Видео с моего первого выступления после рождения сына можно пересматривать вечно и не заскучать. Перформанс состоял из двух частей, в первой я вышла в коротком платье на липучках, которое легко снималось для второй части, где я оставалась на сцене в ультра коротких спортивных шортиках и бра. Муж не знал, что платье я скину с себя в процессе, поэтому руки дрогнули и камера начала немного волноваться. Сюрприз хоть и удался, но не очень ему понравился, поэтому стал очередным поводом для наших очередных разборок. Больше пространства я требовала для себя и своих устремлений, выше стену со стороны мужа я встречала. Но я не хотела сворачивать с этого пути, я шла назад к себе самой.
Муж, конечно, не мог понять, что со мной происходит. Его привычный уклад рушился прямо на глазах, и это пугало его больше, чем я могла предположить. Каждое моё новое решение, каждый шаг к себе самой выбивал его из привычной колеи.
Всё началось с очень маленьких шагов. Я будто прощупывала тропинку, по которой хотела дойти к себе настоящей. К примеру, с утра мы почти всегда завтракали кашей, потому что так полезно и так правильно. Началась это традиция от мужа, а я с ней просто согласилась, как и согласилась много с тем, чего на самом деле не хотела. Каша была, пожалуй, самым безобидным пунктом в огромном списке моих фальшивых желаний.
На следующий день после перформанса у меня было отличное настроение с утра. Я не хотела кашу. Ни есть ее, ни готовить я ее не желала. Я задумалась и прислушалась к своим ощущениям. Я вспомнила, как когда я еще жила в студенческой общаге, иногда с соседкой мы, подкопив на поход в кафе, отправлялись в Кофехаус. Милое кафе с огромным выбором кофе от эспрессо до ледяного мокачино гостеприимно принимало нас примерно один раз в месяц. Именно там впервые я попробовала чизкейк - сырный пирог, который больше нигде еще не был на прилавках в то время. Это было что-то завезенное с заграницы, такое странное (сырный пирог, хм??). Сырники не смущали, а чизкейк смущал одним только названием, но попробовав, я поняла, что это любовь с первого кусочка. Сливочная, одновременно гладкая и немного бархатистая структура, корочка из хрустящего песочного печенья, и насыщенное сливочное послевкусие - это ощущение стоило того, чтобы потратить на него с трудом сэкономленные студенческие рубли.
Больше чизкейк в то утро не захотел никто, поэтому пока муж и сын завтракали кашей, я ехала за чизкейком навстречу своим желаниям.
В выходные я не стала встречаться с нашими общими друзьями. Так было принято в нашем кругу, мы ходили друг к другу в гости и до бесконечности обсуждали последние сплетни на работе, детей, ипотеки и многое многое другое, такое же безрадостное, как я сама была до этого момента.
Я видела, как ему всё сложнее контролировать ситуацию. Наверное, он просто не понимал, к чему я иду. Да и как ему было понять, если для него это всегда была наша общая жизнь, а теперь я вдруг захотела чего-то другого? Он привык к другим выходным, к другим ужинам, к другому распорядку событий.
Наблюдать за тем, как он страдает, было тяжело. Каждый раз в его глазах я ловила его вопрос без слов: "Почему ты это делаешь? Ведь всё же было хорошо. Ты разрушаешь". Но разрушался только его мир. Мой мир наконец-то строился заново. Он не заслуживал страданий, не заслуживал, чтобы его мир рушился. Но я уже не могла остановиться. Это был мой путь назад к себе, и я не могла от него отказаться, даже ради его спокойствия.
Внутри меня постоянно шла борьба. С одной стороны, я хотела его поддержать, объяснить, что всё это не про нас, не про разрушение нашего брака. Я всё ещё любила его, хотела, чтобы он был рядом, но видела, как его боль только растёт. И каждый раз, когда я отступала назад, чтобы облегчить ему страдания, я снова чувствовала ту удушающую маску, которую так долго носила. Это была не просто жертва — это была потеря себя, и я знала, что не выдержу её ещё раз.
Каждая ссора, каждый его упрёк вызывали чувство вины, и иногда мне казалось, что, может быть, я действительно эгоистка. Может быть, мне стоило оставить всё как есть, ради его спокойствия, ради нашего прошлого. Но внутри меня всё кричало, что это невозможно. Это было как катарсис, болезненный, но необходимый для того, чтобы начать заново.
Он был уверен, что я ищу что-то вне наших отношений, хотя это было далеко не так. Я не хотела убегать — я хотела вернуться к себе. Но муж, похоже, этого не видел. Возможно, он боялся, что если я изменюсь, он не сможет остаться частью моей жизни. Наверное, он ощущал себя недостаточно хорошим для меня. Возможно, думал, что если я ищу чего-то другого, то, значит, он не справляется как партнёр. И это, конечно, вызывало у него раздражение, иногда даже гнев. Он возводил стены, сопротивлялся моим изменениям, пытаясь сохранить то, что было, и избегая того, что могло быть. Его страх перемен отражался в наших постоянных спорах. Он видел, что я не отступаю, но не знал, как с этим справиться. Не знал, чего ожидать от меня дальше.
Но больше всего его, наверное, пугала неизвестность. Я заметила, что он словно боится потерять ту стабильность, к которой мы так долго шли. Может, его пугало не только то, что я меняюсь, но и то, что это может коснуться и его. Я же продолжала двигаться вперёд, потому что не могла больше оставаться на месте. Да, я знала, что наши привычные планы рушатся. И с каждой новой неделей я видела, как муж пытается сохранить то, что у нас было. Каждый наш разговор был как поле боя между старым и новым. И где-то глубоко внутри я знала, что, возможно, ему тоже придётся меняться, чтобы мы могли найти этот новый баланс вместе.
