Снова сгребаю ее в охапку, целую сначала в щеку, потом в губы.
Кристина пытается упираться, но по итогу не слишком старается.
– Пойдем в спальню, – снова ее зову.
– Нет, не пойдем, – спорит она, в очередной раз от меня отстраняясь. – Отпусти, а то немедленно закричу!
– Да е-мое…
Что ж ей так кричать охота?
– Не закричишь, – хриплю ей на ухо.
А потом наглым образом разворачиваю Кристину к себе спиной и закрываю ей рот ладонью. Плотно зажимаю ее губы. Так она при всем желании и писка не издаст.
Ожидаю, что Кристина вопьется ногтями мне в руку, но все, что она делает, – лишь цепляется за нее, да так, будто использует в качестве опоры, а не пытается убрать.
Ей приятно, что я зажал ей рот, что ли? Или от того, что прижал ее к себе спиной?
Чуть отстраняюсь, наклоняюсь к ее затылку. Убираю свободной рукой с ее шеи волосы и прохожусь губами по нежной коже, до сих пор хранящей аромат апельсина и конфет. Знать бы, откуда только взялся!
Искренне наслаждаюсь этой украденной минутой близости, провожу языком по коже. Вкусно! Аж глаза закатываются.
Вдруг вижу, как у нее по коже бегут мурашки. Она будто вся ими покрыта. Ей настолько приятно?
Нехотя отпускаю ее рот.
Ожидаю, что закричит, спрашиваю:
– Я не сделал тебе больно?
– А? – Она будто очухивается. – Нет, не сделал. То есть немедленно выпусти меня из ванной, медведь ты этакий!
Ага, выпусти.
Стоит мне ее выпустить, она скинет с себя то возбуждение, какое я заставил ее испытать. Еще обидится потом, что полез к ней, и решит уйти. А я как тут буду один после такого?
Не пущу.
– Мне пора спать, отпусти, пожалуйста, – стонет Кристина, хотя по-прежнему не стремится от меня отдалиться.
– Ты сегодня спишь в моей спальне, – жарко шепчу ей на ухо. – Со мной.
– С чего ты это решил? – она очень искренне удивляется. – Не-е-ет…
Резко разворачиваю ее лицом к себе, беру за плечи, заставляю упереться спиной в стену и заглядываю в глаза. А они пьяные… Будто после коктейля. Не знал бы, что трезвая, подумал бы, опять тайком выпила, как тогда.
– Со мной спишь, – повторяю максимально четко.
– Рафаэль, – продолжает она стонать.
Эротично так!
Не жду, пока она начнет засыпать меня своими «нет». Снова жадно целую ее в губы. С удовольствием протискиваюсь языком в ее нежный рот, параллельно опускаю руки на талию, снова хочу забраться под футболку.
Кристина хватает меня за пальцы.
– Не надо, – тихо просит.
– Ну что такое? – нетерпеливо рычу ей в ухо. – Ты кому верность хранишь? Этому козлу, что ли?
– Нет, – она чуть виновато качает головой.
– Тогда что? Не хочешь?
Она вся подбирается, упирает в меня не слишком осознанный взгляд, говорит почти твердо:
– Я не пойду к тебе в спальню, ясно?
– Не пойдешь? – переспрашиваю сердито.
– Не пойду! – она упрямо хмурит брови.
Шумно выдыхаю, наконец решаю, что с меня хватит этих мучений.
– Как скажешь.
– Что? – она явно удивлена моему согласию. – Я не пойду, ты услышал меня?
– Да без проблем, – киваю.
А потом, пока она еще не успевает очнуться, хватаю маленькую упрямую злыдню на руки.
– Что ты делаешь? – взвизгивает она.
– Не хочешь идти – не надо, я понесу, не гордый…
С этими словами тянусь к ней, снова целую.
Что удивительно, никакого сопротивления больше не встречаю.
Кристина обвивает мою шею руками, будто сдается, тихо спрашивает:
– У нас же будет только одна ночь, и все, да? Назавтра мы все забудем, как будто ничего не было, да?
– Ага, именно так и поступим, – соглашаюсь, легко посмеиваясь.
Не понимает дева, что ли, как глубоко она встряла в отношения со мной? Ничего, скоро разберется. А я ей в этом с удовольствием помогу.
Вот прям сейчас начну помогать, чтобы завтра у нее глупых мыслей в голове не осталось. Ишь ты, опять она забывать что-то там собралась.
Я отпираю дверь ванной, выношу мою сладкую добычу. Широкими шагами направляюсь в спальню.
Кладу Кристину на мягкое серое покрывало.
Снова целую, а потом стаскиваю с нее джинсы.
Моя красавица с голыми ногами выглядит до чертиков уязвимой, в то же время желанной.
Хочу добраться до ее трусиков, но останавливаю себя.
Демонстративно тянусь к прикроватной тумбе, достаю пачку презервативов, показываю ей. Знала бы она, сколько эта пачка там пылилась. У меня секса не было вечность…
– Иди ко мне, Кристиночка, я сейчас буду тебя любить.
Я хватаю ее за лодыжки и тяну к себе. Целую сначала колени, потом бедра, затем с превеликим удовольствием стаскиваю с нее футболку. Любуюсь ею, ласкаю, а потом резким движением укладываю плутовку под собой.
До чего же нежная девочка! До чего же страстная и отзывчивая.
Дальше нам обоим сносит крышу. Вещи так и летят в стороны. Не все из них при этом остаются целыми.
Наконец жаркий контакт…
Секс с ней – один сплошной кайф. Я сто лет так не наслаждался близостью. Не помню, когда в последний раз мне было так хорошо! А впрочем, помню. С ней же.
С ней же, вашу мать…
Одним разом мы, естественно, не ограничиваемся. Следующие полночи я только и делаю, что беру ее. Кристина выгибается мне навстречу, отдается, как в последний раз. Или первый? Тут уж как посмотреть.
Я не отпускаю Кристину от себя даже когда сил на секс больше не остается. Этой ночью мы – единое целое. Когда она засыпает, я укладываю ее у себя на плече. В этот момент думаю лишь об одном: лучше бы я украл ее с той свадьбы девять лет назад. Лучше бы сам на ней тогда женился. А впрочем, ей все равно не избежать участи стать моей женой. Пусть даже не надеется.
***
Кристина
Когда я открываю глаза, первое, что чувствую: все тело ноет, а между ног в особенности. Ощущение такое, будто меня переехал бульдозер.
Да что ж такое?
Ощупываю себя и обнаруживаю, что я абсолютно голая. Сжимаю бедра и неожиданно вспоминаю, что за бульдозер по мне вчера катался.
Давидян!
Я с ним вчера переспала! Причем со смаком…
Кстати, сейчас я лежу именно в его спальне, на его кровати, и укрываюсь его же теплейшим покрывалом.
Быстро оборачиваюсь на другую сторону, однако там никого.
Видно, Рафаэль уже встал и пошел по своим мужским делам.
За окном еще темно, но справа на прикроватной тумбе горит ночник. Оглядываю комнату, вспоминая в мельчайших деталях, что мы тут вчера творили. А творили мы такое, что мои щеки моментально начинают гореть от стыда. Впрочем, довольно скоро гореть начинает и все лицо.
– Мама дорогая, – охаю я и с головой накрываюсь одеялом.
Как только это делаю, слышу звук открываемой двери.
Осторожно выглядываю из-под одеяла и вижу в дверном проеме закутанного в халат Рафаэля. У него все еще влажные волосы, видно только что из душа. Он широко мне улыбается. Чему-то там радуется, гад паршивый.
– Проснулась? – спрашивает он, подходя к кровати. – Как ты, солнце?
Как я? Нормальный такой вопрос!
А как я еще могу быть после всего, что он со мной сделал? ОТВРАТИТЕЛЬНО!
Затащил в свою берлогу, наглым образом объездил по-всякому, да так, что у меня теперь все болит…
Как только эта мысль приходит мне в голову, тут же вспоминаю, как в определенный момент сама оказалась сверху и тоже скакала на нем как сумасшедшая. С превеликим удовольствием, даже при этом пошло постанывала.
Я скакала на Давидяне! Нет, ну ни фига себе!
Мои щеки из красных превращаются в пунцовые.
Все, я умру от стыда под этим самым одеялом.
– Кристина? – Давидян подходит к кровати почти вплотную. – Все хорошо?
– Ага, супер, – пищу не своим голосом.
– Тогда ладно, а то я уже заволновался, – говорит он.
А потом и вовсе совершает противоправное действие. Наклоняется ко мне, наглым образом отодвигает от моего лица одеяло и пытается поцеловать. Я, понятное дело, отворачиваюсь, и он попадает губами в щеку. Но разве его это останавливает? Он с удовольствием целует и щеку, причем явно стремится продлить момент.– Вкусненькая моя, – говорит он с усмешкой. – Крис, вставай уже, скоро проснутся близнецы. Я пойду пока поставлю кофе. И хватит смущаться. Ну переспали, что такого…
С этими словами он проводит пальцами по моей макушке, поглаживает, прямо как собачку. И уходит!
Я тут же вскакиваю с кровати, заворачиваюсь в одеяло и принимаюсь искать свою одежду. Параллельно пыхчу как закипающий чайник.
Что он там сказал? Переспали, что такого? Действительно, что тут такого? Для него это наверняка обычное дело. Небось, прямо как Максим, он только и делает, что скачет с девки на девку. А я так, удачно подвернулась под руку.
Я без труда нахожу джинсы, футболку – они валяются на полу.
С лифчиком выходит сложнее. Товарищ Давидян зашвырнул его зачем-то аж за кресло.
А вот трусы… Они вообще под кроватью!
Когда достаю их, долго пялюсь на белое кружево. Они разодраны в трех местах! Чем он их с меня стягивал? Зубами? Обалдеть не встать.
Быстренько одеваюсь, сую трусы в карман джинсов и спешу в ванную. Долго стою над раковиной, умываю лицо холодной водой в попытке смыть с себя жуткий стыд. Но когда вода помогала в таких делах? Тщательно чищу зубы, чтобы убрать вкус вчерашней ночи, но даже это не особенно получается.
Я выхожу из ванной, как раз когда в коридоре один за другим появляются дети.
– Мама, хочу кушать, – ноет Таня.
– Не хочу чистить зубы, – это уже Саша.
– Можно я сегодня в школу не пойду? – просит Ева.
А за ними показываются Артур с Тиграном.
Умыв и одев всю честную компанию, я приглашаю детей за стол.
Рафаэль достает хлопья, предлагает сегодня не париться с завтраком и залить их молоком. Я так некомфортно себя чувствую, что соглашаюсь даже на это.
Плюхаюсь на стул, получаю из рук Рафаэля чашку кофе. Ароматный какой, зараза! Делаю глоток и убеждаюсь, что кофе не только обалденно пахнет, но и на вкус очень даже ничего. Впору поблагодарить хозяина дома, но я не делаю этого, сижу и молча наблюдаю за тем, как он рассыпает хлопья по тарелкам, заливает их подогретым в микроволновке молоком.
Только-только дети рассаживаются за столом, как раздается беспокойный голос Евы:
– Мамочка, что с твоей шеей? Ты ударилась, да? У тебя синяк!
Со мной вчера много чего случилось, но вот шеей я точно не стукалась.
– Где? – настороженно спрашиваю.
Ева подходит, осторожно указывает пальчиком на левую сторону шеи ближе к затылку.
Я ставлю кружку, спешу в ванную.
Когда оказываюсь у зеркала, поворачиваю голову и действительно вижу здоровенный синяк, который, впрочем, очень похож на засос.
– Вот это да-а-а, – тяну на выдохе.
И тонального крема у меня здесь нет.
Резко оборачиваюсь, когда слышу шаги.
В ванной показывается Давидян.
– Кристин, все хорошо? – Он явно обеспокоен.
– Обязательно было это делать, да? – возмущаюсь тихо и поворачиваюсь к нему левой стороной.
Ведь понятно же, что засос – его губ дело.
Я-то надеялась, он как-то извинится, но вместо этого Давидян лишь улыбается. Рад, что оставил на мне отметку, что ли? Или, того хуже, сделал это специально?
– Ты еще свою грудь не видела, – нагло ухмыляется он.
Посмеивается и уходит очень собой при этом довольный.
Нет, он просто невозможен. Похоже, Давидян всерьез гордится всем, что между нами произошло.
Гад, нахал и сволочь! Обалденно сексуальная, эротичная, нежная… Ненавижу! Прибила бы…
Быстро запираю за ним дверь, поднимаю футболку, лифчик, разглядываю грудь.
И там засосы!
Но их-то никто никогда не увидит, а вот шея – другое дело.
Как я так на работу пойду? И зачем Давидян все это со мной провернул? Ему спать не с кем, что ли?
***
Кристина
Я оглядываю спящих детей, внимательно присматриваюсь к каждому из десяти подопечных детского садика. Хочу понять, вправду спят или кто-то симулирует. Их на дневной сон еще попробуй уложи.
Киваю сама себе, убедившись, что действительно спят, и тихо выхожу из комнаты.
В коридоре меня поджидает Светлана.
– Долго ты, – причитает она. – Я уже сделала кофе, разложила по тарелочкам эклеры. Домашние, между прочим, вот этими вот руками сделанные.
С этими словами она демонстрирует мне свой маникюр с ярко-розовым лаком.
– Иду, иду, – шумно вздыхаю и ковыляю вслед за подругой.
– Крис, что с походкой? – она кривит губы.
Что-что? Страшная тайна, вот что.
У меня болят все мышцы. На бедрах так уж точно. А все потому, что вчера было с перебором непривычных активностей. И внутри такое ощущение, что во мне побывал не один Давидян, а рота солдат.
К слову, ощущения один в один с теми, что я испытывала после выпускного. С той лишь разницей, что теперь-то я точно знаю, что причина тому вовсе не насилие, а неуемные хотелки. Причем как Рафаэля, так и мои.
Мы вчера, что называется, дорвались. Такое ощущение, что годами не занимались сексом, настолько сильно прорвало. Все потому, что у кого-то волшебные губы, руки и то, что в штанах тоже. Устоять было нереально. А впрочем, к своему стыду, я должна признать, что не особенно-то и пыталась.
– Все у меня в порядке с походкой, – ворчу на подругу.
Иду за ней до приемной.
Мы обе устраиваемся за столом перед монитором, где сразу включаем трансляцию с камеры наблюдения из детской комнаты. Бдим за спящими детьми.
Света пододвигает ко мне чашку кофе и бумажную тарелочку с симпатичным на вид румяным эклером.
– Угощайся, – говорит она. – Может, подобреешь. А то какая-то ты сегодня смурная.
– Спасибо, – пытаюсь улыбнуться.
Сама же гадаю, неужели это настолько очевидно, что я сегодня не в своей тарелке? Да и кто бы после такого остался в своей?
Делаю глоток кофе, хотя вкуса практически не чувствую. Откусываю кусочек от эклера. Сладкий, нежный крем хоть на секунду позволяет забыться.
– Кстати, с чего ты напялила эту уродскую водолазку? – не унимается подруга. – Я еще полгода назад говорила, что она тебе не идет.
А что я поделаю, если в гардеробе у меня водолазка только одна?
Да серая, да неказистая, но одна.
Не знаю, у кого как, а у меня нет сотни-другой вариантов одежды, я же была мамочкой в декрете, какие уж тут наряды? Но эту водолазку я и вправду чуть не выбросила после слов подруги. Однако хорошо, что не выбросила, потому что тональный крем, за которым я все же сбегала утром в свою квартиру, совсем не помог замаскировать ночное безумство.
– Вот, смотри, – оттягиваю ворот, показываю ей засос на шее. – Больше вопросов нет?
Глаза Светланы моментально круглеют.
– Оу, вау, это то, что я думаю? – спрашивает она. – Смачный засос. И кому это сегодня ночью так повезло? Только не говори, что ты переспала с мужем!
– С Давидяном, – горько вздыхаю. – И то, что он сделал с моей шеей, еще цветочки. Я свое тело не чувствую…
Подруга моментально пугается, потом злится и поднимает указательный палец, трясет им в воздухе:
– Я прямо сейчас звоню в полицию, а ты снимаешь побои и пишешь заявление об изнасиловании. Он что, охренел, опять к тебе лезть?
Тут-то я соображаю, что подруга не так меня поняла.
– Не было никаких побоев, Свет, – спешу ее разубедить. – И изнасилования тоже не было, все произошло по согласию.
Света замирает с открытым ртом. Целых несколько секунд переваривает услышанное, а потом спрашивает:
– То есть тогда изнасиловал, а сейчас сама дала, что ли? Что-то я запуталась в твоих показаниях. Кристин, ты себя ведешь непоследовательно…
Шумно вздыхаю и признаюсь:
– По ходу дела, не насиловал он меня, и вправду согласилась под влиянием эндорфинов.
– С чего вдруг? – хмурит брови подруга. – Ты же сама говорила, что он тебе неприятен.
Неприятен, еще как. Точнее, был до вчерашнего вечера.
Делаю новое признание:
– Он целуется как бог. Тебя когда-нибудь целовал бог, Свет? Прям чтобы вот так – раз, и ты в тумане…
Продолжение следует…
Контент взят из интернета
Автор книги Рымарь Диана
