Перед нами картина советского художника Ахмета Китаева под исчерпывающим названием «Родное дите на периферию?!», написанная в 1954 году. Мы наблюдаем бушующую мамашу в красном халате, размахивающую кухонной утварью и орущую на мужа, который обхватил голову руками. Очевидно, это подкаблучник, привыкший к подобным сценам со стороны своей супруги. Справа в кресле в изнеможении сидит дочурка, ее утешает бабушка — единственная, кто тут не демонстрирует буйство страстей.
От чего сыр-бор, понятно из названия картины. Девица окончила какой-то вуз, и по распределению ее направили работать в провинциальный город. Будь это хоть Новосибирск или Свердловск, для москвичей (ленинградцев) все было едино — не столица, не Москва, не Ленинград, значит, периферия, то есть, край света, место, где умирают надежды.
А если речь шла о небольшом городе, или о какой-то стройке в тайге или тундре — тем более. Поэтому родители столичных выпускников из шкуры вон лезли, только бы оставить чадо при себе. В данном случае, как видим, отцу девушки не удалось пристроить дочь в Москве, потому и бушует его жена. Но почему так драматична ситуация?! Казалось бы, пусть поработает в другом городе, узнает жизнь, получит опыт... Люди же везде живут. Но тут надо понимать специфику советской жизни.
Уровень жизни в Москве космически отличался от провинциальной. И сейчас этот контраст большой, но тогда он был просто колоссальный. Реально в стране, кроме столиц, в магазинах было фактически шаром покати. Некоторые продукты по талонам или только в наборах к праздникам (масло, колбаса). Промтовары — тоже самое. Культурная жизнь была сосредоточена только в столицах. Сделать карьеру в провинции было сложно. Поэтому и ехали отовсюду в Москву отовариваться, развлекаться, добиваться успеха. Уезжать оттуда никто не хотел.
