Поначалу шли они в молчании. Беляна, стараясь не отставать, двигалась след в след за Радимом. Всю дорогу одна назойливая мысль не давала ей покоя. Как, как же донести до него, кто он таков? Как заставить вспомнить все, что было? В глубине души Беляна сознавала, что ворошить прошлое не стоит. Нынче Радим совсем другой: такой, каким и был прежде, до всех этих страшных событий. Так пусть же и остается таковым! Пусть мнит себя хозяином леса, кому хуже от этого?
Дурно только ей самой да семье его, потерявшей кормильца. Они-то почитают его мертвым, как и весь народ в селении. Никто даже не ведает, что жив он! То-то бы Любава с ребятишками обрадовались!
Да вот Найда совсем не рада была бы узнать, что Радим живой. И не только она: вся семья их супротив него, и эта весть стала бы каждому из домашних поперек горла!
Нахмурилась Беляна, опечалилась. Глаза ее снова защипали слезы. Как будет она сама жить дальше, зная, что где-то в лесу обретается Радим, зазноба ее сердечная? Разве сможет она засыпать спокойно, разве сможет пойти замуж за кого другого, ежели сердце ее беззаветно ему отдано?!
Как быть, Беляна не ведала. Не могла она рассказать никому правду о случившемся: ведь пойдут люди в лес, отыщут его, и что потом будет? Отец либо Мечислав наверняка убьют его! Отомстят за прошлое… а разве Радим повинен был в том, что чары темные над ним властвовали?
Тяжело вздыхала девка, да, видно, еще и слишком громко, потому как неожиданно Радим остановился и обернулся к ней со словами:
- Что так вздыхаешь тяжко, девица-красавица? Умаялась, никак?
- Умаялась, - кивнула Беляна, будто уличенная в грешных мыслях.
- Ну, так давай присядем, отдохнем маленько!
Радим выбрал пенек покрепче и указал на него Беляне. Та подошла, села, опустив голову. Она чувствовала на себе пристальный мужской взгляд и не решалась поднять глаз. Очевидно было, что Радим бесцеремонно разглядывал ее: в том Беляна не сомневалась. Ей было и стыдно, и в то же время сладко вот так замирать под его взглядом. Она смущалась Радима и при том испытывала радость от его нескромного интереса.
- Сколько ж годков тебе, девица? – вдруг спросил Радим.
Его слова снова полоснули Беляну по сердцу, будто ножом. Неужто не помнит? Совсем ничего не припоминает… и короткие мгновения их случайных встреч, видать, позабыл…
- Четырнадцатый пошел… - тихо проговорила девка, заалевшись.
- Хмм, вот оно что! – задумчиво проговорил Радим. – Совсем взрослая скоро будешь! Поди, женихи-то уже вьются возле ворот, а?
Он рассмеялся, а Беляна вдруг воскликнула с досадой:
- Какие женихи! Мала я еще – так отец с матерью говорят.
Бедная девка чуть не плакала. Отчаяние брало ее за душу. Ну как он может такое спрашивать, коли сам ведает, что сердце ее ему лишь принадлежит?! Впрочем, разве помнит он об этом…
Радим, меж тем, пристально разглядывал Беляну. Взгляд его скользил по ее лицу, темным косам и блуждал даже в тех местах, где разглядывать девку было не слишком пристойно. Впрочем, в своих речах и действиях он не позволял себе ничего постыдного, и это успокаивало Беляну. Тем не менее, и лицо, и губы, и тело ее словно горели под любопытным мужским взглядом. Наконец, Радим довольно проговорил:
- Хмм, а по мне, так ты уже невеста! Гляди вон, какая ладная, пригожая…
Смутившись, Беляна выпалила первое, что пришло ей на ум:
- Найде, невесте своей, ты те же слова всегда говорил… ненаглядной красотой величал…
Лицо Радима помрачнело:
- Снова ты за старое! Я же давеча говорил тебе: спутала ты меня с кем-то, Беляна! Я – Радомир, и невесты никакой у меня нет и не было. Довольно уже глупости болтать!
Затем, помолчав немного, он спросил изменившимся голосом:
- А какова эта Найда? Где, по-твоему, она нынче?
Беляна простудушно ответила:
- Как где? Дома у нас, вестимо. Она же сестрица моя старшая. Добрая она… разумная, работящая… собою хороша…
- И что, по-твоему, мы в одном селении с вами всю жизнь бок о бок прожили?
Беляна кивнула. Спустя пару мгновений Радим сказал:
- Чудные дела говоришь… как же вышло так, что невеста моя – в деревне обретается, а я – здесь?
- Так… помер ты, схоронили тебя у нас на погосте, намедни вот сороковины уж минули…
Дальше Беляна говорить не осмелилась, опустила глаза, потому как во взгляде Радима промелькнуло раздражение:
- Отчего ж я помер, по-твоему?
- Так…
Беляна начала было сказывать, да замолчала. Не ведала она, как донести всю правду, без утайки, и при этом не разозлить Радима. Коли память совсем ему отшибло, так он и не помнит главного: из-за чего все случилось. И про размолвку с Найдой, и про несыгранную свадьбу… про свою вражду с Мечиславом, видать, тоже позабыл.
- Что ж молчишь ты? – в нетерпении воскликнул Радим. – Сказывай, коли начала! Выкладывай мне, как на духу, кто я, по-твоему, и откуда, и каким таким образом мертвым оказался. Ну?!
Радим возвысил голос, и Беляна не осмелилась его ослушаться. Поведала она все с самого начала: и про сватовство его к Найде, и про появление в деревне Мечислава, и про оборотня, который много лет держал селение в страхе… про Тишку рассказала и про то, как ведун снимал с него заклятье… после девка повела речь о Найде и о чарах, которые Радим наложил на нее при помощи Ведагора… о разрыве помолвки поведала и вражде с дружинным… последние жуткие события Беляна постаралась изложить покороче и вскользь, потому как опасалась гнева со стороны Радима.
Тот слушал ее все время молча и только хмурился, покусывая зубами длинную лесную травинку. Наконец, когда Беляна замолчала, он выплюнул травинку и сказал:
- Чудно излагаешь, занятно… однако ж себя я в твоем сказе не узнаю! Слушаю – будто о ком другом речь ты ведешь… потому и не верю, что про меня ты вещала… в последний раз тебе говорю, и более не перечь мне, не то рассержусь: не Радим я! Имя мне – Радомир, дядька мой – лесной ведун, почивший сим летом. От него я унаследовал и владения наши, и знания особые. Нынче я заместо дядьки моего ведуном стал! Уразумела теперь? А про жизнь свою иную, о которой сказываешь, я ничего не помню… и немудрено, потому как спутала ты меня с кем-то, поди, со страху-то!
- Не спутала! – вскричала Беляна, и от возгласа ее с верхушек деревьев взметнулась стая птиц.
Радим воззрился на нее с удивлением: не ожидал он от скромной девки такой пылкости.
- Не спутала! Радим ты! Гляди!
С этими словами Беляна подскочила к нему, взяла за руку и, превозмогая дрожь волнения, оголила ему запястье:
- На, гляди! У Радима такой же шрам был! Ты – Радим! Ты медведя тогда в лесу завалил, и след от раны твоей с того дня остался! Я помню этот шрам! Он и есть это!
Радим глядел на свое запястье так, будто впервые увидал загрубевшую полоску побелевшей кожи. Глядел так, словно в нем всколыхнулось что-то, доселе мирно дремавшее, и не желающее просыпаться.
Он сидел так с четверть часа, которые показались Беляне вечностью. Все это время он провел, глупо уставившись на свое запястье, а потом поднял глаза, полные странного огня.
- И правда… - хрипло проговорил он, - припоминаю что-то… было дело, ходил я на медведя… нынче передо мной будто видение возникло… промелькнули мгновения, которые я когда-то прожил… знакомое чувство… диковинное… сердце будто чаще забилось… помню, как медведя притащил на чей-то двор…
- Наш это! Наш двор был, отца моего! – горячо воскликнула Беляна.
Но Радим будто бы не слышал. Глядя куда-то сквозь нее, он продолжал хрипло говорить:
- Помню медвежью кровь… черную… тушу разделывали… запах… запах сырого мяса… и глаза… не твои… другие… серые? песочные? не пойму… чьи это глаза… такие знакомые… помню, клык медвежий очищал… сделал оберег… для кого же я делал его? Вот такой… как у меня… гляди!
С последними словами Радим будто бы выпал из омута воспоминаний, встряхнул головой и вытащил из-за пазухи большой медвежий клык на кожаной тесьме:
- Вот… я сам сделал… оберег это сильный… в лесу никак без такого… хм… кому же я подарил второй оберег? Загадка…
Беляна прекрасно помнила, кого одарил Радим, но смолчала об этом. Найда утеряла тогда медвежий клык, а Беляна нашла его под лавкой в горнице и отдала сестре. В тот день ей было очень горько оттого, что Радим одарил не ее. Нынче же Беляна проговорила:
- Искусная работа это! Еще и знаки диковинные на медвежьем клыке.
- То знаки особые! – ответил Радим. – Защищают они в лесу от всяческих напастей и нечисти. Возьми, дарю. Теперь уж в чаще не заблудишься!
Он усмехнулся, глядя Беляне в глаза, и она невольно вздрогнула при мысли о том, что никогда его больше не увидит. Слезы снова подступили девке к горлу.
- Ну? Ты, никак, реветь собралась?
Радим поднялся, возвысившись над Беляной, и надел ей на шею кожаную тесьму.
- Носи, станет он защитой тебе! А в остальном… ты прошлым меня не мучь. Хоть и припомнил я, как шрам этот получил, но остального мне память не открыла… да и надобно ли знать это?
Он снова усмехнулся, но в этот раз веселья не было в его глазах. Беляне подумалось, что Радим мог припомнить нечто пугающее, что он сам предпочел бы забыть… какие чары лежали на нем, какие чудеса могли произвести в нем подобную перемену, девка не ведала. Но ее страшило то, как сможет она скрыть ото всех свою встречу с ним.
Меж тем, Радим, будто услыхав ее мысли, сказал:
- Приказать тебе я не вправе, но прошу по-хорошему. Коли желаешь, чтобы еще мы когда-либо свиделись, держи встречу нашу втайне от людей. Не положено народу простому ведать то, что надлежит скрыть. Прознают – языком начнут чесать, в лес пойдут, сыскать меня вздумают. А беспокоить мое царство лесное любопытным не дозволено. Уразумела?
Беляна кивнула, хотя ее и раздирали противоречивые чувства. С одной стороны, разве можно было смолчать о том, что схороненный Радим жив-живехонек? Но бедная девка не мыслила своей дальнейшей жизни без того, чтобы не свидеться с ним еще раз. Потому она старалась не думать ни о чем, кроме своей сердечной муки… Сам Господь послал ей Радима вчера в лесу! Значится, так судьбе угодно, так тому и быть…
Беляна шла теперь впереди и не видала лица своего провожатого. А на его лице, меж тем, отражались разные чувства, и в глазах мелькали то боль, то радость, то тоска… в них не было ярости. Не было потому, что Радим позабыл то, что в нем эту самую ярость породило. Он позабыл прежнюю жизнь…
Вскоре они добрались до Заячьего ручья. Беляна никогда не бывала так глубоко в лесу, но названия лесных речушек, ручьев и оврагов знала по рассказам отца. Она хорошо помнила описание этого места, поскольку отец бывал здесь не раз. В подтверждение ее мыслям Радим сказал:
- За этой чертой начинаются ваши, человеческие владения. Я провожу тебя, не бойся.
В голове Беляны мелькнула безумная мысль и она воскликнула:
- Не дойдешь со мной до деревни?
Радим нахмурился:
- Я же тебе сказал, что не стану этого делать! Мое место здесь, в лесных угодьях. Ты что же, перехитрить меня вздумала?
Беляна опустила голову, вздохнула. Затем собралась с духом и решилась на вопрос, который мучил ее еще со вчерашнего дня:
- Когда ты нашел меня в лесу… я в беспамятстве была?
- Верно, - усмехнулся Радим. – А что сама припоминаешь?
- Припоминаю, что зверя какого-то увидала. Глаза у него были зеленые, а после красными стали. На волка походил. Но волк ли это был?
- А кто ж, по-твоему?
- Вдруг волколак…
- Оборотень?
Беляна кивнула. Радим посмотрел на нее и проговорил:
- Небось, привиделось тебе это, красавица! Коли был бы оборотень, разве он бы оставил тебя в живых? Сама-то как разумеешь?
- Не оставил бы, - тихо отвечала Беляна.
- То-то и оно. Значится, причудилось тебе, от страха-то. В лесу, знаешь, чего только не увидаешь! Да еще и на ночь глядя.
Радим говорил это на ходу, не глядя на Беляну, отчего она не могла заметить выражения его глаз. Но, положа руку на сердце, девке было все равно, оборотня она повстречала или какого другого зверя. Ее сердце ликовало оттого, что Радим оказался жив, невредим, и что именно он стал ее спасителем, о котором она так молила Бога. Остальное для Беляны не имело значения…
Назад или Читать далее (Глава 80. Крепкий орешек)
#легендаоволколаке #оборотень #волколак #мистика #мистическаяповесть
