В средние века этническая принадлежность определялась не только нравами и языком, но и системой права. Принцип «персонифицированного права», когда независимо от области проживания и подчинения конкретному господину или правителю люди руководствовались теми или иными законами, готскими, франкскими или римскими, по принципу этнической принадлежности, был характерен не только для Раннего Средневековья. Он продолжал действовать на протяжении всего Высокого Средневековья и в первую очередь, конечно, в этнически неоднородных регионах. Четко детерминированный правовой статус был одним из способов осознания или формирования этнической самобытности.
Когда Собеслав II Чешский в 70-х годах XII века установил в специальной хартии особые права немецких жителей Праги, он мотивировал это обособление рассуждениями такого рода: «Точно так же, как немцы отличаются от чехов по национальности, так же они должны отличаться от чехов и законами своими и обычаями».
На границах Пруссии, Польши и Померании было заведено правило, что «если приезжающие сюда надолго либо проездом подлежат суду за любое преступление либо в связи с заключенным здесь договором, то они должны быть судимы по польскому обычаю, если поляки, и по немецкому обычаю — если немцы, в соответствии с практикой, существующей на земле Пруссии».
В регионах, где соседствовали разные этнические группы, отправление правосудия было деликатным моментом. В эпоху Высокого Средневековья в большинстве областей латинской Европы существовало по меньшей мере одно этническое меньшинство с обособленным правовым режимом — иудеи. Имелись специальные положения в отношении права иудеев возбуждать иски или давать в суде показания, точно оговаривавшие характер свидетельских показаний, необходимых для доказательства их обвинений либо для осуждения их самих, и форму присяги, которую они должны приносить в суде. Такие порядки не всегда носили дискриминационный характер, но неизменно исходили из разного подхода к представителям разных религиозно-этнических групп.
На границах латинского мира, где различные этнические общности повсеместно образовывали не замкнутые меньшинства, а многочисленные группы, можно было встретить еще более выраженный этно-правовой плюрализм. В завоеванных и заселенных регионах наподобие Испании или кельтских областей реальными были опасения, что господствующая этническая группа изменит на свой лад и в свою пользу механизмы правосудия. В королевствах Восточной Европы коренное население опасалось, что находящиеся в привилегированном положении колонисты могут уклоняться от строгих местных законов. И даже тогда, когда в общественном устройстве наблюдалось фактическое равновесие разных этнических групп, в унаследованном ими материальном и процессуальном праве сохранялись ощутимые различия.
Решение этих проблем определялось местными особенностями и конкретными историческими условиями, а значит, несмотря на то важное значение, какое национальный фактор всегда имел для правовых режимов в периферийных районах Европы, конкретная его роль могла быть очень различна. Иногда законы были равны для представителей любой национальности, что было прямо зафиксировано в документах. Так, в хартии, сопровождавшей основание нового города Зальцведеля в 1247 году, владетели города провозглашали: «мы желаем, чтобы кто бы ни пришел жить в этот новый город, будь то немецкие крестьяне или славяне, наши или чьи-либо еще держатели, по всем выдвинутым против них обвинениям являлись и держали ответ перед городским судьей».
В арагонском городе Дароке местные порядки предусматривали, что «христиане, иудеи и мусульмане руководствуются единым законом в делах, касающихся телесных повреждений и исков».
