очевидно.
- Саня, танки справа! — заорал молоденький лейтенант, единственный оставшийся в живых из командиров батареи 45-мм пушек*, командуя последней исправной сорокапяткой (*в батарее 6 противотанковых орудий).
Наводчик выглянул из-за щита пушки и быстро отдал распоряжение:
- Разворачиваем орудие вправо, быстро!
Уцелевшие артиллеристы споро, заученными движениями развернули сорокапятку вправо, а наводчик уже ловил в панораму прицела первый немецкий танк. Тот, натужно ревя мотором, двигался, подминая траву, которую потом с ошметками земли выкидывало из-под гусениц сзади. Дистанция была 200 метров. На пределе нервов и человеческой выдержки! Немцы не стали рисковать и останавливаться для выстрела, и теперь намеревались гусеницами раздавить единственную уцелевшую пушку от всей батареи.
Pz.Kpfw. IV Ausf. E сейчас хоть и двигался со скоростью 15 км в час**, но это было 250 метров в минуту! То есть, на прицельный выстрел у артиллеристов было менее минуты! (**на англоязычных сайтах указана скорость для ранних четверок по бездорожью 9,9 миль/ч, т. е. 16 км/ч).
Однако наводчик был кадровый, он действовал, как на учениях, хладнокровно, так как знал, что не промахнется. И действительно, он чётко попал снарядом в уязвимое место танка — в нижнюю часть башни! Хотя это и был не Т-3, на который в РККА имелась памятка для изучения уязвимых мест***, но наводчик по аналогии решил стрелять таким же образом и по Т-4.
(***При попадании в нижний обрез лобовой части башни Pz.Kpfw. III шло пробитие брони, при этом поражался командир танка и башенный стрелок, а башня как минимум заклинивалась, вооружение выходило из строя. Родная броня «троек» в нижней части башни составляла 30 мм. Более подробно смотрите 14-ю главу второй книги, «Линия Сталина» лейтенанта Старновского, которая называется «Утро 26. 06. 1941. Слуцкий укрепрайон. Сорокапятки против Pz.Kpfw.III»).
Танк вздрогнул от удара, и тут же сдетонировал боезапас. От взрыва башня танка чуть съехала на бок, а из образовавшейся щели вырвались языки пламени.
Артиллеристы, которые подбили уже третий танк (два из них чешских), с нервным напряжением приготовились продолжить бой. Следовавшие за «четверкой» на удалении 400 м два Pz.Kpfw.38(t) остановились, выстрелили и стали пятиться назад. Немецкий командир видел, что на поле боя и так уже горят 5 Pz.Kpfw.38 (t), и решил не испытывать судьбу, предоставить право расправиться с последней пушкой русских новейшим танкам.
Из 30-ти танков, пошедших в атаку, 21 были чешские LT vz.38 (в немецком обозначении Pz.Kpfw.38 (t)) и 9 танков Pz.Kpfw. IV, причем 7 из них были ранних серий, и только два новейших с 50-мм лобовой броней башни****, неуязвимой для наших сорокапяток. (****модификации, 7.Serie/B.W. или Ausf. F. Вместо применения навесной брони, толщина лобовой верхней плиты корпуса, лобовой плиты башни и маски орудия была доведена до 50-ти мм, а толщина бортов корпуса и кормы башни — до 30-ти мм. У ранних серий лобовая броня башни была 30-мм, т. е. уязвимая для сорокапяток).
Таким образом на поле боя было уничтожено 6 немецких танков и 5 советских пушек. Но за это время враги сумели существенно продвинуться, и, пользуясь подавляющим численным преимуществом, обрушили весь огонь на оставшееся орудие русских.
Молоденький лейтенант охрипшим голосом скомандовал:
- Орудие на запасную позицию!
Артиллеристы, выбиваясь из последних сил, вместе с лейтенантом покатили свою пушечку на последний рубеж своей обороны.
А немецкие танки пристрелялись. Одни останавливаются и ведут огонь, другие продолжают движение. Но сорокапятка смогла ускользнуть от этого расстрела. Артиллеристы успели скатить свои орудия по обратному склону возвышенности и смогли укрыться от снарядов противника. За такой маневр по дороге в сторону запасной позиции каждый из них не раз мысленно сказал спасибо погибшему командиру батареи капитану Воронину, уж очень грамотно тот подобрал последний рубеж обороны. Это пока спасло артиллеристов. Через полторы сотни метров они закатили свою пушчонку в заранее приготовленный артиллерийский окоп. Обзор здесь был, конечно, хуже, склон возвышенности закрывал видимость спереди, но фланги хорошо просматривались. Судя по всему, командир батареи в случае неудачи предусмотрел вот такой выход из-под обстрела, чтобы попытаться спасти остатки материальной части и людей.
Немцы тем временем потеряли из виду русскую пушку. А так как теперь никто не обстреливал их танки, то вражеский командир решил, что с артиллерией русских покончено, поэтому дал команду панцерам развернуться и начать утюжить окопы советский пехоты, оставив для продолжения обстрела позиции русского орудия только четыре танка. На всякий случай. Два стреляют, два двигаются, потом меняются. Таким образом они неумолимо приближались к возвышенности, откуда велся огонь русской пушки.
Находясь на новой позиции, артиллеристы не видели, что происходит на поле боя, поэтому огнем поддержать свою пехоту уже не могли.
- Ну что, мужики, живем пока! — тяжело выдохнул заряжающий, утирая грязный пот со лба.
Наводчик, приводя дыхание в порядок, с трудом проговорил:
- Спасибо нашему капитану, вон какой подарочек нам сделал перед своей смертью! Хорошее укрытие получилось!
Остальные артиллеристы, такие же прокопченые орудийным дымом и гарью, ничего не сказали, только глазами блестят да белые зубы оскаливают, то ли от вымученных улыбок, то ли от звериного оскала. Не отошли еще люди от горячки боя. Впереди, возле возвышенности, всё еще продолжала вздыматься взрывами земля. Видимость стала падать от наползающего удушливого дыма.
- Что будем делать, товарищ лейтенант? — спросил наводчик.
- Высовываться нам сейчас нельзя, но и бросать своих без артиллерийского прикрытия тоже нельзя! — произнес лейтенант, и все поняли, что он сказал не то, что он сам хотел сказать, и не то, что они хотели услышать. Да, ситуация складывалась неоднозначная! Пока они тут сидят, там гибнут их товарищи под ударом немецкой пехоты и танков.
И все понимают, что, возможно, это последние минуты их жизни. Если они сейчас выкатят своё орудие на прямую наводку, то переступят ту грань, которая отделяет живых от мёртвых. Если останутся здесь, то поживут еще немного, до того момента, как сбоку от возвышенности появится враг.
Самый молоденький из артиллеристов, облизывая пересохшие губы, как-то несуразно заметил:
- Может, мы и подобьем еще один танк!
И все поняли, чтО в лучшем случае их ждет — «Мы убьем, нас убьют»!
Бойцы замолчали, ощутив на себе дыхание смерти.
Вдруг лейтенант решительно сказал:
- Будем сидеть тут в засаде! Увидим танк — стреляем! Мы тут в укрытии, нас не так просто отсюда выбить!
Что произошло в его душе за эту пару минут? Дрогнул? Свою пехоту решил бросить? Но ведь он и все они остаются на своей позиции и контролируют оба фланга от возвышенности, и вроде как не бегут с поля боя.
- Если пехота начнет отступать, мы её прикроем! — как-то неуверенно произнес лейтенант.
Повисло тягостное молчание.
И тут все отчётливо поняли — они надеются на чудо, потому и оттягивают момент своей гибели до последнего!
Продолжение ЗДЕСЬ. Гл. 4 "Последний козырь комбата"
